— Есть, сэр.

— Отлично. Макинерни, теперь вы будете питаться вместе с нами в моей каюте.

— Есть, сэр, — хрипло ответил Макинерни с таким видом, будто изо всех сил старается подавить улыбку.

— Все свободны, — сказал Дэвид. Моряки вышли. Джессика встала, балансируя на раскачивающемся полу. Море сегодня волновалось сильнее, чем во все предыдущие дни.

В два шага Дэвид оказался возле нее и схватил за руку, чтобы поддержать.

— Вот так, — произнес он шепотом, от которого дрожь пробежала вдоль ее позвоночника. — Вы в порядке?

— В полном порядке, вы так любезны, — ответила она с улыбкой.

— Я провожу вас к капитану Лэнг... в вашу каюту.

— Благодарю вас, но я бы предпочла немного подышать воздухом на палубе.

— Вы просто-таки напрашиваетесь на неприятности, вы это понимаете? — вздохнув, заметил он.

— Вы говорите о моей добродетели? — Она улыбнулась. — Насколько я понимаю, ей вряд ли что-либо угрожает. Вы только что отдали приказ, чтобы каждый матрос относился ко мне с должным почтением и уважением. Только круглый дурак осмелится вас ослушаться.

Склонившись к ее уху, он прошептал так тихо, что она едва сумела расслышать:

— Вы даже не представляете себе, Джесс, как сильно искушаете меня.

Она вопросительно приподняла бровь.

— Приказ, безусловно, распространяется и на меня, — добавил Дэвид, выпрямившись. — Однако... к несчастью, я чувствую, что скорее всего именно я способен нарушить его.

Джессика подняла на него взгляд. Она чувствовала к нему... такую нежность. Почему, во имя Господа, она испытывает к нему подобное чувство? Она понятия не имела.

— Зачем вы это сделали, однако? — спросила она, нахмурив брови.

— Что сделал?

— Приказали Макинерни обедать с нами.

Он резко выдохнул.

— Причина, по которой я пригласил Макинерни обедать с нами, состоит в том, что я не имею желания оставаться с вами наедине в моей каюте.

— Но почему, во имя всего святого?

— Ах так? Значит, вы слишком наивны!

Действительно... почему? Она не так уж наивна, потому что знает, что если они останутся одни в его каюте, он захочет соблазнить ее... Или она его. И что в этом плохого? Неужели он не хочет этого? Она хочет. Ей с трудом удалось сохранить лицо спокойным. Джессика не имела обыкновения дуться, но, силы небесные, этот неприветливый мужчина постоянно вызывал у нее желание надуть губы и топнуть ногой. Каким-то способом выразить свое раздражение.

Он наклонился вперед, нависнув над ней.

— Причина, по которой необходимо, чтобы Макинерни обедал с нами, заключается в том, что если мы с вами будем обедать наедине, я нанесу серьезный урон вашей добродетели.

— Да. — Она поколебалась, потом посмотрела на него, нахмурив брови. — И... вам этого не хочется? — Действительно, его очень трудно понять.

— Ради всего святого! — Он хищно подступил к ней. — Я хочу вас. — Его взгляд жадно пробежался по ее телу, и огонь, пылавший в его темно-голубых глазах, обжег ее кожу от головы до пят. — Я не отличаюсь терпением, Джесс. Но это... это слишком важно. Поэтому... да, я хочу вас... но я не хочу погубить вашу добродетель, вашу репутацию, вашу невинность. До тех пор, пока... — Он осекся и, резко выдохнув, отвел взгляд.

— Пока... что?

Он закрыл глаза, затем открыл их, но не встретился с ней взглядом.

— Пока не получу благословение вашей семьи.

Джессика откинула назад голову, пытаясь представить себе, как ее семья дает ему благословение. Можно ли на это рассчитывать?

О Господи! Сердце ее пело в груди, наполненное безграничной нежностью, разрываясь от полноты чувств, наверное, в первый раз в ее жизни. Джессика протянула руку и коснулась его лба, кончиками пальцев погладив бугристый шрам.

— Как вы получили его, Дэвид? — прошептала она.

Он стоял тихо, неподвижно, только снова закрыл глаза, когда ее пальцы подобрались к ним.

— На военной службе.

— Как? — настойчиво повторила она.

— В бою.

Джессика нахмурила брови.

— Но ведь уже долгое время Британский флот не участвовал в крупных морских сражениях.

Его губы изогнулись в усмешке.

— Пожалуй, никто не назвал бы это сражение крупным.

— Что же произошло?

Глаза его все еще были закрыты. Ее пальцы продолжали разглаживать его шрам, затем двинулись дальше, касаясь его лица, пока он говорил. Сначала пробежались по лбу, затем по линии волос, по щеке, по носу и двинулись ниже, к подбородку.

— Два года назад в Греции возникли неприятности из-за пиратов в Эгейском море. Греки обратились к Британии и Франции с просьбой помочь подавить особенно активный пиратский порт на Грамвусе. Мы заняли остров и изгнали пиратов.

Джессика понимающе кивнула. Ее пальцы задержались на его скуле.

— Продолжайте.

Все еще не открывая глаз, он продолжил:

— Команда капитана Лэнгли должна была высадиться на остров. Французам было предписано истребить пиратов в гавани и прибрежных водах.

— Битва на суше, — прошептала Джессика.

— Вот именно, — сказал он. — К тому же пираты имели преимущество перед нами. Они хорошо знали маленький остров и устроили нам засаду. — Он часто заморгал. — Одного из наших лейтенантов подстрелили, и я побежал к нему, пытаясь ему помочь... Вдруг я услышал крик позади меня. Я обернулся и... — Он указал на свой лоб. Его глаза теперь открылись и смотрели на нее.

— Вас ткнули кинжалом в... в череп?

— Это был штык — лезвие рассекло мне бровь и скользнуло вокруг головы, когда я повернулся.

— О Боже! — Джессика зажала ладонью рот.

— У меня шрам на голове, но его трудно увидеть из-за волос. — Он пожал плечами.

— Что случилось с человеком, который... атаковал вас?

— Я пытался сражаться с ним, но кровь заливала мне глаза, ослепляя. Капитан Лэнгли... — Дэвид судорожно сглотнул и устремил взгляд в пространство за ее плечом. — Спас мне жизнь. Он спас всех нас.

— Он убил этого человека?

Дэвид шумно выдохнул, и это прозвучало так, словно он слишком долго сдерживал дыхание. Взгляд его переместился к ней.

— Да. Он поступил именно так.

— Ну что ж... — Джессика почувствовала, что у нее подгибаются колени. — Теперь я понимаю, почему вы так преданы ему. Вы обязаны ему жизнью.

Она заглянула ему в глаза — такие невозмутимые и непроницаемые, глубокой океанской синевы.

— Так и есть, — тихо сказал он.

Она вздохнула и взяла его под руку.

— Пойдемте. Давайте выйдем на воздух. Возможно, на свежем ветерке вы меньше будете страдать от морской болезни.

Он изумленно поднял бровь, наморщив шрам, о котором она теперь все знала.

— Я не подвержен морской болезни.

— Вы неважно выглядите.

— Вы тоже.

Джессика заколебалась, потом кивнула:

— Ну да... но не из-за морской болезни.

— Как и я.

Она подняла на него взгляд, зная, о чем они оба думают. Некоторое время они пристально смотрели друг на друга, все понимая. Ей страшно хотелось снова поцеловать его.

Но не сейчас. Не здесь, где она могла поставить его в неловкое положение перед командой. Вместо этого она потащила его из кают-компании на палубу.

У Кавершема не было времени привести его бриг «Непокорный» в Ливерпуль. Кроме того, насколько было известно Уиллу, Кавершем не держал каких-либо кораблей в Ливерпуле. Но Мег говорила ему, что у того были суда, часто заходившие в портовые города, названия которых начинались с буквы Б. Блэкпул был одним из таких портов и располагался поблизости.

Если у Кавершема имелся там корабль, значит, он выйдет на нем в море. Уилл был твердо уверен в этом. У него не было никаких доказательств, но он провел достаточно времени в море, чтобы понимать образ мыслей моряков. Что Кавершем собирался сделать с Мег и Джейком — в особенности с Мег, — это уже другой вопрос. Об этом Уилл не хотел даже думать.

Он не помчался немедленно на север в Блэкпул. Вместо этого он прямиком отправился на «Стремительный», который стоял теперь на плаву в одном из ливерпульских шлюзов в ожидании спуска на воду, намеченного на послезавтра. Нанятые им матросы уже вовсю трудились этим ранним утром и отрывались от дел, чтобы приветствовать его, когда он проходил мимо.

Уилл поднялся на мостик и громко крикнул всем, находившимся в пределах слышимости:

— Планы изменились, джентльмены! Мы отплываем сегодня!

Его первый помощник, Холлидей, торопливо подошел к нему.

— Сэр, мы еще не готовы. Я даже не...

Уилл прервал его, подняв руку.

— Не принимаю никаких отговорок. Обстоятельства изменились. Делайте все, что необходимо. Мы отплываем в полдень.

Холлидей выпучил глаза, и челюсть у него отвисла. Но он быстро захлопнул рот и поспешил прочь, выкрикивая приказы:

— Вы слышали, что сказал капитан? Поднимайте ваши ленивые задницы — и за работу, парни! Мы должны как можно скорее спустить пароход на воду!

Уилл прошел в рубку и развернул карту местности. Блэкпул находился недалеко от них, и если Кавершем отплыл с приливом, он должен был выйти в море в то же время, что и «Уильям Томпсон» сегодня. Уилл сомневался, что злодей направится на север, — северный путь был слишком узким, и там легко было его выследить и захватить. Если же Кавершем направился на юг — а Уилл готов был держать пари, что так оно и есть, — то он уже миновал Ливерпуль. Это означало, что Уиллу придется скорее преследовать его корабль, чем перехватить по пути.

Он должен доверять обещаниям своих судостроителей... они ручались, что «Стремительный» будет самым быстроходным кораблем на море — особенно в безветренную погоду. Этим утром было тихо, но ветер всегда поднимался в полдень...

Уилл встряхнул головой, отгоняя тревожные мысли. Нельзя тратить время. Необходимо четко следовать своему плану. Если он не сработает, тогда нужно составить еще один план... и еще... пока он не отыщет Мег и Джейка, и Кавершем наконец перестанет представлять угрозу для них.

Уилл хотел, чтобы они снова оказались все вместе. Одной семьей. Без них — без Томаса, Мег и Джейка — он был только пустой оболочкой. Они наполняли его жизнь смыслом — любовью, счастьем, ощущением полноты жизни. Ему нужны были все они.

Томас. Сейчас ему очень нужен был Томас, и Томас тоже нуждался в нем. Он не мог оставить своего сына одного, испуганного, в Ланкашире. Сейчас не мог. Но тем не менее эта его миссия была крайне опасна...

Уилл тяжело вздохнул. «Стремительный» был быстрее и прочнее любого корабля, который Кавершем мог иметь в Блэкпуле. Уилл не допустит, чтобы что-то случилось с Томасом. Или с Джейком и Мег. Он сумеет уберечь свою семью от опасности.

Обратившись к ближайшему не занятому делом матросу, Уилл отправил его за сыном, приказав доставить мальчика к нему на корабль к отплытию.

Спустя несколько часов «Стремительный» на всех парах покинул Ливерпуль. Черный дым столбом валил из его трубы. Когда только начинали запускать котел, Томас тесно прижался к отцу, и Уилл закрыл глаза, мысленно представляя себе тихий ход «Свободы», когда она скользит по волнам. Как это отличалось от теперешнего грохота. Неужели будущее кораблестроения станет таким? Полным машин и шума? Даже на суше. Железную дорогу Манчестер — Ливерпуль обещали пустить в конце лета. Если бы они прибыли в Прескот всего на несколько месяцев позже, они могли бы воспользоваться поездом, а не каретой.

Будущее, полное зловонного дыма и грохочущих машин. Неужели это цена, которую все они вынуждены платить за прогресс?

Несмотря на мрачные мысли по поводу неприятностей, связанных с паровыми машинами и прогрессом, Уилл остался доволен тем, как быстро и легко они покидали порт. Им не понадобился попутный ветер или прилив, или буксир. Они оставили гавань, когда захотели, и «Стремительный» с легкостью маневрировал в запруженных водах, не заботясь о направлении и силе ветра.

— Правда, техника отлично работает, разве нет? — прокричал Холлидей сквозь изрыгаемый машиной рев. — Гладко и ровно, как часы.

Уилл подумал, что этот шум ни в коем случае нельзя охарактеризовать как «гладко и ровно», но не стал этого говорить, пока они выбирались из порта, ловко огибая стоявшие на якоре суда. Он приказал рулевому держать курс и встал на носу вместе с Томасом. Уилл объяснил мальчику, что они ищут корабль, который увез Джейка и Мег, и Томас важно выпятил грудь.

— Я найду их, сэр!

Итак, когда «Стремительный» вышел из ливерпульской гавани, Уилл и Томас стояли на носу, высматривая суда, направляющиеся на юг по Ирландскому морю.

Первое, что проникло в сознание Мег, когда она начала приходить в себя, — это ужасная головная боль. У нее буквально раскалывался череп. Сжав голову руками, она повернулась, чувствуя, как бедро врезалось в жесткие доски пола.