Барбара Смит - Искушай меня снова

– На самом деле, Люси, тебе должно быть стыдно, – заметила Оливия, леди Фейвершем. – Как можно шпионить за внуками!

– Ослабь корсет, Оливия, – проговорила Инид. – Если бы не подслушивание и не подглядывание, сложно было бы узнать, что происходит в мире.

Несмотря на защиту Инид, Люси смутилась. Она не собиралась шпионить. Она пошла пожелать внукам спокойной ночи и еще раз полюбоваться своим дорогим Гэбриелом, высоким, красивым, сильным мужчиной, в которого превратился ее любимый внук.

Но, услышав его рассказ о смерти профессора Генри Талисфорда, не в силах была уйти. К своему ужасу, она узнала, что отец Кейт жестоко убит, а древняя статуэтка похищена. Через некоторое время она почувствовала, что ее ноги затекли от долгого стояния, и поменяла позу, шаркнув тапочками по полу.

– Меня чуть удар не хватил, когда я пряталась в галерее, как шпион Бонапарта, – пожаловалась она подругам. – И наверное, зря пряталась. Гэбриел просто обязан был мне все рассказать.

Оливия засопела:

– Мужчины никогда ничего не рассказывают женщинам. Они слишком уверены в своем превосходстве.

– Или опасаются, что мы станем их поучать, – добавила Инид, тряся головой. Она сняла свой необъятный тюрбан, скрывавший жидкий пучок седых волос.

– Поэтому и приходится прибегать ко всевозможным уловкам, – попыталась оправдаться Люси.

– То, что он затеял, очень рискованно, – высказалась Оливия. – Помню, как он однажды забрался на крышу и чуть не свалился оттуда.

– Гэбриел всегда обожал приключения, – со вздохом произнесла Инид. – Но преследовать убийцу – это безумие. Надо ему помешать.

Глядя на подруг, Люси не скрывала отчаяния.

– Увы, я больше не могу указывать своим внукам, что делать. И в данном случае совершенно бессильна. Он считает, что зло должно быть наказано.

– Но у него вряд ли что-нибудь получится, – заявила Оливия. – Сэр Чарлз Дэмсон вхож в высшее общество. Его род ведет свое начало от Вильгельма Завоевателя. Никто не поверит, что он способен на безрассудный поступок.

– А помните случай три года назад, – проговорила Инид. Люси выпрямилась в кресле.

– Какой случай?

Инид устроилась поудобнее в мягком розовом кресле.

– На балу у Абернати юная леди заявила, что сэр Чарлз затащил ее в пустую спальню. К счастью, их обнаружили, прежде чем он успел ее обесчестить. Он заявил, что девушка неправильно поняла его намерения, и позже она отказалась от своих слов. А он стал еще популярнее у женщин.

– Если Гэбриела поймают с поличным в доме сэра Чарлза, он отправится прямиком в Ньюгейт. А потом прямо на виселицу.

Инид вздохнула:

– Имя Кеньон спасет его.

Оливия с сомнением покачала головой:

– Те времена прошли. Все до сих пор помнят кровавый мятеж крестьян. Вор-аристократ будет осужден еще более жестоко, чем простой смертный.

Она дрожащей рукой поднесла к губам бокал и со вздохом произнесла:

– Боюсь, он не ограничится статуэткой. Не знаю, на что толкнет его жажда мщения.

Наступила тишина, нарушаемая лишь тиканьем часов и потрескиванием огня в камине.

– О Господи! – едва слышно произнесла Инид. – Надеюсь, он не собирается убивать сэра Чарлза.

Люси была слишком взволнованна, чтобы ответить, и лишь пожала плечами.

– Тогда не будем терять времени, – заявила Оливия и встала, опираясь на палку. – Надо нанять уличных разбойников. Они вернут статуэтку и отомстят.

– Гэбриел ни за что не согласится на это, – простонала Люси. – Он не доверяет разбойникам.

– А как насчет Кейт Талисфорд? – спросила Инид. – Ты сказала, что она хочет поехать с ним.

– Уж ее-то мы сможем остановить, – промолвила Оливия, шагая по спальне. – Задержим ее, как и просил Гэбриел.

Люси задумалась. Она почувствовала в Кейт скрытую силу, способную победить ее внука.

– Она очень упрямая. И... не думаю, что надо ее останавливать.

Возгласы недоумения нарушили тишину.

– Надо, – сказала Инид. – Леди не должна подвергать себя такой опасности.

– Это повредит ее репутации, – заявила Оливия. – Ты об этом подумала?

Люси подняла руку:

– Выслушайте меня! Кто-нибудь из вас замечал взаимную симпатию между моим внуком и Кейт?

– Во время обеда он смотрел на нее, как султан на новую наложницу, – произнесла Инид, налив себе еще хереса. – А мы не могли оторвать взгляд от ее дяди. Видели, как у него блестели глаза?

– Натаниэль Бэбкок – старый повеса, – строго сказала Оливия. – Стоит ему увидеть богатую вдову, как у него загораются глаза.

– Ты все еще не можешь простить мне рождественский бал полвека назад, – произнесла Инид, тыча пухлым пальчиком в Оливию. – Потому что Натаниэль тогда танцевал со мной дважды, а с тобой всего раз.

– Ерунда. Он три раза танцевал с Люси, и я была счастлива за нее...

– Леди, пожалуйста, – остановила их Люси. – Мы говорили о Кейт и моем внуке.

Оливия сжала тонкие пальцы.

– Если это твой очередной план, Люси, умоляю тебя, вспомни, какая произошла трагедия, когда мы вмешались в жизнь Вивьен.

– Но ведь у них с Майклом теперь все прекрасно, – сказала Люси.

Роузбады ухмыльнулись. Их дружба к старости стала еще крепче. Раньше они уделяли много внимания детям, мужьям, домашнему хозяйству. А теперь у них было достаточно времени, чтобы проводить его вместе, и они стали ближе, чем сестры. Поэтому Люси знала, что может рассчитывать на поддержку Оливии и Инид.

– Гэбриел обещал побыть здесь три дня. Надо сделать все, чтобы их роман с Кейт развивался.

– К сожалению, он не однолюб, – заявила Оливия. – Есть такая категория мужчин.

– Не могу с этим не согласиться, – вздохнула Инид. – Боюсь, он разобьет сердце бедняжки Кейт.

– Не разобьет, – сказала Люси скорее с надеждой, чем с уверенностью. – Пожалуй, это наш единственный шанс привязать его к дому.

На следующее утро Кейт проснулась рано и, увидев голубое канапе и прекрасную кровать, вспомнила, что гостит в Стоукфорд-Эбби. Что не нужно делать уборку, штопать, мыть посуду, печь пирог. Как настоящая леди, она может валяться в постели сколько пожелает.

Но тут она вспомнила о Гэбриеле. Что, если он уже уехал в Корнуолл?

Она плеснула в лицо холодной воды и поспешно натянула свое старенькое черное платье. Выбегая из спальни едва не сбила с ног Бетти, которая раскладывала по полкам белье. Пробормотав извинения, спросила:

– Вы видели сегодня лорда Гэбриела?

Горничная внимательно на нее посмотрела:

– Он разговаривал с мистером Ашрафом внизу.

– Когда?

– Меньше получаса назад. Разговор шел о конюшне. Конюшне! Господи, Гэбриел наверняка собирается запрячь повозку. Если он уедет без нее...

Кейт сбежала с лестницы, мимо высоких колонн и классических статуй в нишах. Шорох ее тапочек по мрамору песочного цвета эхом отдавался в длинном коридоре. Когда она добралась до первого этажа, двери в комнаты были открыты. Она увидела пианино и виолончель в одной и огромную библиотеку в другой. Здесь были читальные залы и спальни, трапезная со столом, где уместилось бы полсотни гостей.

Затем коридор раздвоился и, задумавшись на мгновение, куда свернуть, она обнаружила, что оказалась в старой части здания, каменные лестничные пролеты вели в маленькие кельи, включая прелестную старую башенку, которую в иных обстоятельствах она обязательно осмотрела бы.

Пока она здесь плутает, Гэбриел, возможно, уже уехал.

Кейт уже впала в отчаяние, когда наткнулась на слугу, который провел ее по всем пролетам и направил в маленький коридор с наружной дверью в конце. Добравшись до двери, Кейт заглянула в крайнюю комнату.

Вдоль стен выстроились стеклянные ящики с разнообразным оружием: от старомодных мушкетов до современных винтовок, охотничьих ножей и необычных мечей. У окна стоял мужчина. Лучи утреннего солнца играли на его черных волосах. Он был одет в зеленую куртку и бриджи.

Гэбриел.

Какая удача! Он еще не уехал.

Решительно шагнув в оружейную комнату, Кейт сказала:

– Гэбриел, мне нужно с вами поговорить...

Слова замерли на губах, когда он повернулся с пистолетом, нацеленным ей прямо в сердце.

– Моя дорогая подопечная, – проговорил он. – Вы опоздали.

– На собственную казнь? – выпалила она. – Опустите эту штуковину.

– Страшно?

– Нет, – сказала она, хотя сердце бешено колотилось. – Вы... удивили меня, вот и все.

Он опустил руку с пистолетом и стал внимательно ее рассматривать.

– Вы обещали следовать за мной повсюду. Но я не видел вас с прошлого вечера.

– Естественно. Не могу же я следить за вами всю ночь.

– Попытались бы. – Он не сводил с нее глаз. Неплохо бы понять, подумала Кейт, кто она для него.

Обуза? Высушенный паук? Глупая девочка, которую он однажды отверг? Возможно, все сразу.

– Было время, когда вы, забыв о пристойности, делали все, чтобы очутиться в моей постели.

Она вспыхнула.

– Тогда я была совсем юной, наивной и не знала истинной природы мужчин.

– Наивной? О да! – Он подошел ближе. – Но вы восхищались мной, Кейт. И до сих пор восхищаетесь.

Его наглость лишила ее дара речи. Она вся кипела от ярости. От ярости ли? Или от чего-то другого, о чем запрещала себе думать, за что ненавидела себя?

Он подошел к ней так близко, что она почувствовала тепло его тела и запах одеколона. Она готова была убежать, потому что поняла, что он сейчас поцелует ее и у нее не хватит сил его оттолкнуть. Но вместо этого он провел пистолетом по ее щеке.

– Признайтесь, – сказал он с неожиданной откровенностью. – Вы мечтаете обо мне в одинокой постели.

Это была правда, и Кейт отпрянула. Он словно прочел ее мысли. Она действительно мечтала об этом безумном путешественнике. Сделав несколько шагов назад, она спряталась за столом в центре комнаты, на котором в большом кожаном футляре лежал другой пистолет, точно такой же, как в руке Гэбриела.

– Для покровителя вы слишком циничны, – сказала она. – Вам не хватает сдержанности и чувства собственного достоинства. А ситуация с Ашрафом лишь подтверждает это.

– Ашраф?

– Он ваш раб. Он принадлежит вам, как... лошадь или ружье.

Улыбка сбежала с его лица. Он не стал отрицать, лишь спросил:

– Когда вы с ним говорили?

– Вчера вечером. – Она скрестила на груди руки. – Это нисколько меня не удивило. Вы никого не уважаете.

– В некоторых культурах рабство является образом жизни.

– Только не в Англии.

– Зато в колониях. Ямайка. Барбадос. У американцев.

– Это не оправдание, – ответила она. – Особенно для цивилизованного человека.

– Я не считаю себя цивилизованным. Вы лучше других это знаете.

Ей хотелось согнать спесивую улыбку с его красивого лица.

– И заставляете этого бедолагу работать на вас. Не платите ему, лишили надежды обрести свободу.

– Не судите столь опрометчиво, мисс Кейти.

Она захлебнулась возмущением. «Мисс Кейти» – так ее называл отец, когда бывал с ней особенно ласков.

– Вы отвратительны. Интересно, известно ли вашей семье, что вы в действительности собой представляете.

Его улыбка превратилась в оскал.

– Думайте что хотите, – жестко сказал он. – Но я запрещаю вам огорчать мою бабушку.

Кейт взяла себя в руки. Не стоит опускаться до его уровня.

– Будьте любезны, положите пистолет, – продолжала она ледяным тоном.

– Значит, я вас все-таки напугал.

– Смертельное оружие в руках безответственного мужчины? – произнесла она с убийственным сарказмом. – Господи, да что в этом страшного?

Гэбриел лениво играл дулом пистолета.

– Тогда подойдите поближе.

Кейт шагнула вперед. Она не позволит ему себя запугать.

– Что вы собираетесь делать с этой штуковиной?

– Это пистолет для дуэлей, – ответил он. – Очень дорогой, надо сказать. Я чистил его. – Он провел тряпкой по длинному дулу.

– Вы собираетесь взять его... когда мы поедем к сэру Чарлзу?

– Когда я поеду.

Она пропустила его слова мимо ушей.

– Вы собираетесь его убить?

– Я поступлю так, как считаю нужным. А вы останетесь здесь. Еще и потому, что не сможете бежать так же быстро, как моя лошадь.

– Вы поедете верхом? – выдохнула она. – Я думала...

– Вы думали, в экипаже? Но это не визит вежливости. Ей и в голову не приходило, что он поедет верхом. Она просто была уверена, что они отправятся вместе. Ее отец был не настолько богат, чтобы приобрести лошадь. И она не училась верховой езде.

Он улыбнулся с чувством собственного превосходства:

– Разве вы не умеете ездить верхом?

Она вздернула подбородок:

– Я скачу с быстротой ветра, милорд.

В напряженном молчании они отправились завтракать. Гэбриел был весел, как никогда. Пока они с братом болтали, она размышляла над тем, как быстро можно научиться хорошо ездить верхом. Она будет очень стараться, чтобы утереть нос этому высокомерному лорду.