Эмма Уайлдс - Искушение герцогини

Вот это настоящая победа.

Какое упоительное сочетание безудержной дикой страсти и нежности, с удовольствием подумала Брианна. До того вечера в опере она знала лишь ласку, но, оказывается, и страсть, и нежность были равно хороши. Брианна и подумать не могла, как ей понравится эта дикая, неукротимая страсть, а ее желание еще больше распаляло мужа.

У Брианны кружилась голова. С этого дня мадам Эллен будет шить все ее нижнее белье исключительно из тончайшего кружева.

— Надеюсь, я был не очень напорист. — Пальцы Колтона скользнули по ее руке.

— Разве ты заметил какие-нибудь возражения с моей стороны?

— Нет. — Улыбка, наконец, озарила его лицо, но тут же исчезла. — И все же я вел себя несдержанно.

Колтон был расстроен, ведь он потерял контроль над ситуацией. Брианна ожидала этого. Он привык принимать решения не только за себя, но и за других. Но теперь их стало двое, и Колтон уже не один распоряжался всем. Остается надеяться, он скоро это поймет.

— Я очень счастлива, Колтон. — Брианна зевнула. — Счастлива и устала, но это меня не беспокоит.

— Думаю, ты права, дорогая.

Брианна потерлась щекой о чуть влажную мускулистую грудь Колтона, надеясь, что он не предложит ей вернуться в свою комнату. Обычно это он приходил к ней в спальню по заведенному после первой брачной ночи порядку. Каждый раз все было почти одинаково, но Брианна не удивлялась этому, поскольку Колтон любил упорядоченность во всем. Он ждал, пока она ляжет и отпустит служанку, вежливо осведомлялся, не очень ли она устала, а затем принимался тушить свечи. Никогда прежде он полностью не раздевал ее, а лишь прикасался к ее телу сквозь ночную сорочку, слегка приподнимая подол, и всякий раз был предельно осторожен и нежен. Когда все было конечно, Колтон всегда возвращался к себе. Изредка он ждал, пока Брианна заснет, но обычно столь же вежливо прощался и уходил.

Что ж, вполне разумно, размышляла Брианна, поскольку во всем высшем свете считалось модным, когда супруги спят в разных комнатах, а Колтон был прагматичен до мелочей. Если у него есть собственная спальня, то почему он должен проводить ночь в другом месте?

Возможно, он и прав, но все это ужасно сердило Брианну.

Конечно, она с самого начала получала удовольствие от ласк мужа, даже в самую первую ночь ему удалось пробудить в ней желание, но ей всегда казалось, будто она что-то отдает ему, а он просто берет. Поистине эти сдержанные, скрытные встречи вполне соответствовали понятию супружеского долга. Брианна никогда бы не сказала «нет», однако ей претила сама мысль назвать это прекрасное чувство единения долгом.

До сегодняшней ночи она никогда бы не назвала себя возлюбленной Колтона. Женой, но не возлюбленной. Теперь же она, наконец, лежала в его постели, обнаженная, испытывая приятную усталость, а Колтон крепко обнимал ее.

— Брианна, — он слегка коснулся ее щеки, — завтра мне очень рано вставать и предстоит трудный день.

Она ощутила острое разочарование.

— У тебя каждый день такой, Колтон.

— По моему указанию на рассвете здесь будет Роджерс. — Муж говорил спокойно и буднично, словно они не предавались только что любви, забыв обо всем на свете.

— Боже упаси, если слуга застанет меня в твоей постели. — Брианна села, откинула длинные волосы и с вызовом взглянула на мужа. — Полагаю, мне пора уходить, раз я выполнила свой долг.

Колтон так удобно расположился на хрустящих белых простынях, его кожа была еще чуть влажной от пота, но слова Брианны заставили его нахмуриться.

— Я бы так не сказал. Просто не хочу разбудить тебя, когда буду вставать.

— Какая чуткость!

— Так и есть. — Колтон приподнял брови. — Но, судя по твоему язвительному тону, ты со мной не согласна.

— Порой мне кажется, ты самый бестолковый мужчина во всем Лондоне. — Брианна выскользнула из постели, уговаривая себя, что никто не может измениться столь быстро, а ее не желающий ничего понимать муж — особенно тяжелый случай. Она была уверена: он ужаснется, если ему придется меняться и соответствовать романтическим ожиданиям своей жены. К тому же само слово «любовь» он произносил крайне редко.

— Не соизволишь мне объяснить, отчего я вдруг стал бестолковым, если просто хочу дать своей жене возможность поспать? — Колтон из-под прикрытых век следил, как Брианна собирает свою разбросанную одежду. И хотя его поза по-прежнему оставалась расслабленной, губы были плотно сжаты.

— Нет. — Брианна повернулась, чтобы он увидел ее обнаженную спину, и направилась к двери, разделяющей их спальни: — Спокойной ночи, ваша светлость.

Ей показалось, муж тихо выругался.

Что, черт возьми, только что произошло?

Колтон лежал в постели и смотрел в потолок, недоумевая, стоит ли ему пойти к жене и потребовать объяснений. Пожалуй, ему надо было прояснить два вопроса, нет, даже три. Определенно Брианна должна была дать ему ответы на три вопроса.

Во-первых, ее платье. Колтон по-прежнему недоумевал, зачем она его надела. После этого она изумила его, сделав то, о чем вообще не могла иметь ни малейшего понятия — в этом Колтон мог поклясться, — а теперь… Он так и не понял, что именно произошло несколько минут назад.

Колтона беспокоило, что, возможно, после одной из самых страстных ночей в его жизни он совершил какой-то промах и обидел жену. Странно, ведь он был совершенно уверен — никогда они не были так близки, как лежа вместе в постели и испытывая блаженную усталость. Как упоительно было сжимать Брианну в объятиях, теплую и раскрасневшуюся от удовольствия, ее стройное тело стало с ним словно единым целым, густые шелковистые волосы разметались у него на груди. С первого момента их близости Брианна была необычайно отзывчива, но сегодняшняя ночь оказалась просто неповторимой. Пока он, очевидно, все не испортил.

Колтон мрачно уставился на плотно закрытую дверь.

Так, значит, сорвать с нее всю одежду вполне прилично, а проявить заботу, чтобы не разбудить ее утром, — нет?

«Боже упаси, если слуга застанет меня в твоей постели…»

Брианна горько ошибалась, если считала, будто Колтон позволит другому мужчине, будь он хотя бы слуга, увидеть ее во всем ее обольстительном великолепии — эти золотистые волосы и бледную кожу, прикрытую лишь тонкой простыней. Это их жизнь, и ослепительная красота Брианны принадлежит лишь ему.

Колтон решил поговорить с ней, когда пройдет усталость, и постараться понять ее странное поведение.

Однако несмотря на тяжелый день и несколько страстных часов любви, он никак не мог заснуть.

Лежа в почти полной темноте — лишь слабый лунный свет пробивался сквозь шторы, — Колтон пришел к выводу, что происходит нечто странное. Его мир пошатнулся, а ведь он всегда вел такое размеренное существование.

Лошади шли бок о бок — настолько же разные, как и их всадники. Роберт, конечно, выбрал своего любимого жеребца берберийской породы. Этим норовистым животным порой трудно управлять, но если требуется выносливая и быстрая лошадь, лучше ее не найти. Его старший брат, и это неудивительно, предпочел чистокровную лошадь с изящными ногами и массивным крупом, исключительно подходящую для коротких расстояний, — лучшую среди породистых лошадей во всей Англии. Завоевав множество призов на скачках, Тебес, этот племенной жеребец, находился теперь на заслуженном отдыхе, но Колтон все же ездил на нем, потому что это было его любимое животное и к тому же выгодное приобретение.

Они прекрасно подходили друг другу, благородный герцог и холеный конь-чемпион, с удивлением подумал Роберт, хотя обычно всегда спокойное лицо его брата омрачала сегодня какая-то тень.

— Я совершенно не в силах понять свою жену.

— Женщина сбила тебя с толку? — Роберт не сумел удержаться от смеха. — Какая новость!

Колтон одарил его ледяным взглядом:

— От твоего смеха мало толку.

— Так тебе нужна помощь?

После недолгого раздумья Колтон уклончиво ответил:

— Возможно. Она ведет себя эксцентрично.

В это чудесное осеннее утро в парке было довольно много гуляющих, братья то и дело раскланивались со знакомыми, и им пришлось отложить разговор, пока они вновь не оказались одни на тропе. Над ними сияло чистое голубое небо с редкими прозрачными облачками.

Роберт мягко заметил:

— На прошлой неделе во время завтрака у бабушки Брианна вела себя вполне нормально. Я не заметил ничего эксцентричного, однако мы ведь видимся не каждый день.

Верно. У Роберта был собственный дом в городе, поскольку он отказался жить в огромном семейном особняке в Мейфэре. Он не был герцогом, не был даже вторым по линии наследования — привилегия принадлежала его старшему брату Дэмиену, — и Роберт предпочитал жить, как ему заблагорассудится.

Наступило напряженное молчание. Колтон так сильно натянул поводья, что Тебес вскинул голову. Словно извиняясь, он похлопал лошадь по шее.

— Со стороны это незаметно, но, поверь мне, я вижу разницу.

Его старший брат редко бывал так расстроен. Роберту стало любопытно. Он оглянулся через плечо и наморщил лоб:

— Тебе придется все объяснить, Колт.

— Да я и сам этого, черт возьми, не понимаю!

Раздражение в его голосе сбивало с толку сильнее просьбы совершить утреннюю верховую прогулку. Роберт терпеливо ждал, лошади медленно шагали по извилистым дорожкам среди травы и деревьев. Утро выдалось необычайно теплым и спокойным.

— Прошлой ночью она… скажем, это было неожиданно.

Весьма исчерпывающее объяснение, зато теперь Роберт имел слабое представление, о чем собирается или не собирается поведать Колтон, поскольку на лице его обычно невозмутимого брата появился легкий румянец.

— Ты имеешь в виду — в постели? — без обиняков спросил Роберт.

Колтон бросил на него быстрый взгляд и коротко кивнул.

— А это «неожиданно» было хорошо или плохо? — В конце концов, это Колтон прислал ему приглашение на прогулку, и именно он искал сейчас совета. Если Роберту ради этого пришлось отказаться от утреннего сна, им нужно начать разговор, а не ходить вокруг да около.

— Хорошо, — ответил Колтон, но тут же поправился: — Честно говоря, очень хорошо.

— Меня не интересуют интимные подробности вашего брака, Колт, но ты первый об этом заговорил.

— Знаю. — Герцог Ролтвен был явно не в духе. — Прости, — примирительно добавил он. — Одно дело обсуждать женщин вообще, и совсем другое — говорить о моей жене.

Роберт промолчал. Ему не приходилось сталкиваться с подобной ситуацией.

— Это останется между нами.

— Конечно. — Колтон вообще был скрытным человеком, и тем более интересный оборот приобретал их разговор.

Колтон устремил взгляд на деревья, словно ничего более захватывающего в мире не было.

— Черт возьми, не знаю, как сказать! Она сделала такое, чего никогда не делала раньше.

— Непонятно, — пробормотал Роберт. — Приказала подать чай после всего? Раздевалась, напевая? Совершенно голая танцевала у окна? Предложила служанке присоединиться? Выражайся точнее. Недоговоренность — для дам, сплетничающих за бокалом хереса. Я не умею читать мысли.

— Ладно, ладно, — проворчал Колтон. — Брианна взяла у меня в рот. И, кроме того, у нее это получилось просто прекрасно.

В голове Роберта мелькнула мысль, что его брату несказанно повезло, но он решил благоразумно промолчать и осторожно спросил:

— И ты был против?

— Боже мой, конечно, нет. — Колтон нервно рассмеялся, и в его голубых глазах промелькнуло беспокойство. — Просто не могу понять, где она об этом узнала.

— Не от тебя?

— Нет, она же леди. Я бы никогда не попросил ее о подобном.

Занимался рассвет. Удобно расположившись в седле, Роберт едва сдерживал смех.

— По-моему, ты мучаешься из-за того, о чем мечтали бы большинство других мужчин. Соитие — естественный и спонтанный процесс. У Брианны есть замужние подруги. Возможно, супруг одной из них не настолько утонченная натура. Женщины любят об этом болтать. Это одно из их любимых занятий.

— Но только не о происходящем за запертыми дверями спальни.