Барбара Смит - Искушай меня снова

– Ерунда. Доктор Лайонг сказал, что тебе надо немного отдохнуть, и все будет в порядке.

– Как вам угодно, миледи. Я с радостью послежу за процессом его выздоровления, – сказала Кейт.

Гэбриел взглянул на нее:

– Будете моим личным тюремщиком?

– Вашим телохранителем, – парировала Кейт. – Иначе вы опять поскачете куда-нибудь, не сказав мне ни слова.

Люси улыбнулась счастливой улыбкой. Кейт Талисфорд наверняка сумеет прибрать к рукам ее бесшабашного неуправляемого внука. Вот только эти чертовы черные платья. Они делают ее кожу серой, не подчеркивают золотистые волосы. А этот ужасный пучок на затылке!

Ничего, она и с этим разберется. В самое ближайшее время научит Кейт очаровывать мужчин.

Вернувшись к Роузбадам и Натаниэлю, Люси взяла карты.

– Итак, – произнесла она тихо, – разве они не прекрасная пара?

– Но они, кажется, ссорятся, – прошептала Инид, блестя глазами. – Интересно, о чем они говорят?

– Ради Бога, не смотрите туда, – зашипела Оливия, но, не удержавшись, сама взглянула на парочку. – Надеюсь, он не разобьет ее сердце.

Натаниэль покачал головой.

– Вы не меняетесь, – заявил он. – Не можете прожить без интриг.

Люси холодно взглянула на него. Он ухмыльнулся в ответ. Время пощадило Натаниэля Бэбкока. Даже сейчас его улыбка могла растопить сердце самой стойкой женщины, его шарму невозможно было противостоять. Почти невозможно.

– Не меняемся? – спросила Люси.

– Вы так и не научились считаться с интересами других, – сказал он. – Оставьте их в покое. Живите и дайте жить другим.

Люси пришла в ярость. Этот легкомысленный болван никогда не поймет, что внуки могут скрасить старость.

– Если Гэбриел не женится, то снова отправится в путешествие.

– Ну и пусть. Мужчине нужна свобода.

Оливия поджала губы.

– Говорите за себя, – сказала она, бросая карты на стол. – Молодому человеку нужна семья, иначе он не остепенится.

– И любимая женщина, – добавила Инид с горькой усмешкой. – Разве вы не жалеете о том, что не женились? Не ощущаете одиночества?

– Конечно, нет! – воскликнула Люси, едва сдерживая смех. – Всегда найдется богатая вдовушка, которая пожалеет его.

Люси не была жестокой и тут же пожалела о сказанном. Она не могла не заметить боль в глазах Натаниэля.

– Вы опасная женщина, Люси, – сказал он со смехом. – Видите меня насквозь.

Она коснулась кончиками пальцев его рукава:

– Извините. Это было глупо и невежливо. Не знаю, что на меня нашло.

– Я не обиделся. Все надо называть своим именем. – Он поднял карты, тонкие пальцы медленно подхватывали уголки картона. Голубые глаза засветились привычным шармом. – Сейчас, когда вы в моей власти, я должен напомнить вам о партии. Если я выиграю ее, вы позволите нанести вам визит в будуаре.

Теплая волна захлестнула Люси, но она тут же взяла себя в руки. Хуже старого повесы может быть только старая женщина, подпавшая под его чары.

– Вы, должно быть, сошли с ума, – произнесла она сухо. – Я не заключаю таких сделок.

– Вы правы, – приближаясь к ней, подмигнул он. – Но я думаю, что с ума сошли вы.

Кейт старалась сидеть неподвижно. Шевельнись она, неминуемо коснулась бы ноги или руки Гэбриела. Но не нравственные соображения двигали ею. Просто она боялась этих прикосновений, от которых ее бросало в жар.

Действия по расстановке фигур на поле, предпринятые леди Стоукфорд, лишь ухудшили ситуацию. Вдова не понимала, что Кейт и Гэбриел совершенно разные. Кейт хотела спокойной оседлой жизни, которая дала бы ей возможность написать книгу об отце. Лорд Гэбриел был нецивилизованным бродягой.

Пока он листал альбомы, она не сводила с него глаз. Классический, словно вырезанный из мрамора профиль, жесткая линия губ, высокие брови. Загорелая кожа. Темные вьющиеся волосы на белом воротничке. Так и хочется к ним прикоснуться.

Словно почувствовав ее взгляд, он пристально посмотрел на нее:

– Что-нибудь не так?

– Не так?

– Вы как-то странно на меня смотрите.

– Вам показалось, – быстро проговорила она. – Я рассматривала рисунок.

Он приподнял бровь.

– Тогда вы скажите свое мнение относительно того, что я только что вам сказал.

Кейт растерянно перевела взгляд на рисунок, который лежал у него на коленях. Племя туземцев было изображено всего несколькими росчерками пера. Какие-то немыслимые тюрбаны, браслеты и шкуры животных.

– Это... захватывающе.

– Я только что сказал вам, что этот рисунок очень важен для нашей книги.

Она нахмурилась:

– Вы, кажется, забыли, что я не дала согласия на сотрудничество.

– Тогда вам неинтересно смотреть другие рисунки.

Он собрался было закрыть альбомы, но она остановила его. И, преодолев гордость, попросила:

– Не могли бы вы объяснять еще раз? Я, должно быть, задумалась.

Он понимающе улыбнулся:

– Это племя Абиссинии, которое привело нас к потерянному городу. Без их помощи мы с Генри никогда не нашли бы развалины. Они считают это место домом духов.

С вновь вспыхнувшим интересом Кейт подвинула альбом к себе на колени и рассматривала этюд, думая о жизни этих благородных дикарей.

– Почему они отвели вас туда?

– Я уговорил их. Сказал, что умею заговаривать духов, что властен над ними.

Она вздохнула:

– Конечно. Вы просто змий-искуситель.

– Совершенно верно. В Итоне я стал просто пыткой для своего учителя. – Облокотившись на колено, он подарил ей очаровательную улыбку. – Подумайте об этом, Кейт.

С моими художественными способностями и вашим умением писать мы сможем создать книгу, о которой будет говорить вся Англия.

– Откуда вы знаете, что у меня есть писательский дар?

– Генри любил читать ваши письма у костра. Описания ваших соседей потрясающе красочны. Сплетница Уизли, помпезный священник, глупая миссис Вустер.

Кейт онемела. Ей в голову не приходило, что ее письма отцу читал еще кто-то. Это было неприятно. Она хотела облегчить ему путешествие, скрасить его рассказами о соседях, надеясь в глубине души, что это заставит его поскорее вернуться домой.

Однако Кейт, ничем не выдав своих эмоций, спросила:

– Почему вы так хотите издать эту книгу?

По выражению его глаз она поняла, что задела его за живое. Он, как ни в чем не бывало, ответил:

– Слава, конечно же. Хочу увидеть свое имя записанным в скрижали истории. Тогда все женщины будут вешаться мне на шею.

Впрочем, женщины и так вешались ему на шею. Стоило ему только улыбнуться.

– Сомневаюсь, что у вас хватит терпения высидеть на одном месте до окончания проекта.

– Вы правы, я не люблю, когда моя свобода ограничена. Но я останусь здесь, пока мы не закончим нашу книгу.

Вот опять: нашу книгу. Обнажив зубы, она с трудом сдерживала раздражение за улыбкой. Она хотела сделать книгу, которую папа мечтал написать, но так и не сделал этого. Это будет труд любви, ее последний шанс извиниться за то, что так и не попрощалась с ним тогда.

Никто не должен вмешиваться, и меньше всего Гэбриел Кеньон.

Его теплая сильная рука опустилась на ее ладонь.

– Я восхищался вашим отцом, Кейт. Его работа стоит того, чтобы о ней узнал мир.

Она освободила руку.

– У меня нет желания говорить об отце с вами.

– А у меня есть. Генри обожал вас и Мег. Вы очень много для него значили.

«Не так много, как вы».

– Вы пытаетесь манипулировать мной.

– Я пытаюсь помочь вам. Вы хотите написать эту книгу в память об отце, не так ли?

Взгляд его голубых глаз проникает в самую душу. Кейт чувствовала себя раздавленной, побежденной, униженной – он видел ее насквозь. Она положила руки на колени.

– Не будем обсуждать мои мотивы.

– И мои тоже. – Он указал на альбомы: – У каждого из этих рисунков своя история. Все, что здесь изображено, ваш отец видел собственными глазами. Нравится вам это или нет, без меня вам не обойтись.

Пожалуй, он прав. И все же она не могла смириться с этой мыслью. Не могла сотрудничать с человеком, который увез отца из семьи.

– Я справлюсь сама, использую дневники отца.

– Я не все вам сказал, – мягко заметил Гэбриел. – Генри не только назначил меня вашим покровителем, но еще и управляющим его поместьем.

– У отца не было поместья. Он был профессором университета. Мы арендовали дом.

– Тем не менее он оставил всю свою собственность под мою ответственность. Включая вас... и все его бумаги.

– Нет! – воскликнула она. – Нет!

– Да. Эти дневники мои, – холодно проговорил Гэбриел. – Так что вы либо примете меня в качестве соавтора, либо вообще не напишете книгу. Выбор за вами.

Ярость охватила Кейт. Мало того, что он разрушил их семью, так теперь еще хочет лишить ее возможности искупить вину перед отцом за то, что не простилась с ним.

Она набросилась бы на него с кулаками, если бы здесь не было Роузбадов.

Кейт захлопнула альбом.

– Напрасно надеетесь, что я отдам вам дневники отца. Вы сможете их отнять только силой.

Его взгляд стал острым, почти жестким.

– Я сделаю все, что нужно, Кейт. Обещаю. Она вернула ему альбом и поднялась.

– Тогда берегитесь, милорд. Я не собираюсь сдаваться.

Два вечера спустя в Стоукфорд-Эбби приехали цыгане. И из их лагеря доносилась веселая музыка. Пробиваясь сквозь облака, полная луна посылала на землю свой холодный свет.

Держась в тени кустарника, Кейт пробиралась к конюшням. Вдали горели костры. Вокруг костров сидели люди и, хлопая в такт музыке, смотрели на плясавших. Среди них были Роузбады, Майкл с Вивьен, Мег с Джаббаром.

И Гэбриел. Кейт об этом знала, хоть и не могла его разглядеть в темноте.

«Вам придется либо взять меня в соавторы, либо вы вообще не напишете книгу. Выбор за вами».

Воспоминание об этом ультиматуме разжигало в душе Кейт ярость. Он считал ее своей собственностью и соответствующим образом относился к ней. Но она не собиралась ему подчиняться. И потому решила не упускать свой шанс, который представился ей, когда приехали цыгане.

Увлеченный беседой с цыганами, Гэбриел в то же время следил за ней и заметил, что после праздника она ускользнула. Кейт поспешила к себе в спальню, чтобы переодеться в мужскую льняную рубашку и бриджи, которые она стащила днем в прачечной.

Три дня, которые Гэбриел обещал бабушке провести дома, прошли, и Кейт знала, что рана на голове не задержит его надолго. Утром Майкл и Вивьен вместе с детьми уедут на месяц с цыганами, и Гэбриел, воспользовавшись этим, может отправиться в Корнуолл.

Стоя в тени старого дуба возле конюшен, Кейт нацепила рабочую кепи, спрятав под нее волосы. Рубашка была ей велика, рукава болтались. Бриджи оказались слишком короткими, стягивали живот и бедра. Главное, чтобы в ней не распознали женщину, путешествовать одной ночью опасно.

Из конюшни донеслось слабое ржание. Слава Богу, во дворе никого нет. Садовники устроили свою вечеринку на лугу неподалеку от палаток цыган. Так что она сможет взять лошадь незамеченной.

Она на цыпочках пробралась к дверям. До побережья можно добраться за день. Чуть раньше она прокралась в библиотеку, изучила карту Англии и теперь приблизительно знала местонахождение поместья Чарлза Дэмсона. Добравшись до графства, спросит дорогу и легко найдет его дом.

В мешке у нее было женское платье. Она переоденется в лесу, нанесет визит сэру Чарлзу и найдет статуэтку. Если повезет, ее хватятся не раньше чем в полдень.

Когда Гэбриел поймет, что она исчезла, будет уже поздно.

Подойдя к конюшне, она подняла фонарь и вошла внутрь. На мгновение остановилась, чтобы дать глазам привыкнуть к полутьме. Сердце бешено заколотилось, когда мутный свет появился в глубине помещения.

Кейт застыла, прислушиваясь. Но тишину нарушало лишь тихое пофыркивание и шорох копыт. Через минуту она успокоилась. Грумы спали где-то в глубине помещения. Фонарь, видимо, оставили зажженным, чтобы не напороться на стойла в темноте.

Она тихонько пробралась к стойлам. То здесь, то там лошади высовывали головы, чтобы посмотреть на нее. В конце ряда она повернула за угол. Серая кобыла в темноте казалась черной. С ласковым фырканьем она обнюхала руку Кейт.

Рассмеявшись, Кейт протянула ей яблоко. Кобыла взяла его и попросила еще.

– Жадная попрошайка, – пробормотала Кейт, поглаживая шею животного. – Тебя покормили, так что ты не голодна.

Кейт добралась до комнатушки с седлами и нащупала в темноте все необходимое. Сначала придется взять одеяло и уздечку, потом седло – оно оказалось тяжелее, чем она ожидала. С огромным трудом она протащила все это через конюшню. Она предпочла бы скакать без седла, но это могло привлечь внимание.

Накануне она видела, как конюх седлал лошадь. И теперь вложила железку в рот Стоми, которая на редкость спокойно к этому отнеслась. Вспоминая то, чему ее учила Вивьен, Кейт почесывала животное за ухом, надевая на него уздечку. Затем перекинула одеяло через круп лошади. Радуясь, что проделала все это достаточно легко, отряхнула руки.