Татьяна Дубровина - Испить до дна

— Может, ты мне сделаешь сумочку? — Ангелина по-свойски взяла Алену под локоток. —Такую всю... жатую... под этот хитон. У тебя найдется кожа лилового цвета? А кстати, где ты набрала на целое панно? Неужели с голенищ от старых сапог?

Вокруг них тут же защелкали затворы фотоаппаратов, замигали блики вспышек.

Опять подскочил корреспондент с диктофоном.

— Правда ли, что вы готовитесь к международной выставке в Венеции? Вы будете представлять там Россию?

Ангелина неуловимым движением выставила из-под накидки хитона голое плечико и жеманно улыбнулась:

— Нет... Я не люблю Венецию... Она слишком вычурна... Это не город, а большая декорация на натуре... Мне ближе наша родная, исконно русская фактура...

— Простите, — перебил ее корреспондент. — Я слышал, что госпожа Вяземская получила персональное приглашение...

— Вот как? — не сумела скрыть завистливого изумления Ангелина. — Поздравляю... Если это, конечно, правда... — поспешно добавила она. — Странно, что никто в тусовке не знает эту новость...

— Я еще не решила, — уклончиво отозвалась Алена. — Приглашение было... Но я не в курсе, кто еще получил его...

— Можно предположить, что вы повезете те же работы, что представлены здесь? Или готовите что-то новенькое?

— Видно будет...

Ангелина не могла пережить, что не она находится в центре внимания прессы. Она скептически поджала губки и, глядя поверх голов, махнула кому-то рукой.

— Простите, меня ждут... Дайте пройти... — холодно сказала она корреспондентам. А потом напоказ запечатлела на Алениной щеке «дружеский» поцелуй. — Увидимся, дорогая... Ты останешься на фуршет?

Алена неопределенно пожала плечами. Она искала в толпе Григория Саранцева, но его нигде не было видно.

Странно, он точно собирался быть. Григорий ревностно собирает все отзывы о своих картинах, хотя и делает вид, что ему это абсолютно безразлично.

Он первый сообщил Алене о приглашении в Венецию, привез на дачу письмо, которое пришло на адрес галереи. Но потом весь день они занимались грядками и даже не обсудили такое выдающееся событие...

Наверное, Григорию тоже хотелось бы поехать... Такие мужчины, как он, чувствуют себя уязвленными, если их «обходит на повороте» представительница слабого пола...

— Димочка, ты не видел Саранцева? — обратилась Алена к высокому юноше со спутанной гривой белокурых волос.

— Аленушка, зачем тебе этот злобный тип?

Дима обхватил ее за талию и покружил, как в вальсе.

— Димка, официальная часть еще не окончена...

— Плевать. Давай откроем бал. А то они так и будут пялиться на стены. Кстати, у тебя изумительное платье. Ты выглядишь, как королева!

— Сказать по секрету? Я сама его сшила, — улыбнулась Алена.

— А я давно говорил, что рядом с тобой Дом Диора может расслабиться и отдыхать! Хочешь шампанского? Там как раз столы накрывают...

И, не слушая Алениных возражений, Дима потащил ее за собой.

Григорий обнаружился в буфете возле расставленных для фуршета столов. Он деловито наливал себе водку, закусывая маринованными огурчиками, которые выуживал из раскрытой банки прямо пальцами.

— Дама желает шампанского! — бодро провозгласил Дима и прихватил из ящика бутылку. — Ну что, сообразим на троих?

Григорий скользнул по ним взглядом и сухо отозвался:

— На двоих. У вас свой праздник — у меня свой.

— Да, судя по твоей физиономии, у тебя поминки... — поддел его Дима. — Или ты не рад за Аленку? Ее сейчас чуть всю на сувениры не разорвали. Еле отбил от своры кровожадных журналистов...

Он ловко откупорил шампанское и наполнил три фужера. Взял один себе, а два вручил Алене, так что ей пришлось самой протянуть бокал Григорию.

Тот остановил на ней тяжелый взгляд из-под насупленных бровей, секунду поколебался... и принял из ее рук фужер.

— Ты давно здесь? — спросила Алена.

— Достаточно. Скоро уйду.

— Куда?

— Домой.

— А... ты меня разве не проводишь?

У Алены задрожали губы. За что он злится? Кажется, испепелит взглядом...

— Я провожу, — тут же вызвался Дима. — На весь вечер я твой паж. Можешь мной полностью располагать.

— Вот видишь. Третий лишний, — сумрачно заметил Григорий.

— Гри-иша... — тоненько пропел рядом жеманный женский голосок.

И Ангелина, взмахнув складками своего хитона, повисла у него на шее.

На подбородке Григория моментально отпечаталось фиолетовое пятно от ее губной помады.

— Гришенька, а мы тебя ищем... Сейчас все наши поедут к Петлюре. У него такой джем-сейшн намечается...

Алена отвернулась, едва сдерживаясь, чтоб не окатить Ангелину шампанским. Вполне в ее стиле виснуть на шее у всех мужиков подряд... Но все же поискала бы себе другую кандидатуру...

— Димочка, ты с нами?

Она словно не замечала Алену...

— К сожалению, я на сегодня ангажирован, изящно поклонился Дима.

— Если «к сожалению», то можешь считать себя свободным, — не выдержала Алена.

— Ну что ты, дорогая... К счастью! — безмятежно улыбнулся он. — Но если ты хочешь к Петлюре, я готов тебя сопровождать...

— Фи... Кто же мешает водку с шампанским? — Ангелина отобрала у Григория бокал и залпом выпила. — Идем, Петлюра затарился настоящим кампари...

— Ты иди, я сейчас...

— Не задерживайся. Я займу тебе местечко в Мишкином джипе!

Ангелина обворожительно крутнулась на носочках, так что прозрачный хитон взметнулся вверх, открывая тонкие ноги в кружевных чулочках с подвязками.

И Алена уловила, что взгляд Григория непроизвольно зафиксировался на этих подвязках...

— Еще шампанского! — преувеличенно бодро скомандовала она Диме. — Ты еще здесь, Гришенька? Смотри, местечко займут...

— Мне не привыкать, — усмехнулся он. — У меня по жизни все места заняты.

Почему ему доставляет такое садистское удовольствие портить ей праздник?

Да провались он в тартарары! Пусть катится к Петлюре за Ангелинкиными подвязками!

А она-то, дура, считала его «надежным и стабильным»... Рассуждала о совместных, семейных буднях...

Да разве ей на самом деле больно оттого, что Григорий обращает внимание на других женщин? Разве она не сможет прожить без него?

Ей абсолютно безразлично... Честно... Все равно.

Он свободен и волен делать любой выбор.

И она тоже свободна.

Больно тогда, когда чувствуешь, что твою любовь готовы предать... А если любви нет...

Отдыхай, Гришенька... Спасибо за грядки...

...Вернисажная тусовка была в самом разгаре, когда Алена с Димой, прикончив пару бутылок шампанского, пошатываясь, пробирались к выходу.

Черный джип все еще стоял у входа, и Ангелина пыталась утрамбовать в него Петлюриных девчонок.

Алена всегда поражалась той эклектике, с которой эта компания умудрялась смешивать стили разных времен и направлений.

Крошечная шляпка-таблетка с кружевной вуалькой и расшитый бисером ридикюльчик а-ля «бабушкина юность» соседствовали с «маленьким французским платьем» и открытыми сандалетами на высокой платформе...

Длинное шелковое платье с большим декольте дополнялось полосатой самовязкой типа пончо...

А сарафан из набивного цветастого сатина — грубыми ботинками армейского образца со шнуровкой...

На их фоне Ангелина в ее немыслимом хитоне казалась необычайно изящной.

Алена демонстративно не смотрела в их сторону, но краем глаза все-таки улавливала, что Григория в их компании нет.

Он как раз вышел вслед за ней из галереи и остановился в дверях.

Алена замедлила шаг и обернулась.

Он хочет к ней подойти? Давно пора... Может быть, дать ему шанс?

Но в этот момент какой-то обвешанный аппаратурой мужчина пронесся мимо Григория, отпихнув его в сторону, и устремился к Алене.

— Госпожа Вяземская! Одну минутку! Корреспондент «Метрополитен» Шаганов...

Григорий с усмешкой посмотрел в ее сторону и сделал несколько шагов по направлению к джипу...

— Вы слышали, что поступило предложение купить ваше панно?

— От кого?

— Неважно. Вас устроит первоначальная цена в пять тысяч долларов?

Григорий едва слышно фыркнул.

— Чепуха какая... —удивленно протянула Алена.

— Назовите вашу сумму...

— Оно бесценно, — встрял в разговор Дима.

— Оно не продается, — подтвердила Алена.

— Я понимаю, вы везете его в Венецию... А по возвращении?

— Я об этом не думала...

— Сюда, Гришенька... Девчонки, подвиньтесь! — завизжала Ангелина.

— Вернитесь, пожалуйста, в галерею... Мне нужно сделать ваш снимок на фоне панно.

— Я устала, — попыталась отказаться Алена. — И мы уже немного отметили...

— Я выберу хороший ракурс.

— Не ломайся, Алена, — поддержал корреспондента Дима. — А меня рядом с ней запечатлеете? Напишите, что я лично снял с собственной спины недостающую часть кожи, чтобы мастер могла закончить свою нетленку...

Дверцы джипа захлопнулись. Мотор взревел...

— А разве я отказываюсь? — выжала улыбочку Алена. — Я с удовольствием... Вот только нос у меня красный... Может, попудрить?

— Вы и так само совершенство, — заверил корреспондент. — Я бы хотел сделать целую серию ваших портретов... м-м-м... в другой обстановке...

— У меня есть встречное предложение, — парировала Алена. — Мне как раз нужен натурщик...

— Понял, — улыбнулся он. — Квиты.

Щеки горели... Но это даже кстати. Пусть думают, что госпожа Вяземская пьяна, как и подобает центральной фигуре торжества после удачного открытия выставки.

Ведь у нее есть повод — вожделенная для многих Венеция, персональное приглашение...

Вот как иззавидовалась Ангелина! Вон как помрачнел и отстранился Григорий, словно его кровно обидели...

Алена демонстрировала всем широкую счастливую улыбку и глуповато хихикала. Можно было подумать, что шампанское сыграло свою роковую роль...

На самом же деле она прекрасно все соображала, когда «заплетающимся» языком лепетала Диме:

— А куда мы едем? В сказку? А где это?

— За тридевять земель... — таинственно шептал он, прижимая к себе на заднем сиденье такси ее покорное тело.

Димочка просто светился от удовольствия. Наконец-то настал и его час!

Миниатюрная элегантная Алена никогда еще не позволяла ему продвинуться дальше дружбы...

Общие компании, милая болтовня, поездки на дачу с друзьями...

Возможно, он излишне женственен... Но ведь она должна понимать, что это не минус, а плюс. Это гораздо привлекательнее грубо вырубленного лица ее дружка...

Уму непостижимо, что она в нем нашла?! Тоже мне, Пикассо...

А ведь Дима чувствовал, что она ему явно симпатизирует... И всегда хвалит его акварели... И слушает стихи, пока ее Григорий выпалывает сорняки на участке...

У них общие вкусы, общие взгляды... Один душевный настрой...

Если бы Дима родился девочкой, то они с Аленой, без сомнения, стали бы неразлучными подружками...

Но он мужчина.

И он заставит ее понять это.

Тем более что она не сопротивляется...

Дима снимал мастерскую у одного престарелого члена Союза художников который давно уже не пользовался ею, да «жмотился» сдать в фонд.

Алена удивленно рассматривала старый особняк с облупившейся штукатуркой, приткнувшийся между двумя домами с темными окнами. Видно, жителей выселили на время капремонта дома...

Знакомое место... Кажется, дальше, за углом, начинается Чернышев переулок... А там ее «родовое гнездо»...

Бабушка показывала Алене этот некогда принадлежавший Вяземским двухэтажный особняк. Странно было даже представить, что именно в нем встречались Батюшков, Жуковский, Карамзин... и даже Пушкин...

А прапрадед, проживший чуть ли не сто лет, был тогда совсем молоденьким... Смущался, наверное, показывая маститым литераторам свои стихотворные опыты...

Впрочем, он на шесть лет старше Пушкина. Как знать, может, именно Александр Сергеевич робко поднимался по парадной лестнице, чтобы прочитать свои стихи более опытному товарищу...

Дима с такой гордостью отпирает парадную дверь, выходящую прямо на улицу, словно ведет Алену в королевский замок...

Можно было бы «срезать» мальчишку, подвести к родовому особняку и «загрузить» историей, щеголяя знаменитыми фамилиями...

Но зачем? Надо дать ему возможность держать инициативу в своих руках... А она поплывет по течению, ничего не загадывая наперед...