Неужели это было так заметно? Сама я разобралась в своих чувствах к Гейбу лишь недавно, хотя, надо признать, меня влекло к нему с того самого дня, когда я впервые увидела его в толпе журналистов у отеля «Жереми».

— Влюбилась, — спокойно возразил Гийом.

Мое лицо горело. Наверняка я была красная, как помидор.

— Неправда!

Сама не знаю, почему я это отрицала Наверное, мне не хотелось, чтобы Гийом так думал. Я мечтала быть про фессионалом, а в понятие профессионализма не входит влечение к симпатичному журналисту, который вознамерился стать заклятым врагом твоего клиента.

— Правда! — весело пропел Гийом.

— Нет! — Теперь я разозлилась. Неужели он заманил меня в номер только затем, чтобы выставить полной дурой? — С чего ты вообще это взял? — зло спросила я и тут же подумала, что гнев выдает меня с головой, учитывая, как заплетается мой язык.

— Ну, не знаю. Ты так на него смотришь… Все время озираешься по сторонам, когда его нигде не видно. Краснеешь, когда я спрашиваю.

— Я не краснею! — выпалила я.

— Ага, просто в номере стало жарковато. Может, ты перегрелась?

— Хватит надо мной издеваться! Я серьезно говорю. Я вообще не ищу себе парня, если уж на то пошло.

— Да? — с любопытством спросил Гийом.

У меня появилось смутное ощущение, будто я сама рою себе яму. Но копать я почему-то не перестала.

— Да! Я только знакомлюсь. Поппи говорит, чем больше парней пригласят меня на первое свидание, тем лучше. Но дальше первого свидания заходить нельзя.

Гийом улыбнулся.

— И ты с ними спишь? Я потрясла головой.

— Нет! Нет, конечно! Он впервые смутился.

— А в чем тогда смысл? Я немного подумала.

— Наверное, это поиски идеального французского поцелуя, — ответила я еще более заплетающимся языком.

Пора было прекращать пить и потихоньку выливать шампанское в горшок. — Можно задать тебе вопрос?

— Конечно, — улыбнулся Гийом.

— Ас тобой-то что? — Вопрос был совершенно бестактный, но меня это почему-то не волновало — видно, шампанское так действовало. — Может, у тебя алкогольная зависимость? Хотя до сегодняшнего дня я ни разу не видела, чтобы ты пил. Или ты сумасшедший? Или, как говорит Гейб, просто хочешь привлечь к себе внимание?

Гийом словно бы удивился, затем его лицо медленно расплылось в улыбке.

— Гейб так сказал?

Я пожала плечами.

— Ох, не стоило мне это говорить…

— Нет-нет, все хорошо. Это в его духе. — Гийом покачал головой и глубоко вздохнул. — Ладно, ты спросила, сумасшедший ли я. Нет, не сумасшедший.

— То есть дело в спиртном?

— Нет. Хочешь, расскажу тебе секрет?

Я кивнула.

— Та.

Вообще-то, я хотела сказать «да», но шампанское сделало свое дело.

— Я вообще не пью.

— Сейчас же ты пьешь! — воскликнула я.

— Нет, — ответил Гийом. — Я выливаю все в цветы.

У меня отвисла челюсть.

— Это был мой план!

Гийом приподнял бровь.

— Да? Хм. Значит, мне он удается лучше, чем тебе.

Справедливое замечание.

— Тогда зачем ты поишь меня шампанским, если сам не пьешь? — спросила я.

Гийом пожал плечами.

— Мне было одиноко. И мы с тобой ни разу толком не поговорили.

Я удивленно уставилась на него.

— Я — твой агент по рекламе! Нам не положено откровенничать друг с другом, Гийом.

— Знаю… А вообще это весело, да? Ну, ваша затея с французскими поцелуями. По-моему, очень любопытно.

— Неужели?

Я не понимала, с чего это Гийом так заинтересован.

— Ага, — Он пододвинулся ближе и улыбнулся, — Что нового ты узнала?

— Про французские поцелуи? Ну… во-первых, кто-то должен объяснить всем американкам, что в этом деле французам нет равных!

Гийом рассмеялся.

— Неужели?

— Mais oui! — с преувеличенным французским акцентом ответила я. Надо же, как просто говорить на чужом языке, когда пьешь! Завтра же прикуплю бутылочку шампанского в контору. — Вы, французы, в совершенстве овладели этим искусством!

Несколько секунд Гийом молча меня разглядывал. Его лицо было немного размыто по краям, но виной тому, скорей всего, было шампанское — не растворялся же Гийом в воздухе.

— Очень интересно, — сказал он и, прежде чем я успела сообразить, в чем дело, приник к моим губам — сначала мягко, а потом, когда я не стала сопротивляться, сильнее.

«О, да он отлично целуется, — подумала я. — А как приятно прижиматься к его телу!» Мои губы против моей воли целовали его в ответ. «Стоп-стоп, он же наш клиент! — Я попыталась вырваться из сладкого забытья. — Что я творю?!»

Не успела я отпрянуть, как из коридора раздался голос:

— Гийом, putain de merde! Ах ты гад!

Я распахнула глаза, оттолкнула Гийома и в ужасе развернулась.

В дверях, сжав кулаки, стоял Гейб. Меня охватил ужас — и я внезапно протрезвела. Гейб смотрел не на меня: он испепелял взглядом Гийома. Я медленно повернулась к нему и увидела знакомую самодовольную ухмылку.

— О, Гейб, я тебя не ждал, — весело сказал он, как будто нас застали за чаем, игрой в бридж или еще чем-то столь же безобидным.

Я обернулась к Гейбу — тот окончательно взбесился. Он бросил взгляд на меня, потом снова уставился на Гийома.

— Вранье! Полчаса назад ты звонил в мой номер и просил подойти. Мне даже ключ доставили!

— Что?!

Я резко повернулась к Гийому — выражение лица у него было немного виноватое и вместе с тем самодовольное. Гейб пристально смотрел на меня. Он хотел что-то сказать, но лишь покачал головой и стиснул зубы. У него было такое грустное лицо, что я чуть не провалилась под землю.

— Гейб… — начала я.

Он только еще раз посмотрел на меня, развернулся и быстро вышел из номера.

— Гейб! — позвала я, вставая и глядя ему вслед.

Увы, в ответ он с размаху хлопнул дверью. Я несколько секунд смотрела в темный коридор, чувствуя себя раздавленной.

Я медленно повернулась к Гийому. Ухмылка наконец исчезла с его лица. Могу поклясться, он выглядел виноватым.

— Что с тобой такое?! — прошипела я.

— Ничего, Эмма. — Он пожал плечами и отмахнулся, как будто я приняла его поступок слишком близко к сердцу. — Не волнуйся так.

Моя грудь разрывалась от злости… или от спиртного?

— Какой же ты кретин! — крикнула я и бухнула свой стакан на журнальный столик.

Стекло треснуло, но мне было плевать. Бросив на Гийома последний яростный взгляд, я вскочила и вылетела из номера. В коридоре я осмотрелась по сторонам: Гейб уже ушел.

Вернувшись к себе, еще немного пьяная и пристыженная, я сразу позвонила вниз и попросила соединить меня с номером Гейба. Он не взял трубку. Я набирала его три раза, после чего оператор, не скрывая раздражения, предположила, что джентльмен, вероятно, куда-то вышел. Но куда?

Проверив, в кармане ли ключи, я выбежала из номера и поехала в вестибюль, мысленно подгоняя лифт. Двери открылись как раз в ту секунду, когда Гейб шел к выходу из отеля, волоча за собой чемодан на колесиках.

— Гейб! — в отчаянии крикнула я, растолкав толпу, которая ждала лифта. — Подожди!

Но он даже не сбавил шаг. И не оглянулся. Я бросилась следом и поймала его у самых дверей.

— Гейб, куда ты? — спросила я.

Мне было неловко от того, что в моем голосе так ясно слышится отчаяние.

— На вокзал, — не глядя на меня, буркнул он.

С улицы подошел носильщик, чтобы взять у Гейба чемодан.

— Куда вам будет угодно, сэр? — вежливо осведомился он с легким поклоном.

— К терминалу «Евростар», и поскорее, — сухо ответил Гейб.

— Сейчас же вызову вам такси, сэр.

Носильщик поспешно удалился.

— Гейб, мне так жаль, — затараторила я, от страха сбиваясь и проглатывая окончания, — пожалуйста, посмотри на меня! Прошу тебя, Гейб!

Наконец он нехотя смерил меня взглядом, при этом лицо у него было каменное.

— Гейб, мне очень-очень жаль! — снова запричитала я — Ты все не так понял!

— Слушай, меня это не касается. Хочешь поразвлечься со своим клиентом — пожалуйста. В конце концов, какая женщина устоит перед рок-звездой?

— Гейб, этот поцелуй ничего не значил! — лепетала я — Клянусь!

Он покачал головой. Тут подъехало такси, и к нам снова подошел носильщик.

— Конечно. Поцелуи вообще ничего не значат.

— В каком смысле? — спросила я.

Гейб не ответил.

Носильщик понес его чемодан к машине, и Гейб двинулся следом. — Подожди! — вскричала я, лихорадочно придумывая, как его остановить. — Тебе нельзя уезжать, завтра будет еще один концерт!

Гейб горько рассмеялся.

— О Гийоме Рише я знаю все, что нужно.

Он сел в машину и захлопнул за собой дверь. Носильщик пялился на нас, но мне было плевать.

— Гейб… — взмолилась я.

— Эмма, я приехал на презентацию только ради тебя.

Его слова будто копьем пронзили мое сердце.

— Мне так жаль… — шепнула я.

— Нет, это мне очень жаль, — отворачиваясь, сказал Гейб. — Я должен был сразу догадаться.

Он назвал водителю адрес, и машина тронулась. Гейб ни разу не оглянулся.

Глава 17


Я боялась, что умру прямо на месте. Я рухнула на землю: голова раскалывалась, лицо горело от стыда. Носильщик смотрел на меня, как на сумасшедшую.

В эту минуту подъехало другое такси, из которого вышла сияющая Поппи с обворожительным блондином. Он обнимал ее за плечо, а она хихикала. Выйдя из машины, они опустили глаза и увидели меня.

— Эмма! — Поппи остановилась как вкопанная и начала было улыбаться, но потом сообразила, что случилось неладное — хотя бы потому, что я сидела, скрючившись, на тротуаре. — Эмма… — Она опустилась рядом на одно колено, — Что такое?

Я покачала головой и, хоть и прикусила нижнюю губу, разрыдалась — не знаю, от стыда ли, от чувства потери или от выпитого шампанского. Ясно было одно: я сидела на тротуаре перед одним из лучших отелей Лондона, рядом с подругой и человеческим воплощением ее куклы вуду.

— Ох, господи, Эмма! — озабоченно воскликнула Поппи, обнимая меня и внимательно разглядывая мое лицо — Что стряслось? В чем дело?

Я подняла глаза на ее спутника — предположительно Даррена — и вспыхнула.

— Простите, — сказала я ему и обратилась к Поппи: — И ты меня прости. Не хватало только испортить тебе вечер.

— Нет-нет, что ты! — прощебетала она, гладя меня по голове.

Даррен смотрел на нас с тревогой, но без раздражения или злости. Поппи медленно встала и что-то ему шепнула. Он кивнул.

— Поеду-ка я домой, — с напускным весельем сказал Даррен. Я хотела возразить, но он потряс головой. — Нет-нет, уже поздно. Мы с Поппи увидимся завтра.

— Эмма, кстати, это Даррен.

Я выдавила улыбку и встала на ноги, чувствуя себя идиоткой. Даррен твердо пожал мою руку. Это тронуло и одновременно смутило меня, поскольку я только что опиралась рукой об асфальт и вдобавок размазывала слезы по мокрому лицу.

— Приятно познакомиться, — сказала я.

— Мне тоже, — учтиво ответил Даррен. Можно было подумать, я выгляжу совершенно нормально. — Поппи много о вас рассказывала.

— Э-э… спасибо, — пробормотала я, взглянув на подругу.

Даррен снова улыбнулся, пошептался о чем-то с Поппи, сел в такси, помахал нам напоследок и уехал.

— Извини, пожалуйста, что испортила тебе свидание, — простонала я, как только машина скрылась из виду.

— Чепуха, — твердо ответила Поппи, — Пойдем внутрь, расскажешь мне, что случилось.

Она обняла меня за плечи и повела в номер, где мы устроились на моей кровати.

— Кажется, я все испортила, Поппи, — объявила я, когда она принесла мне носовые платки и стакан воды. Она распахнула глаза, но промолчала. — У Гийома будут невнятности с UPP, я потеряла Гейба… Что же теперь делать?!

Я выложила ей все, что произошло вечером: сперва провалился мой план с выливанием шампанского в цветочный горшок, потом обиженный Гейб укатил из отеля, хлопнув дверцей такси.

— Эмма, почему же ты сразу не рассказала о своих чувствах к Гейбу Франкёру? — спросила Поппи, выслушав меня.

— Я и сама о них не знала, пока мы не пошли вместе кататься на роликах. Или знала, но не хотела себе признаваться. Влюбляться в журналистов не очень-то профессионально.

— Да ладно, мы ведь живем в Париже. Это Город Любви! Здесь трудно сдерживать свои чувства.

Я покачала головой.

— В любом случае, я все испортила. Самое ужасное, что в UPP теперь могут невзлюбить Гийома. Понятия не имею, что напишет Гейб, но наверняка он подложит нам свинью. И отчасти будет прав.