Ангелина Алябьева - Искушение

— Оh mon dieu! Professeur Laroche, pardonnez-moi!

Жиральд отстранился от Анжелики, повернувшись к рыжеволосой медсестре с подносом в руках. Она опустила голову, но Анжелика успела заметить ненавистный взгляд, брошенный в ее сторону. Девушка слезла со стола, поправляя одежду и краснея от стыда. Какой кошмар! Она не совладала со своими чувствами и едва не отдалась ему прямо здесь, в его кабинете на столе, куда приходят люди за помощью. Какой позор! Что теперь о ней подумают? Посчитают, наверняка, распутной женщиной…

Жгучий стыд охватил Анжелику так, что ей захотелось провалиться сквозь землю, дабы не находиться больше в том месте, где еще минуту назад раздавались ее страстные стоны.

— Que diable! Ne t'a pas appris à frapper? — выругался Жиральд, опомнившись, что Анжелика не понимает французского, поспешно перешел на английский: — Почему ты не постучала?

— Профессор, вы сами мне сказали, что после того, как все пациенты уйдут, я должна принести вам чай, — напомнила ему растерянная девушка — Мои руки были заняты, и я… Простите, я не думала, что вы… не одни. Еще я принесла вам график расписания, ведь сегодня ваше ночное дежурство.

Анжелике поморщилась. Желание поскорее убежать росло с каждым предложением рыжей женщиной, и Анжелика протянула руку, чтобы взять сумку. То ли она медсестра не увидела ее руку, то ли она сама нечаянно зацепила поднос, однако уже через секунду Анжелика вскрикнула от боли, прижимая ошпаренную кипятком ладонь к груди. На глаза навернулись непрошеные слезы.

— Простите, — невнятно пробормотала рыжая, собирая осколки, но в ее зеленых глазах, хитро сузивших и устремившихся на Анжелику, не было ни капельки раскаяния.

— Пошла вон, — сорвался на крик Жиральд, и медсестра, никогда не сталкивающая за долгие годы работы с агрессивной яростью со стороны вежливого, пусть и серьезного профессора Лароша, быстро ретировалась.

По щеке Анжелики покатилась слеза. Жиральд естественно заметил это, потому что в одной рукой держал обоженную ладонь Анжелики, а вторую положил ей на щеку и стер слезинку большим пальцем. Он неотрывно смотрел в ее глаза, казалось, что в этот момент он забыл как дышать, а сердце пропустило удар.

— Мой ангел, придется немного потерпеть, — с нескрываемым волнением предупредил ее Жиральд, подведя к умывальнику, включив покрутив краны и засунув ее пострадавшую руку под струи холодной воды. Анжелика прикусила губ, чтобы не закричать от боли. Жиральд понимающе взглянул на нее: в его голубых глазах отражалась ее немая боль, и Анжелика осознала, что он ощущает, когда ей плохо.

Пальцы у него были сухими и чуть прохладными, отчего месту ожога уже стало гораздо легче, когда же мазь обожгла своим холодом, он бережно размазал ее, стараясь не причинять лишней боли. Он аккуратно перевязывал руку девушки, практически не затягивая бинт, дабы он не давил на ожог, продолжая смотреть в ее глаза. Завязав бинт, Жиральд коснулся губами ее запястье:

— Очень больно? — заботливо поинтересовался Жиральд.

— От твоих прикосновений любая боль уходит, — прошептала Анжелика, приблизившись к мужчине, приоткрыв губы в ожидание поцелуя, но мужчину ухмыльнулся и щелкнул ее по носику:

— Анжелика, у меня сейчас два пациента по графику, а ночью — дежурство, поэтому позволь провести его в трезвом состоянии.

— А что я делаю? — облизнула пересохшие губы девушка, с удовольствием наблюдая, как темнеют голубые глаза:

— Анжелика, ты искушаешь меня. Достаточно? Такой ответ удовлетворит тебя?

— Вполне — смущенно улыбнулась Анжелика, покидая его кабинет, закрывая за собой дверь, не слыша, как тяжело вздыхает мужчина, сев в кресло.

Тихий и сумрачный вечер. Возле обрыва, густо засыпанного белоснежным снегом, припаркован черный джип, на капоте которого сидела девушка, восторженно глядя вдаль, а мужчина, стоявший рядом, обнимал ее за плечи, любуясь ее восхищенными медовыми глазами и слегка приоткрытым розовым ротиком.

Огни ночного города блестели подобно тысячам звёзд на тёмном небосводе. Пёстрые вывески привлекали внимание не только водителей, но и обычных прохожих. Но наблюдать с высокой точки эту красоту была не просто прекрасно, а волшебно.

— Прекрасно! — воскликнула Анжелика, взглянув на мужчину, и покраснела от понимания того, что его совсем не интересует ночной вид — Жиральд, почему ты на меня так смотришь?

— Мне нужно больше, Анжелика, — откровенно признался Жиральд, и девушка опасливо покосилась на него — Просто дай мне знать, когда ты будешь готова, я же буду терпеливо ждать того момента, когда ты придешь в мои объятия.

Анжелика боялась близости. И она хотела ему принадлежать — с самой первой встречи, неосознанно, но необратимо.

— Анжелика, я не принуждаю тебя, это в первую очередь твое желание, — наклонился Жиральд и выдохнул ей в ухо будоражащие кровь слова.

Теплые руки нежно обняли ее за талию, прижимая к сильному телу, и Анжелика не знала, какое решение ей принять. С одной стороны, ей хотелось принадлежать ему не только душой, но и телом, а с другой — ее пугала неизвестность. А что будет дальше? Не потеряет ли он к ней интерес, если получит вожделенную награду за устроенные романтические встречи?

— Мы встречаемся уже больше двух недель и… — начал Жиральд, но девушка прервала его, откинув голову назад, чтобы встретиться с ним взглядом. Зря. Темное желание, таящееся в нем, передалось Анжелике, и девушка выдавила:

— Девятнадцать дней с того момента, когда я впервые встретила тебя, Жиральд.

— Помню, — кивнул мужчина, не удержавшись, поцеловал ее в лоб — Я буду помнить о том дне всю жизнь. Однажды ангел спустился с небес, чтобы никогда больше туда не возвращаться, а остаться со мной.

— На двадцатый день, — пообещала Анжелика, проглотив слюну, пересиливая саму собой. Она верит ему, желает быть с ним, так почему же эти сомнения грызут душу? Серьезный шаг подразумевает большую ответственность. Разве она не сделала его, когда позволила Жиральду ласкать ее тело?

— Что? — не понял Жиральд, обойдя машину так, что теперь он возвышался над ней, в черном пальто, в деловом костюме такого же цвета, с распущенным галстуком и без очков, действуя на нее своей магнетической привлекательностью — Что ты сказала?

В его голосе скользили нотки волнения, недоверия и надежды, и у Анжелики участилось сердцебиение. Мозг подавал ей сигналы, прося отказать, остановиться, но внутри все кричало о том, что готово принять Жиральда Лароша.

— Я желаю принадлежать тебе всегда, — прерывисто произнесла Анжелика — Жиральд, завтра. Могут ли наши тела, как наши сердца, слиться завтра? Ведь завтра будет двадцать дней с момента нашей первой встречи. Возможно, это не символическая дата, но…

Договорить Анжелика не успела, потому что с радостным восклицанием Жиральд обхватил ее талию, поднимая в воздух. Колебания оставили ее, когда она прочитала истинную радость и счастье в любимых глазах.

Оказывается, ему так мало надо для счастья — пронеслось у нее в голове, прежде чем девушка заливисто рассмеялась, так как мужчина закружил ее.

— Что это за безумие, Анжелика? Настоящее безумие! — подхватил ее смех Жиральд — Твое согласие дало мне второе дыхание. Если ты вдруг подумаешь, что я делал все это специально ради этого, тогда… не нужно, Анжелика. Мне не нужно твое тело в качестве благодарности.

— Жиральд, ты поселился в моем сердце, и я уверена, что предложи мне ты это неделю ранее, я бы не согласилась, но теперь я сама хочу, чтобы мы стали одним целым, — ласково переубедила его Анжелика, погладив по гладкой щеке.

Когда он с ней, она улыбается, дышит, живет и чувствует тепло. Его любовь согревает Лику, потому что он — ее защитник. Разве может она не верить в искренность его чувств? Конечно же нет! Анжелика верила ему и прекрасно осознавала, что впервые в жизни идет против своих принципов.

— Анжелика, ты… — Остальное Жиральд выразил в трепетном, тем не менее чувственном поцелуи, вкладывая в него долгожданную радость и безграничную нежность, продолжая держать ее в своих объятиях, болтающую ногами. Анжелика запустила пальцы в его мягкие волосы, наслаждаясь получаемым удовольствием, как внезапно оглушительный выстрел раздался около них. Звон разбитого стекла.

И вот она лежит, прижатая к земле сильным телом Жиральда, до конца не понимая, что случилось. Только его горячее и сбивчивое дыхание, раздающееся прямо возле ее уха. Что это был за звук?

Жиральд осторожно поднялся на ноги, оглядываясь по сторонам, а затем протянул ладонь Анжелике, помогая вставать. При виде многочисленных пулевых отверстий в лобовом стекле, Анжелика испуганно прикрыла рот рукой, сдерживая крик.

— Что… что было? — с запинкой спросила Анжелика — Стрельба?

Молчание тянулось слишком долго и мучительно. Она боязливо покосилась на него. Жиральд хладнокровно изучал повреждения машины, не обращая внимание на ее вопросы. Что творится у этого мужчины внутри? Ее рука притронулась к его плечу, он чуть вздрогнул.

— Анжелика, стреляли в меня, — эти несколько слов перевернули весь ее мир. Ее сердце упало вниз, а в груди разлился страшный испуг. Всё внутри Анжелики сжималось от страха за Жиральда, она не может потерять его, не может лишиться мужчины, которого полюбила.

Анжелика открыла рот, чтобы спросить мужчину, почему и за что его собираются убить, но вместо этого глаза закрылись, головокружение становилось невыносим, дышать невозможно, после чего ее засола темнота. Сознание вернулось к ней только тогда, когда она почувствовала на щеке что-то холодное: пальцы Жиральда коснулись ее щеки.

— Мой ангел, тебе нехорошо? — произнес бархатный и низкий голос.

Она увидела склоненное побледневшее лицо Жиральда с бешено испуганными голубыми глазами. Он перенес ее в машину, уложив на откинутое переднее сиденье, сев на корточки перед ней.

Когда взгляд Анжелики упал на разбитое стекло, то ком подкатил к горлу, и девушка попыталась встать, однако сильные руки, легшие ей на плечи, удержали ее.

— Ты меня напугала, — серьезно обратился к ней Жиральд — Я думал, что тебя зацепили.

— Боже, Жиральд! — покачала головой Анжелика — Ты рассуждаешь так, будто ничего не произошло. В тебя… в нас стреляли, они могли убить нас.

— Не нас, Анжелика, — сурово оборвал ее мужчина, вскочив на ноги — А меня… Не надо приписывать себя. В их планах не было убивать, а запугать.

То, с каким безразличием и холодностью оповестил ее Жиральд, словно речь шла о плохой погоде, Анжелика ошарашено уставилась на него. Жиральд… Неужели он настолько жесток, что сегодняшнее опасное событие совсем не разволновало его? Его жизнь висит на волоске, а он рассуждает без эмоций, будто стреляли в машину незнакомого ему человека. Анжелика удивлялась тому, как ему хватает сил реагировать спокойно.

Сама Анжелика тряслась от страха за его жизнь. Не свою, а именно его жизнь, при том что вообще ничего до нее не доходило.

— Ты знаешь их, Жиральд. — то ли спросила, то ли утверждала Анжелика, принимая вертикальное положение, хотя голова до сих пор казалась тяжелой.

— Какая разница? — резко бросил Жиральд, обойдя машину и сев за руль, прежде чем повернуться к ней. Его лицо превратилось в маску без единых чувств — Тебя это не касается.

Как возможно такое, что в одном человеке живут две личности?

Жиральд, которого она безумно любит, ласковый и заботливый. Родной.

Жиральд, которого она не знает, нагоняющий на нее страх своим бесчувственным видом, безжалостностью, а иногда дикой яростью. Чужой.

Но в данный момент автомобиль ведет незнакомец, пугающий чуждостью и отрешенностью, сосредоточенный на дороге. Создавалось впечатление, что он забыл про девушку на переднем сиденье, полностью погрузившись в вождение. Ледяной ветер ворвался в салон, неприятно пахнув Анжелику по лицу, но холод, исходивший от Жиральда, не сравнялся с ним.

— Останови машину, пожалуйста, — попросила Анжелика, не вынося повисшей тишины.

Мужчина наградил ее беглым взглядом, продолжая свое занятие.

— Жиральд, останови машину, — более требовательно сказала Анжелика — Я хочу выйти.

— Почему? — нервно повел левым плечом Жиральд, чем поразил девушку. Действительно ли он воспринимает ситуацию, как обыденность? Или он притворяется?

— Потому что мне трудно находиться с тобой, когда ты далек от меня, — признала Анжелика, опустив голову, не видя, как яростно сверкнул глазами Жиральд, затормозив неожиданно, и Анжелика ударилась об панель грудью, тихо вскрикнув. В голубых глазах не было ничего доброго, они были темные от злости, кулаки крепко сжимались, издавая иногда хруст. Каждая клеточка его лица была напряжена. Он стал похожим на зверя, готового расправиться со своей жертвой.