— Когда я смогу туда отправиться? — выслушав Стефана, с нетерпеньем спросил Энрико.

— Он ждёт тебя завтра поутру! Мне пришлось отдать ему все деньги. Даже на бутылочку вина не осталось. Иначе, он не согласился бы.

— Можешь взять ещё из шкатулки, — Энрико явно повеселел. Он похлопал Стефана по плечу и уже собирался уходить, но тот красноречиво показал взглядом на усы.

— Что? — не понял Энрико.

— Придётся избавиться от усов.

— Да я скорее избавлюсь от тебя! Как ты смел… — гневно начал было Энрико, но Стефан проворно его перебил:

— Они тебя узнают. А если и не узнают, так любой поймёт, что ты непростой работник. Если тебя не беспокоит эта маленькая деталь, тогда можешь оставить всё как есть.

Энрико некоторое время угрюмо наблюдал за внешним безразличием Стефана, а затем буркнул под нос:

— Будто они не вырастут снова. Пусть будет по–твоему, Стефан.

В то время как Энрико со всей тщательностью готовился к предстоящей вылазке, сам граф Ди Перона прохаживался по галерее под руку с Габриэль. Лишь приложив огромные усилия, ему удалось уговорить её погулять. Он видел, как она всё больше и больше замыкается в себе. В последние дни она не занималась ни чем из того, что так сильно любила делать прежде. И хотя он никогда не одобрял эти странности, его не могли не беспокоить подобные перемены с дочерью. По молчаливому уговору никто в доме больше не заговаривал о несостоявшейся помолвке. Однако такая внезапная уступчивость домочадцев ничуть не волновала саму Габриэль. И графу оставалось лишь теряться в догадках о причинах столь резких перемен.

— Хочешь апельсин? — неожиданно для самого себя предложил он дочери. — Прежде ты их очень любила. А в последние дни даже не смотришь на них…

— Нет. Благодарю вас. Мне не хочется, — негромко ответила Габриэль. Они остановились у балкона как раз напротив большого апельсинового дерева. Прежде она могла спрыгнуть с балкона и умчаться, а сейчас просто стояла и равнодушно смотрела на сад. Граф расстроился, видя такое безразличие дочери. Но он расстроился ещё больше, когда Габриэль внезапно извинилась и, сославшись на головную боль, удалилась. Озабоченный отец остался стоять у балкона. Чуть позже к нему присоединилась графиня.

— Завтра приезжает дон Алессандро, жених нашей Дианы. Он известил о своём намерении погостить некоторое время у нас, — сообщила она супругу. Услышав эту новость, тот сразу воодушевился. Габриэль обожала над ним подшучивать. Дон Алессандро мог привести её в чувство. Граф высказал эту мысль вслух. В ответ графита мягко его упрекнула:

— Нам следует думать о том, как встретить гостя, а не о том, как над ним посмеяться!

— Я не могу видеть её грустной, — признался граф с удручающим видом.

— Так давайте устроим семейный пир, — предложила графиня, — поставим столы прямо под апельсиновыми деревьями. Это одинаково хорошо как для Дона Алессандро, так и для Габриэль.

— Вы весьма умны, сеньора, — граф с галантностью придворного поцеловал руку супруги и тут же радостно объявил: — Я сам займусь приготовлениями. Только самое лучшее. Будем веселиться несколько дней!

— Нет уж, позвольте мне этим заняться, — не согласилась графиня, — а вы могли бы поехать навстречу Дону Алессандро. Ему будет приятна такая честь.

— Так и сделаем!

Настроение графа сразу же значительно улучшилось. Он поспешил на конюшню для того, чтобы выбрать лошадь для завтрашней поездки; графиня же отправилась раздавать распоряжения. Спустя час всё поместье радостно гудело.

Диана, узнав о приезде жениха, незамедлительно отправилась к Марии. Никто лучше неё не мог подобрать платье, которое бы одинаково подходило как к цвету волос, так и к цвету глаз. Лишь Габриэль оставалась безучастной к происходящему. Ей вообще ничего не хотелось. Ей не хотелось разговаривать, не хотелось гулять по саду. Только…долго смотреть в окно, а потом на ночное небо и звёзды.

Глава 6

Патио…в центре фонтан украшенный скульптурой, широкие дорожки из гладких, белых камней. Дворец в два этажа из белого мрамора, в форме полукруга и, весьма прелестный на вид дворик. Бесчисленные белые колонны то собираются в живописные группы на углах здания, то расступаются, открывая полукруглые, овальные или с декоративными карнизам богато украшенные окна. Череда арок, покрытых глазурью и резьбой…лестницы…

— Лапеко?

Энрико не обратил внимания на незнакомое имя. Задрав голову, он продолжал рассматривать дворец. Ко всему прочему, необходимо было запомнить расположение лестниц и дверей. Теперь никто бы не признал гордого дворянина в этом скромном юноше в сером сюртуке и чёрных чулках. Ноги Энрико были обуты в поношенные башмаки безо всяких украшений. Такие, как носили все горожане в Севилье. Потрёпанная шляпа ничем не напоминала роскошный головной убор с семейным гербом. Усы исчезли. Шпага тоже. Но взгляд остался прежним. Надменным и вызывающим. Весь прошлый вечер Энрико пытался избавиться от него. И только по совету Стефана. Тот только и повторял: «С таким взглядом никакие переодевания не помогут. Надо бы смотреть…скромнее». И Энрико пытался следовать этому совету.

— Ты племянник Стефана?

Энрико, наконец, обратил внимания на маленького старичка со строгим лицом, который невесть откуда возник перед ним. Понимая, кто он и о чём идёт речь, Энрико кивнул.

— Так почему же не отзываешься на своё имя? Если ты и есть племянник Стефана, значит, тебя зовут Лапеко. Следуй за мной и не оглядывайся на дворец, — добавил он. — Здесь живёт семейство графа. Из слуг тут разрешено бывать только горничным. Даже повара находятся по другую сторону галереи в малом доме для прислуги. Там же находится и комната с птицами. Там ты сможешь спать и выполнять возложенные на тебя обязанности. Следуй за мной, я всё тебе покажу.

Энрико направился следом за дворецким. На лице его отчетливо отразилось еле сдерживаемое негодование. «Как посмел этот мерзавец, — гневно думал Энрико, — назвать меня таким именем? Я бы не дал его даже своей собаке. Ну, ничего. Вечером я вернусь назад, и он сполна получит за свою дерзость». Они миновали патио и вышли к небольшой лестнице. Она была узкой и не очень удобной.

Справа и слева спускались широкие и более нарядные лестницы. Они примыкали к зданию дворца и исчезали в полутёмной арке. Энрико догадался, что этими лестницами пользуется семейство графа. Здесь всё имело своё значение. И это устройство отличалось от того, к которому он привык. Летняя галерея ему понравилась. В особенности понравилось разделение сада. Стоило сделать всего несколько шагов, и пейзаж полностью преображался. Галерея закончилась. Началась дорожка, уложенная плитами. Она сразу привела к длинному строению, опрятному на вид, но не столь изысканному как дворец. В середине этого строения была сооружена крепкая деревянная дверь. Туда и завёл его дворецкий. В нос Энрико одновременно ударили запахи постиранного белья, жаркого и ещё несколько запахов, которым он не мог дать определения, но которые были ему очень неприятны. Здесь трудилось не менее полутора десятков слуг. Каждый хорошо знал своё дело. Энрико в сопровождении дворецкого вошли в небольшую комнату с полками полными постельного белья. Здесь находилась только одна девушка в опрятном белоснежном фартучке с незамысловатыми кружевами. Энрико бросил на неё беглый взгляд, отмечая для себя некоторые привлекательные черты. Сарнель с ней коротко переговорил, а затем оставил их одних и ушёл.

— Меня зовут Ансалита, — по непонятной причине щёки у девушки вспыхнули, когда она заговорила с Энрико, — я должна объяснить ваши обязанности.

— Просто покажи мне, где находятся…эти птицы. В остальном я сам разберусь, — попросил её Энрико. Девушка в ответ кивнула и вновь покраснела. Но молодой человек был не в том состоянии, чтобы замечать подобные вещи. Ему не терпелось остаться одному и как следует осмотреться. Ансалита вывела его наружу, а затем повела к правой стороне здания. Здесь имелась лишь одна дверь. Девушка указала на неё и уже хотела уходить, но была остановлена словами:

— Я даже не знаю, кто здесь живёт. Не могла бы ты…немного рассказать о семье графа, — попросил Энрико. Он осознал, какую совершил ошибку, уже в первые четверть часа беседы. Ансалита с огромной охотой рассказала не только обо всех обитателях, слугах и животных, но и сплетнях и слухах. Она говорила не меньше часа. При этом ни разу не сбилась и даже пообещала продолжить рассказ ближе к полуночи, когда хозяева разойдутся по своим комнатам. И ушла, оставив его совершенно растерянным. Однако Энрико не отчаялся. Он решил собрать воедино весь рассказ и попытаться выудить из него то, что могло его заинтересовать. Но он не желал оставаться на виду, потому и отправился к своим «питомцам». Тем паче, что переливистые голоса пернатых отчётливо слышались и снаружи. В птичнике его ждали несколько сот пернатых самых разных окрасок. Они щебетали и порхали в клетках. Сами же клетки стояли на специальных столах с высокими ножками. Энрико насчитал четырнадцать таких рядов. В каждом ряду стояло по четыре стола. Всего пятьдесят шесть клеток. Не так уж много. Если б он вздумал всерьёз взяться за эту работу, так с лёгкостью бы справился. Энрико с детства работал с соколами. И очень хорошо знал повадки птиц. Его внимание привлёк огромный попугай. В отличие от всех остальных, он смотрел с неподражаемым достоинством, и не издавал звуков.

— Так, какой же вывод мы можем сделать из слов Ансалиты, — пробормотал Энрико, подходя к окну. В глазах зарябило от ярких цветников, окружённых ровными рядами подстриженных кустарников. — Судя по её словам, у графа три дочери. Но это обстоятельство и мне хорошо известно. Старшая, Диана…большая гордячка и кичится своей красотой. Средняя — Мария. Глупа, потому что всем помогает. Младшая Габриэль — дьяволёнок в плоти. Дерётся, грубит и может сказать такое, отчего «уши завянут». Интересно, что имела в виду Ансалита, упоминая об ушах? Впрочем, неважно. Остановимся на Габриэль. Она нам нужна, — Энрико потёр рукой подбородок и снова задал себе вопрос: — Что ещё говорила Ансалита про Габриэль? А… — губы Энрико расплылись в широкой улыбке, — это маленькое чудовище настолько неразумна, что отказалось от брака с красавцем Энрико Саведа!

— Энрико Саведа, ты самый подлый человек на земле. Я ненавижу тебя.

Энрико подскочил на месте, а через мгновение уже бегал между рядами клеток, пытаясь отыскать наглеца, осмелившегося высказаться столь оскорбительно в его адрес. Только что им владел сильнейший гнев…а уже сейчас он растерянно оглядывался по сторонам. Энрико ещё раз и со всей тщательностью всё обыскал. К своему глубокому удивлению он и на сей раз никого не обнаружил. — Какого чёрта… — пробормотал Энрико с подозрением оглядываясь по сторонам.

Слова снова повторились. Но на этот раз более отчётливо. Взгляд Энрико остановился на большом

попугае. Тот, видимо, привык к вниманию, по этой причине решил вновь высказать своё мнение прямо ему в лицо.

— Ах ты… — от охватившего его гнева Энрико никак не мог подыскать подходящее слово, дабы должным образом воздать за оскорбление, — неважно…

Энрико шагнул вперёд и, схватив клетку, ожесточенно её затряс. Попугай с криком заметался, перескакивая с палки на палку…

— Получил! — Энрико злорадно засмеялся, а потом поставил клетку на место и, пригрозив на прощание пальцем, повернулся, желая выйти, но…слова снова повторились, и на этот раз в них позвучала открытая враждебность. Так, во всяком случае, показалось самому Энрико. Он воровато оглянулся на дверь, а затем открыл клетку и, просунув левую руку, схватил смутьяна за горло. Тот начал хрипеть и вырываться, попытался клюнуть, но не тут то было. Он вытащил попугая, свёл большой и указательный палец правой руки и смачно щёлкнул по голове попугая. Голова откинулась назад. — Посмеешь ещё раз оскорбить Энрико Саведу, я тебе шею сверну… мерзкое ты создание, — пригрозил Энрико, засовывая попугая обратно в клетку. Минутой позже он покинул птичник и отправился на поиски Габриэль. Следовало найти эту дерзкую девчонку, а потом… «Почему я всё время думаю о будущем? — раздражённо перебил себя Энрико. — Потом, потом…когда найду тогда и решу, как следует с ней поступить!».

Глава 7

Летняя галерея была полна как никогда. Граф с графиней, Диана со своим женихом. Дон Алессандро оказался высоким, тощим молодым человеком с горделивой улыбкой. Мария и Габриэль. Образовав небольшой круг, они вели оживлённую беседу. Исключением снова стала Габриэль. Любые попытки разговорить её, даже втянуть в лёгкий спор, заканчивались полным провалом. Она оставалась безучастной и к самой беседе, и ко всем тем, кто её вёл. Пока все пятеро прилагали немалые усилия, чтобы втянуть её в разговор, Г абриэль думала о том, какую придумать причину, чтобы незаметно удалиться. Её тяготила эта беседа. Все видели и понимали её состояние. Хотя ей казалось, будто она тщательно скрывает свои чувства. Габриэль уже собралась уйти, но…её взгляд привлёк молодой человек. Она увидела, как он вышел из птичника и направился в сторону фруктовых деревьев. Девушка проследила за ним взглядом. Она увидела, как он подошёл к дереву и, подтянувшись, сорвал один апельсин. Он быстренько содрал с него кожуру, затем разделил на две части, одну из которых сразу отправил себе в рот. В этот миг он обернулся. Она ясно увидела его лицо. Она не могла не узнать своего врага. Хотя у него и не было больше усов. Габриэль очень хорошо запомнила каждую чёрточку ненавистного лица.