— Мертвяк! Люди! Рятуйте! Спасите! Там стоит! Мертвая! В саване. — На улицу тетя Зина выскочила с криком: — Милиция! Убили! Подкинули! Люди, вызывайте милицию! Труп на крыше!

Тетя Зина перепутала чердак с крышей, что простительно в таком остром эмоциональном состоянии. Она даже про самогонку забыла.

Весенний теплый день, наш большой двор полон. На лавочках у беседки сидят молодые мамы с колясками, женщины постарше и бабульки сплетничают на своих скамейках у клумбы, за деревянным столом у первого подъезда народ играет в лото, мужчины забивают «козла» под раскидистым дубом, малышня копается в песочнице, школьники носятся на великах, играют в мяч — обычная мирная картина. И вдруг ее нарушает тетя Зина, которая вопит, машет руками, мечется из стороны в сторону, зовет милицию. Мужчины бросили домино, а лотошники свою игру, вскочили со скамеек молодые мамы и бабульки, прибежали дети — все окружили тетю Зину. Из нашего подъезда вывалились люди, потревоженные стуком в дверь и воплями паникерши. Я в том числе. Тетя Зина выглядела совершенно безумной. Когда она закричала о трупе на крыше, все задрали головы. На крыше никого не было. Выкрики тети Зины, ее кружение на месте и вытаращенные глаза многих навели на мысль, что тетя Зина сошла с ума.

Я слышала реплики в толпе:

— Чокнулась.

— Белая горячка.

— Зина вроде немного пьет.

— Ей хватило.

— Буйное помешательство.

— Надо «скорую» вызывать.

— И повязать ее, детей напугает.

Тетя Поля шла из магазина с авоськами. Растолкала народ и гаркнула:

— Зинка! Цить! Ты чего блажишь?

— Ой, Поленька! — прижала руки к груди тетя Зина. — Тут такое! Такое! Труп натуральный! В саване! Стоит и глаза открытые.

— Какой труп, Зинка? Ты чего несешь?

— Да вы сами идите и посмотрите! — обиделась и потому немного успокоилась тетя Зина.

Она вообще была крикливая, голосистая, из-за каждой мелочи поднимала панику. А тут повод подвернулся — лучше не бывает. Но того, что у тети Зины еще и фантазия работает, я не подозревала.

— Говори толком! — потребовала тетя Поля. — По порядку.

— Я по порядку белье стирала. В смысле… сама понимаешь. Слышу — стучат. Это они доски от гроба отбивали. Точно!

— Кто?

— А я знаю?

— Дальше!

— Дальше я пошла на чердак смотреть. Может, пацаны хулиганят, а может, милиция. А там! Стоит! Люди! Там мертвая стоит как живая и в саване. Истинный крест! Сами удостоверьтесь. Страх господний. Из могилы выкопали, из гроба вытащили и поставили.

— Куда поставили, Зина?

— Прямо у чердака, у двери, я ж говорю!

И тут я поняла, что предаю Изольду. Не хватает у меня мужества выйти и перед всем народом признаться, что это мой манекен, большая кукла, с которой я хочу играть, а родители не позволяют дома ее держать. «Все равно они побегут смотреть, — оправдывала я себя мысленно. — Вон как раскочегарились. Будут надо мной смеяться, пальцами тыкать. Мама разозлится, папа не защитит».

Тетя Поля отыскала меня взглядом в толпе. Я покраснела и опустила голову.

— Ну что, мужики? — спросила тетя Поля. — Айда с трупом разбираться?

Добровольцев не нашлось. Послышались голоса, мол, это дело милиции. Людская масса заколыхалась в хаотичном перестроении. Никому не хотелось идти, а выглядывать из-за спины во втором эшелоне любопытно было многим.

— Петро, Иван, Коля, за мной! — скомандовала тетя Поля.

Вызванные мужчины неохотно присоединились к смелой тете Поле и стали подниматься по ступенькам подъезда. Следом потянулись любопытствующие, втекая, как тараканы в бутылочное горлышко, на лестницу.

Но тетя Поля отсекла зевак:

— Больше нихто не йдет! Сашка! На караул! Никого не впускать и никого не выпускать.

Странная задорность тети Поли вызывала недоумение. Чего потешаться, когда труп бесхозный подкинули? Только я знала причину ее веселья. Но мне было не до смеха. Я ушла со двора, долго гуляла, чтобы не видеть, как мою Изольду выносят на белый свет.


Ею потом завладели мальчишки. Хулиганили: приставляли к чьей-нибудь двери, давили на звонок… Про манекен все знали, но не было ни одного человека, который бы в первый момент ни испытал шок. Мальчишки потом весело обсуждали, как тетя Таня грохнулась на колени, а дядя Витя взревел благим матом. Главной задачей шалунов было успеть, пока человек в панике, схватить манекен и удрать. У них были расписаны роли: один подпирал палкой Изольду, чтобы не валилась, другой, тоже палкой, давил на звонок, третий дергал за веревку, привязанную к манекену, чтобы с ним быстро смыться, когда эффект достигнут. Как выглядела Изольда после этих надругательств, я без слез не могла думать. Тетя Поля никому не проговорилась, что манекен притащила я. Родители, хотя и знали, что моя Изольда превратилась в дворовое пугало, ни разу меня не упрекнули. Видя мое отчаяние, пытались задобрить обещанием купить настоящую говорящую «Ма-ма» куклу с фарфоровым лицом, пышными волосами, закрывающимися глазами, в красивом платье. Однако разве могла кукла игрушечных размеров сравниться с Изольдой? И обида сменилась жалостью: бедные родители, вы такие глупые!

— Изольду отобрал у мальчишек Володька, сломал и выбросил на помойку, — сообщила я родителям. — Боялся, что они напугают Люсю, которая беременная.

Всякий раз, когда заходила речь о беременности, зачатии детей мама и папа смущались и старались переключиться на другую тему. Это наводило меня на мысль, что родители плохо разбираются в данных вопросах.

— Помнишь, — спросила я папу, — ты мне рассказывал про закон сохранения массы?

— Помню, — улыбнулся папа и рано расслабился.

— Если в одном месте уменьшается, то в другом прибавляется? — уточнила я.

— Примерно так.

Мама по-прежнему смотрела на меня подозрительно, ее так просто не проведешь.

— Если у Люси растет живот, — продолжила я, — то что уменьшается у Володьки? Его и так соплей перешибешь.

Мама возмущенно ахнула.

— Это тетя Поля сказала, — поспешила уточнить я.

— Сколько раз тебе повторять? Не все, что говорят взрослые, следует произносить детям! — нахмурилась мама.

— А почему? — вредно спросила я. — И вообще! У нас учебник и предмет называются «Родная речь», а в старших классах «Русский язык». Какая между ними разница?

— Давайте вернемся к закону сохранения массы, — предложил папа. — Этот закон — частный случай закона сохранения энергии…

— Электричества? — удивилась я. — Мне подружки рассказывали, как детей делают. Такие глупости! Но никто не заикался, что для этого надо к розетке подключаться.

— Забудь про электричество и розетки, — начал терять терпение папа и заговорил непонятно: — Энергия — это физическая величина, единая мера различных форм движения материи и перехода движения материи из одних форм в другие…

Пряча улыбку, мама встала и ушла на кухню готовить ужин. Папа всегда хотел, чтобы я была умной девочкой. С точки зрения взрослых, умность ребенка почему-то определяется суммой недетских знаний.