Дебора Симмонс - Искусительница Кейт

– Я здесь уже бывал, – вдруг негромко заявил он.

Кейт от неожиданности вздрогнула, а он, задрав голову, с любопытством разглядывал потолок с искусными лепными украшениями, изображавшими различные сцены из жизни поместья.

– Не может быть! – огрызнулся Том, и Кейт склонна была с ним согласиться, так как в Харгейте уже много лет не принимали гостей, а уж Грея она, несомненно, запомнила бы – такого человека, как маркиз Роут, не забывают.

Она вздрогнула, подумав, что поскольку Грей никогда не посещал Харгейт, то, вероятно, он просто хочет таким образом побольше разузнать о них. Кейт устала притворяться и охотно все ему рассказала бы, но она привыкла никому не доверять. И на что она, скажите на милость, может положиться? На слово маркиза да на охватывающий ее от его присутствия жар? Она едва громко не фыркнула. Вот таким образом Люси и осталась одна с ребенком!

– Клянусь, что ноги вашей здесь не было! – угрожающе пробурчал Том.

– Да? А ты всегда занимал такое необычное положение в поместье? – Грей вопросительно поднял темную бровь.

Том покраснел.

– Не ваше дело.

У Кейт стучало в висках. Наверное, от вина, подумала она. Не надо было пить, важно сохранять ясную голову. Вот теперь, вместо того чтобы прекратить назревающую ссору, она с полным безразличием решила: пусть мужчины вцепятся друг другу в глотку прямо здесь, в гостиной.

Люси тоже, видно, это мало интересовало. Она зевнула, прикрыв рот изящной белой ручкой. Кейт позавидовала младшей сестре – хорошо бы быть такой же беззаботной. Настроения других Люси никогда не волновали, так же как и наличие денег и пищи. Она позволила себе вкусить запретное наслаждение, отдавшись мужчине, и при этом не испытывала ни малейших угрызений совести. А теперь еще будет вознаграждена рождением ребенка – и будет его любить, не заботясь о том, кто его оденет и накормит.

Но Кейт тут же устыдилась непрошеных мыслей. Это все от вина, решила она, хотя и выпила всего лишь два бокала. В Харгейте уже давно не подавали к ужину вина, и с непривычки у нее кружилась голова и было как-то не по себе. А вообще, во всем виноват Грей.

Поднявшись, она смерила его холодным взглядом.

– В деревне мы рано ложимся спать, милорд, а поскольку вы едва оправились после болезни, то я предлагаю вам последовать нашему примеру.

Он лишь удивленно поднял брови, что было Кейт уже знакомо, но ничего не сказал, а лишь согласно кивнул. Это ее взволновало – ведь маркиз привык повелевать всем без исключения, подавляя и сокрушая, – но, как ни странно, не породило ужаса в ее душе, только теплые струйки змейками пробежали у нее по телу, вогнав ее в краску. Она поспешно вышла из комнаты, даже не посмотрев, последовал ли он за ней.

Люси тоже встала вслед за сестрой, но глаза Грея были прикованы к Кейт, к ее мягко покачивающимся бедрам, обтянутым брюками. Она не была высока, но стройные и сильные ноги вполне соответствовали ее росту. Грея вновь охватило желание.

– Держитесь от нее подальше.

Грубый голос Тома мгновенно охладил его жар. Грей презрительно посмотрел на старика:

– Ты, кажется, что-то сказал?

Том, очевидно, не понимал, насколько небезопасно было делать маркизу подобные замечания. Впервые в жизни в него стреляли, похитили, а затем он оказался прикованным к постели. К тому же усиливающееся и не находящее выхода чувственное влечение делало его особенно раздражительным.

– Я за вами послежу, – предупредил Том.

В душе Грей восхищался заботливостью старика по отношению к Кейт, но наглость его он больше не намеревался выносить.

Он встал и с обманчивым спокойствием произнес:

– Боюсь, что тебе придется отказаться от слежки, так как я намерен принять ванну и не желаю, чтобы кто-либо в это время входил в кухню.

Мыться в кухне было неприятно, но необходимость заставляла Грея пренебречь неудобствами, так как в доме, как ему сказали, другого помещения для мытья не было, да и слуги отсутствовали.

Старик сердито посмотрел на Грея.

– Только не надейтесь, что я стану вам помогать. Сами таскайте ведра, авось не развалитесь, – язвительно добавил он.

Том не успел закрыть рот, как Грей схватил его за ворот рубахи, с силой приподнял и прижал к стене. Старик лишь часто мигал глазами, тряс головой и сучил ногами, не соображая, что же с ним произошло.

– Ты и теперь боишься, что я могу развалиться?

Том молча трясся от страха, и Грей продолжал ледяным тоном:

– А теперь давай-ка выясним кое-что, Том. Ты будешь относиться ко мне с уважением, и не потому, что я тебе нравлюсь, а потому, что так положено. У меня нет желания нарушать странный уклад в вашем доме и огорчать этим Кейт, но если ты не станешь вести себя со мной подобающим образом, то вынудишь меня выбить из тебя дурь. – Грей сделал паузу, чтобы его слова лучше дошли до Тома. – Ну, как же мы поступим?

В глазах старика промелькнул благоговейный трепет. Облизав губы, он проговорил:

– Ну зачем же так, милорд. Все понятно.

– Понятно? – Грей вопросительно поднял брови.

Том кивнул, затем бросил на Грея пронзительный взгляд:

– Конечно, милорд, если вы не обидите моих девочек.

– Уверяю тебя, что у меня нет подобных намерений, – ответил Грей и отпустил Тома.

Старик, ощутив наконец под ногами пол, задумчиво взглянул на Грея. Затем ушел, сказав на прощанье:

– Что ж, мойтесь, а посудой я займусь утром.

– Вот так-то лучше, – в спину ему бросил Грей.

Подождав, пока Том не скрылся в галерее, Грей оперся спиной о стену и с трудом перевел дух. Черт! Он слишком перенапрягся, но дело того стоило. Необходимо было власть употребить. Грей не любил никого запугивать понапрасну, однако не мог допустить, чтобы с ним не считались.

Отдышавшись, он занялся своим столь долго откладываемым туалетом. Прежде всего ему пришлось самому потушить свечи в столовой, поскольку слуг не было. Для этого он использовал пустой бокал из-под вина. Затем взял канделябр и отправился на кухню, минуя темные комнаты. Мрачно обозрев то, что понадобится ему для мытья, Грей помешал угли в очаге, нашел ведра, наполнил их водой и повесил на крюки над разгоревшимся пламенем. Притащив из кладовой медную бадью, он пристроил ее у очага, но, наливая в нее горячую воду, обжег пальцы.

Громко выругавшись, Грей уже собирался бросить затею с мытьем и подождать до утра, когда, возможно, обнаружит хоть каких-нибудь слуг, однако отказать себе в удовольствии погрузиться в горячую воду, особенно после стольких усилий, он не смог. Чистоплюем он не был никогда, но не позволял себе и опускаться, подобно некоторым знакомым лордам.

На этот раз он наполнил бадью, не обжегшись. Потом разделся и удобно улегся в горячей воде с куском мыла в руке. Мыло на вид было домашнего изготовления, и это Грея рассердило, так как он представил себе Кейт, склонившуюся в клубах пара над чаном со щелоком. Он выругался и поднес мыло к носу – оно пахло мятой, запахом Кейт. Самое дорогое французское мыло не пахло так восхитительно, как этот кусок. Не в привычках Грея было покупать что-нибудь для своих любовниц, но теперь он решил дать секретарю указание на этот счет.

Грей вымыл голову и, уставший, откинулся на край бадьи. Сегодня он перетрудился, слишком много стоял и ходил, и теперь у него ныли мышцы и болело плечо. Он поглубже опустился в ванну, надеясь, что боль утихнет, и прикрыл глаза. Однако тут его поджидала новая неприятность в виде эротических воспоминаний о том, как его мыла Кейт. Тогда он находился в полубессознательном состоянии и не мог с уверенностью сказать, где реальность, а где вымысел, но то, что она его мыла, – несомненно.

Ему безумно захотелось, чтобы эта процедура повторилась теперь, когда у него в голове полная ясность. Но, увы, оставалось лишь скрежетать от разочарования зубами. Он не привык сдерживать свои желания, однако, пока не узнает, кто такая его искусительница, ему придется воздерживаться. Глубоко вздохнув, Грей попытался забыть о ней и расслабиться в теплой воде – и ничего не получилось: кажется, купание потеряло для него всякую привлекательность.

Вздох перерос в стон, когда он понял, что не только его привычки претерпели изменение с тех пор, как он встретил Кейт, а что вообще весь его жизненный уклад может измениться.

Кейт перевернулась на спину и уставилась в потолок. Несмотря на то что она легла спать в обычное для нее время, ей не спалось, а когда она закрывала глаза, ее одолевали видения и… мечты о Грее.

Помимо воли она видела его раскинувшимся на отцовской кровати или непринужденно сидящим с надменным видом в гостиной, словно он всегда там обитал. Впрочем, он ведь привык к такой обстановке. Но для ее спокойствия опаснее было представлять его на кухне в одной рубашке с засученными рукавами, открывающими поросшие темными волосами предплечья. Вспомнила, как он помогал ей и как заставил Люси тоже заняться делом.

Наконец Кейт с недовольным стоном вылезла из постели. Вполне понятно, что ее тянет к маркизу. Он ведь был первым мужчиной, с которым она познакомилась с тех пор, как повзрослела. Он не только был богат, красив и влиятелен, но излучал жар, от которого она вся млела и совершала возмутительные поступки: отвечала поцелуем на его поцелуй и дотрагивалась до его обнаженного тела.

Воспоминание вогнало ее в краску. К тому же он умел заставить всех повиноваться, и эта его властность пленяла больше всего, хотя и пугала. Кейт очень хотелось переложить на его плечи часть своих забот или хотя бы разделить их с ним, но она ни за что на это не осмелится. Даже если забыть о своем непростом положении и возможных последствиях излишней доверчивости, забывать о том, что Грей со дня на день может уехать, ей не следует. Если он действительно остается, чтобы выследить возлюбленного Люси, значит, выполнив задуманное, он уедет в Лондон, в мир, который для нее так же далек, как луна.

Это ужасно! Поскольку уснуть ей так и не удалось, Кейт решила приготовить себе чаю. После смерти отца они с миссис Гудинг, бывало, чаевничали на кухне по ночам, когда ей не спалось. Тогда это утешало ее, так как реальная жизнь была настолько трудна, что Кейт было совсем пала духом. Только разговоры с миссис Гудинг за чашкой чая поддерживали ее и давали силы жить.

Миссис Гудинг уже нет, печально подумала Кейт, но чай себе она сможет заварить и сама. Ночь была теплая, поэтому Кейт в одной ночной рубашке, босиком отправилась на кухню, где ее мог поджидать только своенравный одноглазый кот. Однако, подойдя к двери, она остановилась, так как увидела отблески пламени в очаге. Кто развел огонь так поздно ночью? Неужели Том моет посуду? На кухонном столе стоял канделябр, и Кейт пошла на его свет. Но, еще не различив ничего в полутьме, она почувствовала мужской запах.

Около очага в старой медной бадье полулежал Грей, откинув голову и свесив руки. Она, конечно, вспомнила, что он упоминал о ванне, но ей и в голову не могло прийти, что он сам все приготовит. Правда, Кейт уже стала привыкать к его непредсказуемости.

Она стояла, не в силах двинуться с места. Тишину нарушало лишь потрескивание огня да удары ее собственного сердца. А он был похож на языческого бога. Золотистый отблеск от свечей падал на его лицо с закрытыми глазами и темными прядями мокрых волос. Кейт хотела было незаметно уйти, но не успела. Грей медленно повернул голову, открыл глаза и посмотрел прямо на нее.

– Кейт!

Он так произнес ее имя, что у нее перехватило дыхание. Изо всех сил стараясь говорить спокойно, она сказала:

– Не замочите повязку.

Губы Грея сложились в насмешливую улыбку. Его позабавила ее заботливость.

– Кейт, идите сюда и помогите мне вымыться, – тихо позвал он.

Она отрицательно качнула головой. Щеки у нее запылали от его возмутительной просьбы. Если бы это был кто-то другой, а не Грей, она нашлась бы, что ответить, и извинилась бы за свое невольное появление, но этот человек лишил ее дара речи. Словно в бреду, она могла только молча смотреть на его широкую грудь, вспоминая, как трогала ее.

Грей, видно, тоже вспомнил, как она дни и ночи ухаживала за ним, его глаза зажглись желанием.

– Вы мне снились, Кейт. Мне привиделось, как вы касаетесь меня, – прошептал он.

Кейт охватила дрожь, его грудной, глубокий, бархатистый голос обволакивал ее. Она боялась, что ее сопротивление вот-вот рухнет, но не находила нужных слов, чтобы отрезвить его… и себя заодно. Она облизала пересохшие губы. Капля воды стекала у него по шее. Превозмогая безумное желание дотронуться до этой капельки пальцами или слизнуть ее языком, Кейт молча, словно зачарованная, смотрела на Грея.

– Идите сюда, в ванну. Хотите, я вас вымою, Кейт? – голосом искусителя проговорил он.

У Кейт подкосились ноги, и, чтобы не упасть, она ухватилась за угол ближайшего шкафа. На какой-то миг она вдруг представила себе, как идет к нему, снимает ночную рубашку и залезает в ванну. Она почти физически ощутила тепло воды, жар его рук, обнимающих ее. Потрясенная, Кейт на мгновение закрыла глаза, чтобы изгнать из головы соблазнительное видение. Наверное, именно так свершилось падение Люси. Кто-то похожий на Грея завлекал ее мужской красотой и обещаниями, отчего у Люси помутился рассудок.