— Я приготовлю блинчики, — говорю я.

Она кивает.

— Звучит неплохо.

Я переодеваюсь в свою одежду, беру сумочку и выхожу из комнаты для персонала. Здесь имеется выход, который ведет прямо на улицу, и он, на самом деле, ближе к остановке, но я им не воспользуюсь. Каждый вечер в конце своей смены, чтобы не идти через все казино и лобби, я пользовалась этим выходом, но после того, что произошло несколько недель назад, я отказываюсь рисковать. Особенно, после того, что случилось со мной прошлой ночью.

Я направляюсь к главному входу, стараясь держаться стены. Я прохожу мимо подмигивающих и попискивающих игровых автоматов, огромных плазменных экранов, глубоких кожаных диванов и поблескивающей стойки, и бутылок в итальянском баре. Я приветствую рукой бармена, но мои глаза всматриваются в игральные столы. Синди сказала, что Константин ушел, а что, если он все еще здесь, сидит за одним из столов, наклонив свое мощное тело вперед, с бокалом виски в руке? Когда я добираюсь до фойе, ловлю себя на мысли, что так была увлечена высматривая его за игральными столами, что забыла, как дышать. Я поспешно выдыхаю и пишу Берте смску.

«Все хорошо с лилипуткой?»

Я выхожу в теплую летнюю ночь, как слышу писк телефона.

«Все тихо и спокойно. У маленькой мисс выпал второй зуб, и она легла спать в 9».

Улыбаясь при мысли о потерянном зубе Янны, я поднимаю глаза вверх от телефона и резко останавливаюсь. Константин стоит перед двойными входными дверями и огромным портиком перед казино отеля. Он прислонился к черно-чернильному Lamborghini и, очевидно, поджидает меня!

Он явно опасен для моего душевного спокойствия. Я чувствую, что он может разбить мне сердце, и на какую-то долю секунды у меня появляется мысль, быстро развернуться и трусливо сбежать в обратном направлении, но пульс возбуждения, стучащий у меня в крови, выигрывает. Мне бы хотелось увидеть его здесь.

Этот мужчина заинтриговал меня.

Не только своей внешностью, невероятно впечатляющей, но и тайной, которая окружает его, когда он появляется в комнате, атмосфера тут же меняется. У меня такое чувство и оно меня не обманывает, что он оказался вчера на той вечеринки, только лишь из-за того, что там была я. И поэтому он последовал за мной на улицу. Зачем? Что может такой мужчина, как он, хотеть от меня? Я никогда не узнаю, если не сближусь с ним. А мне определенно хочется подойти к нему поближе. Он для меня загадка, которую я отчаянно хочу разгадать.

Я пробегаю через лабиринт поджидающих машин в портике и носильщиков, загружающих чемоданы на золотые тележки для багажа. Константин не двигается, просто наблюдает за мной своими темными глазами, которые медленно сводят меня с ума. Он распрямляется в полный рост, когда я останавливаюсь в шаге от него.

Я никогда не лезла за словом в карман, но в присутствии этого мужчины лишаюсь дара речи. Он определенно преследует меня, я чувствую сильную дрожь от одной только мысли. Мне хочется зарыться лицом в изгибе его шеи, вдохнуть его богатый аромат и потеряться в нем.

— Ты голодна? — спрашивает он и заряд электричества возвращается, воздух потрескивает вокруг, щекочет волоски на моих руках и вселяет энергию.

— Да, — отвечаю я.

— Я знаю одно место, — говорит он, — и делает шаг назад, чтобы открыть передо мной дверь своей смехотворно дорогой машины. Роскошный интерьер машины призывает меня внутрь. Я даже не взвешиваю в уме все плюсы и минусы опасности и удовольствия, проскальзывая на сиденье. Я пробегаю пальцами по мягкому кожаному сидению, пока он обходит сзади автомобиль, усаживаясь на место водителя.

Он поворачивается ко мне с однобокой улыбкой.

— Готова?

Я киваю, и машина оживает, с ревом срываясь с места, от чего я впечатываюсь в спинку сиденья, у меня сжимается все тело и зубы стучат где-то в голове. Вместе с подавляющим запахом Константина, близостью его руки, когда он передвигает скорости, моя челюсть сжимается еще больше.

10.

Рейвен

— Куда мы едем?

Наконец, спрашиваю я, стараясь перекричать рев двигателя. Собственно, мне все равно куда мы едем. Мне нужно вернутся домой до того, как Янна проснется, поэтому я могу вполне счастливо гонять с ним по городу всю ночь.

Он не отворачивает взгляд от дороги, предоставляя мне возможность беззастенчиво рассматривать его профиль. Чем больше я нахожусь с ним рядом, тем больше чувствую каждой клеткой, что между нами что-то скрывается в темноте. С тех пор, как я познакомилась с ним у меня появилось странное ощущение, что в моем теле имеется зияющая дыра, которую следует заполнить. Это нормально, с одной стороны. Результат одиночества, хотя я никогда не испытывала подобного чувства раньше. Словно я ходила на протяжении своих лет искала чем бы заполнить дыру, но даже не предполагала, что я ищу его.

— Тебе нравится сербская кухня? — спрашивает он.

— Мне нравятся разнообразные блюда. – Мне показалось, что это звучит лучше, чем признаться, что я никогда не пробовала сербской кухни и даже не знаю, какие существуют сербские блюда.

— Отлично. Мы едем в сербский ресторанчик.

— Могу я рискнуть и предположить, что ты серб?

Секунду он смотрит на меня, и я чувствую стеснение в животе. Жар в машине возрастает прямо пропорционально, и темные желания кружат вокруг нас.

— Был отец, — отвечает он, отворачиваясь и переводя взгляд на дорогу.

Мне легче расслабиться, когда он свое внимание переводит на дорогу. Я не задаю больше вопросов, и он не собирается вести со мной вежливую беседу, просто управляет автомобилем, вписываясь в повороты по темным улицам, здания, проносящиеся за окном превращаются в одну сплошную серую дымку. Пара камер мигают синим светом.

— Это третий штраф, — говорю я после третьей вспышки. Этот парень не платит штрафы за превышение скорости?

— Да, — с удовольствием соглашается он, и не снижая скорости двигается к восточной окраине Лондона. Я никогда здесь не была, поэтому с любопытством оглядываюсь вокруг. Он внезапно останавливается перед маленьким рестораном с выцветшей желтой вывеской Zlatibor сверху. Над окна рестора натянуты красные тенты, которые явно нуждаются в чистке.

Двери машины скользят вверх, и прежде чем я раздумываю, как мне эффектно выбраться из машины с такой низкой посадкой, Константин уже стоит у моей двери, протягивая руку.

Его теплые пальцы на моей руке оживляют мое сердце. Я чувствую силу в его руках, когда он помогает мне выйти из машины. Он не отпускает меня, когда я стою перед ним, и смотрит своим особенным загадочным взглядом. Я не могу его понять. Совсем. Даже не представляю, что творится в этой чудесной голове блондина.

Он отпускает мою руку и нажимает кнопку на пульте дистанционного управления. Двери автомобиля закрываются, и он легко кладет руку мне на поясницу и подталкивает к входу в небольшой ресторанчик.

— Не смотри на потрепанный внешний вид. Еда здесь вкусная, — говорит он, как только мы входим.

Колокольчик звенит над нашими головами, мы входим в тесный, тускло освещенный зал. Он наполовину полон, и здесь слышится совсем другая речь, ни слова по-английски. На одной стене установлен большой телевизор с плоским экраном, показывают какое-то спортивное видео. По цвету и качеству фильма напоминает восьмидесятые годы. В воздухе вкусно пахнет жареным мясом.

Появляется официант и с энтузиазмом приветствует Константина на другом языке, я предполагаю сербском. Константин быстро и бегло отвечает ему. Я внимательно прислушиваюсь к их произношению. Чем-то напоминает русский. Интересно.

Я не предполагала, что этот мужчина может стать для меня еще более привлекательным, и настолько может заинтересовать его личность. Официант ведет нас к столику в углу. Наши шаги громко стучат по голому деревянному полу.

Мы садимся за стол.

Он обращается ко мне.

— У тебя нет аллергии или чего-нибудь еще в отношении еды?

Я отрицательно качаю головой, он поворачивается к официанту. Я слежу, как его губы произносят предложения, я не слова не понимаю, завороженно вдыхая вкусные запахи, парящие в воздухе и с восхищением глядя на его профиль. Мне легче наслаждаться им, когда его внимание не так явно направлено на меня.

Официант возвращается на кухню. Я нервно улыбаюсь Константину.

— Некоторые женщины считают иностранные языки очень сексуальными.

Он медленно улыбается.

— Ты одна из них?

— Я начинаю думать, что да.

Появляется официант с двумя бокалами вина, ставит их на стол с двух сторон от мерцающей короткой свечи, и снова исчезает, не сказав ни слова.

— Я взял на себя смелость заказать для тебя, — говорит Константин, изгибая губы в улыбке, которая щекочет волосы у меня на затылке.

По идеи я должна быть раздражена. Мне не нравятся мужчины, которые заказывают за меня еду, но странно у меня нет раздражения. На самом деле, я немного взволнована от предвкушения. Даже, я бы сказала, возбуждена. Синди права, прошло слишком много времени, когда я была с мужчиной. Я не осознавала, насколько сильной для меня стала эта потребность, ощутить прикосновения, обжигающие поцелуи шипящей страсти, но Константин смог во мне все это пробудить. Теперь, когда во мне проснулось желание, оно требует удовлетворения.

Танцующий свет от свечи играет на наших лицах, в его глаза отражается пламя, а рот по-прежнему сжат в жесткую линию, когда он поднимает бокал.

— За еду, чтобы она тебе понравилась.

Я делаю глоток вина, на вкус приятное.

— Что ты заказал?

Константин пожимает плечами, разоруживающий жест, делающий его моложе.

— Это сюрприз, но если тебе нравится разнообразие в еде, то понравится и эта.

— Расскажи мне о себе, — прошу я.

Он улыбается, и я чувствую покалывающее электричество, пробегающее у меня по коже.

— Что ты хочешь узнать?

— Все, — отвечаю я, но потом мне кажется это смешным. Кто просит на первом свидании рассказать о себе все? Я улыбаюсь. — Что угодно.

Он ставит бокал на стол и в упор смотрит на меня.

— Тебе нужно знать обо мне только две вещи. Я бизнесмен и обычно получаю то, что хочу.

— А что ты хочешь? — растерянно спрашиваю я.

— Тебя. — Его глаза опускаются к моим губам.

Я смеюсь от странного возбуждения, мой смех звучит громко.

— Ты меня даже не знаешь.

Он сжимает еще влажные губы от вина, и не столько улыбаясь, сколько не отводя своих испепеляющих глаз, говорит:

— Тогда просвети меня.

— Ну, ты уже знаешь, где я работаю. Сталкер. — Я хихикаю, скромно на этот раз.

Он улыбается, но натянуто. И когда мне кажется, что я могу за этим потрясающим красивым фасадом что-то разглядеть и выяснить, он тут же плотно закрывается передо мной. Но взгляд его не холодный, наоборот, тлеющий, и ему не удается его изменить, как бы он не контролировал свое тело и выражение лица.

— Хорошо. — Я глубоко вздыхаю. — Сейчас самый важный человек в моей жизни — моя племянница Янна.

Он молчит, только приподняв темно-русые брови, побуждая меня продолжать.

Я рассказываю ему о диагнозе Октавии, рак молочных желез четвертой степени и ее скоропостижной смерти. Я не на секунду не останавливаюсь, иначе окажусь в море слез.

— Ты воспитываешь ребенка своей сестры одна? — спрашивает он, прищурившись, но в его голосе слышится уважение.

Я пожимаю плечами.

— Это не так страшно, как кажется. Она самое очаровательное маленькое и дорогое для меня торнадо и заботиться о ней, на самом деле, интересно. — Я сморщиваю нос. — Вообще-то, я так сильно ее люблю, что не могу даже представить свою жизнь без нее.

Он не отрываясь смотрит на меня.

Официант возвращается с двумя большими тарелками. Он ставит на стол мясо, приготовленное на гриле. Вкусные запахи ударяют мне в нос, пока я разглядываю еду. Он также ставит перед каждым из нас пустую тарелку, обменивается парой фраз с Константином и снова исчезает в кухне.

Константин называет мне разные виды мяса и описывает их наполнение. Фарш из говядины в листьях винограда, маринованная капуста, фаршированная свининой и рисом. Сербская фасоль, жареное мясо в листьях теста, баранина, запеченная с яйцом и картофелем. И пирожки из телятины с жареным луком.

Когда он заканчивает объяснять, появляется гарнир, и я смеюсь. Абсолютно невозможно, чтобы два человека смогли все это съесть.

— Приятного аппетита, — говорит он, и мы начинаем пробовать.

Мясо доведено до совершенства, и оно просто тает у меня на языке.

— Ну как? — спрашивает он.

Я утвердительно киваю. Поедая сочные кусочки мяса с жареными овощами, и продолжаю ему рассказывать о Янне. Тема для меня безопасная, поэтому мне легко о ней говорить. Кроме того, рассказ о моей шалунье, тут же снимает напряжение, возникшее между нами. Я до сих пор едва ли могу посмотреть открыто ему в глаза.