Серия: «Искусство и Любовь» – Трилогия
Переводчик: Gabriella Arakelyan
Редактор и сверщик: Анастасия Гончарова
Вычитка: Алена Николенко,
Gabriella Arakelyan
Оформитель: Алена Николенко
Обложка: Finn Hawkeye
Переведено специально для группы: https:/vk.com/books.for_young
Любое копирование без ссылки
на переводчика и группу ЗАПРЕЩЕНО!
Пожалуйста, уважайте чужой труд!
Уважаемые читатели, книга предназначена только для предварительного ознакомления. Убедительно просим Вас не распространять данный документ ни на какие другие источники. Пожалуйста, будьте благоразумны. Спасибо за понимание, и приятного прочтения!
АННОТАЦИЯ
«Ставка пять миллионов долларов. Раз...»
Еще сегодня утром я была официанткой и, обслуживая столики, мечтала о стажировке в самом известном Аукционном доме в Сан-Франциско. А сейчас, подняв вверх руку с табличкой, я предлагаю за бесценное полотно сумму, которую не могу себе вообразить… и все из-за него.
«Два…»
Чарльз Сент-Клэр – знаменитый британский миллиардер и самый соблазнительный мужчина, которого я когда-либо встречала. Я не могу выкинуть его из головы, но он не дает мне возможности уйти, предлагая мне шанс всей моей жизни. И все, что мне нужно сделать – это сказать «да».
«Продано даме в первом ряду!»
Такого не случается с девушками вроде меня… или случается? Все, что я знаю – я собираюсь расслабиться и получить удовольствие.
ГЛАВА 1
Моя мама научила меня тому, что искусство повсюду – нужно просто смотреть.
«Смотри внимательно, Грэйс, и ты всегда cможешь найти красоту в окружающем нас мире» – говорила она, заполняя нашу маленькую квартиру невероятными картинами и яркими красками, рассказывая о формах и композициях, когда мы прогуливались по улицам нашего города.
Её любовь к искусству всегда вдохновляла меня, но в данный момент на нервной почве голова пульсирует, а моё сердце выскакивает из груди, ведь я опаздываю! Поэтому мне трудно разглядеть что-то красивое в жуткой пробке, которая буквально встала между мной и шансом всей моей жизни.
– Эм, прошу прощения? – подаю голос с заднего сиденья неподвижного такси, с тревогой взирая на сгорбившегося на своем месте водителя. Он не обращает на меня внимание.
Я снова проверяю часы: 8:41. Чёрт! Прикусываю губу, чтобы не взвыть. Чёртчёртчёрт! Я должна быть в Аукционном доме «Кэррингерс» через девятнадцать – уже восемнадцать – минут. Сначала скоростной электропоезд в метро прибыл с опозданием, а теперь я трачу свои последние недельные чаевые в этом вонючем такси, потея в своём лучшем деловом наряде. Моём единственном деловом наряде.
После того как я целый год подавала резюме и разговаривала с владельцами галерей и директорами музеев, я практически потеряла надежду найти работу в мире искусства, пока на прошлой неделе мне не позвонили из лучшего аукционного дома в Сан-Франциско. Сделки «Кэррингерс» в основном касались самых востребованных и ценных предметов искусства и антиквариата в мире: картины эпохи Французского Импрессионизма, китайская керамика, маски коренных жителей Америки,1 греческие скульптуры… У меня мурашки бегут по коже от одной только мысли о шедеврах, побывавших в их хранилищах. Если я опоздаю на это собеседование, первая реальная возможность за несколько месяцев может запросто ускользнуть от меня, и я продолжу работать официанткой: подавать спагетти с фрикадельками, пока полностью не пропахну соусом «маринара» и не состарюсь настолько, что не будет хватать памяти запомнить «блюда от шефа».
– Сэр? – в этот раз я настойчиво стучу кулаком по плексигласу, отделяющему меня от водителя. Он смотрит на меня в зеркало заднего вида. – Я очень-очень опаздываю. Возможно, есть короткий путь или что-то еще, что вы бы могли сделать?
Минутная стрелка на часах, которые дала мне мама, снова дернулась вперед, а мы не проехали даже квартал. Почему мы не двигаемся?! Как будто очевидный ответ не был прямо за моим окном, сигналя и коптя выхлопами, ползя словно улитки в финансовый район с высотными офисными зданиями.
Водитель лишь рассмеялся:
– А вы как думаете?
О, я думаю, что ты пахнешь, словно побрызгался освежителем воздуха с запахом табачного магазина. Но первое правило официанта: за грубость никогда не платят.
– Далеко ли до Голд-Стрит?
Таксист пожимает плечами. Уже 8:43.
– Уже достаточно близко, чтобы дойти пешком? – напираю я.
– Конечно, – отвечает он. – Везде достаточно близко, чтобы в конечном итоге дойти пешком.
К чёрту. В любом случае уже нет никакой вероятности, что я доберусь до места, выглядя при этом классно и собранно как планировалось, так как мой макияж наверняка уже похож на одну из картин Джексона Поллока,2 но я не позволю какой-то дурацкой уличной пробке отнять у меня мечту.
– Держите, – произношу я, швыряя кипу однодолларовых на переднее сиденье и выскакивая через дверцу машины. – Я рискну и попытаю счастье.
Таксист закатывает глаза.
– Приблизительно десять кварталов, – говорит он.
Я глубоко вдыхаю свежий океанский воздух, поудобнее вешаю свою сумочку на плечо и начинаю свой забег.
Сразу же мои удобные – но стильные – туфли на высоком каблуке превратились в тиски, безжалостно сковавшие пальцы. Мои ноги привычны к продолжительным рабочим сменам в кроссовках, к тому же трудно бежать в юбке, но я не могу сдаться. Мои тщательно высушенные феном волосы развеваются на ветру и завиваются, а челка липнет к капелькам пота, выступившим на лбу.
– Извините! Простите! Дайте пройти, пожалуйста!
Это похоже на бег с препятствиями, но на каблуках.
Я протискиваюсь сквозь толпу, пытаясь не думать о том, какое произведу впечатление: измотанной и небрежной. В то же время я заставляю себя сосредоточиться на красоте этого города: длинных тенях высотных зданий, современной архитектуре, солнечных лучах, преломляющихся и отражающихся в тысячах окон, голубое небо над головой. Я люблю Сан-Франциско даже несмотря на то, что в данный момент эта любовь не была взаимной.
Еще. Один. Квартал. Совсем. Близко. Пересекая Голд-Стрит, я уже практически вижу медную резьбу и закрученные спиралью ручки на широких парадных дверях аукционного дома, заворачиваю за угол… и врезаюсь в мускулистую грудь мужчины, идущего с пешеходного перехода.
Одновременно с моим визгом он произносит:
–Ух ты! – словно он ковбой, за исключением того, что выглядит он настолько ухоженно и шикарно, насколько это возможно. Он держит свой стаканчик с кофе прямо перед собой, словно бомбу, и тут я замечаю, как коричневая жидкость стекает по его синему галстуку и белой рубашке.
– О, Господи! – Я вытаскиваю из сумки несколько чистых бумажных салфеток. – Вот, разрешите мне помочь, – говорю я, потянувшись к его галстуку, но он уже отряхнул его. К счастью, большая часть напитка выплеснулась на тротуар.
– Всё в порядке, – говорит он, перехватив мою руку. – В любом случае в этом латте было слишком много сахара.
Он смотрит на меня в тот момент, когда наши пальцы соприкасаются. Его глаза переливаются вкраплениями оттенков синего, словно ночное небо кисти Ван Гога,3 и так же завораживают. Я хочу нарисовать их, но потом вспоминаю о своих приоритетах.
– Я очень сожалею, что пролила на вас кофе, но мне действительно нужно идти. – Я проверяю часы. – Я опаздываю на очень важную встречу.
Начинаю отворачиваться, чувствуя себя виноватой, но его голос останавливает меня:
– Так это «столкновение с обливанием кофе»? – У него акцент. Британский. Сексуальный.
Я оборачиваюсь, не в состоянии удержаться, чтобы вновь его не рассмотреть. У него такой рот, словно его вырезал сам Микеланджело:4 идеальной формы губы, которые сейчас мне улыбаются, подчеркивая острые скульптурные скулы, как у знаменитого Давида.5 Словно его лицо должно находиться в музее. Ух ты!
– Мне следует вызвать полицию? – спрашивает он.
Я улыбаюсь, несмотря на то что тороплюсь. Уверена, что моё лицо сейчас красное, словно клубника. Я бы с удовольствием осталась и пофлиртовала с этим великолепным мужчиной, но, увы, нет времени.
– Послушайте, – говорю я, отступая назад, – если вы дадите мне вашу визитку, я с радостью оплачу счет за химчистку, но мне правда нужно бежать.
Он поравнялся и зашагал рядом со мной, словно мы старые друзья.
– О, нет, – говорит он, ослабляя галстук и легко подстраиваясь под мой быстрый темп. – Не беспокойтесь об этой старой вещице. Я собирался отдать его на пожертвования. – Он бросает его в мусорный бак, в то время как мы мчимся по тротуару дальше. Я не могу не заметить треугольник гладкой груди, который стал виден, когда он расстегнул воротник.
– Хорошо, что на рубашку практически ничего не попало, а то общественность имеет тенденцию хмуриться, наблюдая полуголых бизнесменов.
Я представила его без рубашки и чуть не врезалась в почтовый ящик.
– Это была шутка, – говорит он, улыбаясь.
Сквозь запах соленого морского воздуха и выхлопов автомобилей я ощущаю его запах: свежесть, мыло и чистота.
– О, – произношу я, избегая выбоины и размышляя о том, что никто не будет хмуриться, глядя на такое тело. – Смешно.
– Эта встреча, должно быть, действительно очень важна, – говорит он, – раз вы столь отвлечены, что даже не можете побеседовать с красивым мужчиной.
– Так и есть, – говорю я, отдаляясь от него ровно настолько, чтобы обойти женщину, выгуливающую пуделя. – Судьбоносная, я бы сказала. Это собеседование в «Кэррингерс».
– Ауч, – говорит он, в притворстве положив руку на сердце. – Так вы не хотите откусить кусочек красоты?
– Ох! – Смывайся отсюда, кусочек красоты, пожалуйста. Спасибо, Господи, за прохладный воздух. – Это не то, что я имела в виду. Просто...
–Так вы признаетесь, что находите меня привлекательным?
– Ни в чём я не признаюсь, – отвечаю смеясь.
Он усмехается:
– Мой тип девушки.
Я останавливаюсь перевести дух, когда мы оказываемся у великолепного фасада аукционного дома «Кэррингерс». Время распрощаться с мистером Очарование. Я бы солгала, если бы сказала, что не была слегка разочарована из-за его ухода.
Он улыбнулся, стоя со мной лицом к лицу и, О, Боже Милостивый, у него ямочки на щеках.
– Удачи на собеседовании.
– Спасибо, – говорю я, в последний раз бросая взгляд на часы. 8:54.
– Вы сразите их наповал, – говорит он.
Я киваю, стараясь нацепить на лицо уверенную улыбку.
Смотрю на двери, которые мечтала открыть всю прошедшую неделю – ну, вообще-то, последние двадцать лет – и снова ощущаю прилив надежды. У меня есть пять минут, чтобы зайти внутрь и собраться, дабы показать этим людям, из какого теста я сделана. Но сначала еще одна вещь:
– Вы уверены, что я не могу возместить вам ущерб за испорченный галстук?
– Вот что, – говорит он, его глаза мерцают. – Я буду околачиваться в этих местах на следующей неделе, так что, если будете работать, сможете купить мне кофе.
Наверное оттого, что он такой великолепный и заставил меня чувствовать себя лучше, и потому, что я, скорее всего, больше никогда его не увижу, во мне вдруг просыпается смелость. И я говорю:
– Не для протокола, я бы определенно назвала вас привлекательным, – подмигиваю ему, наслаждаясь удивленным выражением, появившимся на его таком-определенно-более-чем-просто-красивом лице, а потом делаю шаг, отдаляясь от него, ступая навстречу своему будущему.
Внутри моя храбрость испаряется: это место действительно впечатляет. Огромнейший вестибюль с отполированным до блеска мраморным полом, белыми мраморными колоннами, доходящими до потолка и, чёрт возьми, подлинная скульптура Родена в центре комнаты. Я с благоговением пялюсь на неё, пока не замечаю оживлённую маленькую женщину, держащую в руках папку. Нервно приближаюсь к ней.
– Здравствуйте, я Грэйс.
– Бэннет? Вы пришли последней. – Она выводит меня из вестибюля и подталкивает в сторону главного аукционного зала. Я поправляю свою юбку и убеждаюсь, что блейзер сидит на мне ровно.
– Я нормально выгляжу? – спрашиваю я, но она игнорирует мой вопрос и открывает двери.
"Искусство похищения сердец" отзывы
Отзывы читателей о книге "Искусство похищения сердец". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Искусство похищения сердец" друзьям в соцсетях.