В покое, однако, становилось холодно. Я осторожно разняла обнимавшие меня руки и на цыпочках подошла к очагу, стала накладывать на уголья поленья. Мне было холодно, но и мучила жажда. И очень хотелось есть. Я взяла с блюда на ларе одно из яблок и с удовольствием съела. Потом еще одно и еще. Постепенно мысли мои стали проясняться. Я заметила, что в доме стоит тишина и, предвещая новый день, горланит где-то петух. Утро нового, самого необычного для меня дня. Дня, когда я стану супругой мужчины, который первым меня поцеловал, овладел мной. Того самого, о котором я столько мечтала!

Но почему-то мне вдруг стало тревожно. Состоится ли наше венчание? Но ведь Эдгар же мне обещал! Как-то странно, бездумно обещал, словно это его совсем не касалось. О, Пречистая Дева! Он ведь не может отказаться от меня теперь, после того, что было меж нами!

Эдгар спал, а мне в голову лезли самые странные мысли. Этот дикий йоль, по сути вакханалия и пьянка. Насколько был во хмелю шериф? Я ведь сама видела, что он пьян. Но я не знала, насколько опьянен может быть мужчина. До сих пор я имела дело лишь с подвыпившими крестьянами, когда их на праздники угощали в монастыре. Но здесь… Я вспомнила пьяных саксов в зале усадьбы. Нет, мой Эдгар совсем не таков. И все же это его непонятное веселье, беспечность…

Наконец я решила, что глупо среди ночи сидеть нагишом перед огнем. Вернуться к Эдгару, ведь я уже пренадлежала ему? Нет — между нами больше не будет близости, пока мы не обвенчаны.

Глупо? Возможно. Но сегодня я вообще мыслила иначе. Я отдалась ему, чтобы он захотел жениться на мне. И потому, что сама хотела этого. Так хотела!

На меня вдруг обрушился стыд. А когда я заметила у себя на внутренней стороне бедер следы крови, стало еще хуже. Поразмыслив немного, я залезла в лохань. Вода была почти остывшей, и стуча зубами, я поспешила поскорее выбраться оттуда и одеться.

За ставнями все громче кричали петухи. Утро. И что теперь? Этой ночью я стала женщиной Эдгара и если он хоть немного чтит нашит обычаи, должен будет жениться на мне. Я же должна вести себя, как его жена и хозяйка.

Собравшись с духом, я вышла из комнаты. В полутемном зале было тихо. Здесь все спали. Стараясь производить как можно меньше шума, я спустилась вниз, перешагивая через развалившихся кто где спящих, пошла к выходу. У дверей лежала большая собака и она зарычала на меня. Я остановилась.

— Уйди. Ты хороший, но уйди.

Я говорила тихо, но замерла, заметив, что спавший на скамье под стеной мужчина, стал подниматься. Сел, тупо уставившись на меня. Я увидела его исцарапанное лицо. Это был один из тех, кто вчера набросился на меня. Он поднял руку, таращился, тыча в меня пальцем. Я живо вспомнила, что вчера мне грозило, и меня обуял страх. Что если…

Я почти машинально взбежала по лестнице на противоположную галерею. Где-то здесь была дверь, через которую я вошла. Не эта ли? На пороге я оглянулась. Заметивший меня мужчина спал, привалясь к стене и свесив голову.

Я перевела дыхание и толкнула створку двери.

В небольшом покое на скамье неподалеку от очага спала леди Риган, закутавшись в широкий плащ. Но едва скрипнули петли, как она поднялась и окинула меня пристальным взглядом.

— Вот и ты, девушка. Или уже не девушка?

Я ощутила стыд. Чувствовала себя, как послушница, пойманная в опочивальне с лишним одеялом.

Помоги мне, Боже!

Напустив на себя невозмутимый вид, я проговорила:

— Миледи, мой супруг сэр Эдгар, когда проснется, наверняка пожелает перекусить. Я его жена и обязана предугадывать желания мужа. Но я пока слабо ориентируюсь в усадьбе. Не поможете ли мне?

Она спокойно поправила волосы, темные, собранные сзади в пучок. На мое сообщение, что теперь я тут госпожа никак, не отреагировала. Накрыла волосы шалью.

— Пойдем.

В кухне тоже спали вповалку. В углу на соломе я заметила Утрэда в онимку с какой-то служанкой.

Я нервничала, и когда Риган накладывала мне на поднос снедь, руки у меня так дрожали, что она заметила, как бы я так не обронила все по дороге. Вот уж нет. Я решила быть тут госпожой, а значит мне и держаться надо, как госпоже.

Когда я вернулась в нашу комнату, Эдгар по-прежнему спал. А что делать мне? Я решила держаться так, словно все дело уже решенное и остаеться только обсудить детяли брачного договора. И да поможет мне Господь не сплоховать при заключении этой сделки!

По утрам я обычно молилась. Вот и теперь, опустившись на колени и молитвенно сложив ладони, я постаралась сосредоточиться на словах из Писания.

— Еgo dormivi et soporatus sumi et exsurrexi, quia Dominus suscepit me, njn timebo…[36]

Когда сзади скрипнула кровать, я чуть не подскочила, однако заставила себя дочитать псалом до конца. Оглянулась. Эдгар, приподнявшись на локте и щурясь со сна, смотрел на меня.

— Монахиня? Какого черта…

Он сделал жест рукой, словно отгоняя видение, и вновь рухнул на подушки. Кажется собирался и далее спать.

Поколебавшись немного, я приблизилась.

— Милорд… Милорд, супруг мой.

Он никак не отреагировал. А я смотрела на него и вновь ощутила смятение. Его сильная грудь, небрежный поворот головы, завитки волос на шее… Мне вдруг захотелось, чтобы он, как этой ночью, обнимал меня, целовал, шептал нежные слова.

— Эдгар…

Я не удержалась и дотронулась до него, провела пальцами по его груди, плечу.

Он так резко и сильно схватил меня за запястье, что я вскрикнула. Он в упор глядел на меня, был настороже, словно зверь перед прыжком. Потом перевел дыхание и опустил мою руку.

— Так это не сон. Кто вы, во имя самого неба?

Я же не могла вымолвить ни слова. И где-то в глубине, у самого сердца ощутила, как разливается холод.

Он смотрел на меня сначала пристально, потом губы его чуть тронула улыбка.

— Кажется я узнаю тебя по этой серебристой прядке, выбивающейся из под покрывала. Лунное сияние?..

Он сел, обхватил голову и глухо застонал.

— Уж эти мне старые обычаи… Этот йоль… Вот что, малышка, погляди не осталось ли там вина в кувшине.

— Милорд, я тут принесла вам эля и немного паштета.

— Умница, девочка. Дай-ка сюда эль.

Он пил, поглядывая на меня поверх края кружки, а когда оторвался, даже улыбнулся.

— Теперь припоминаю! Ты та восхитительная сладкая девочка, доставившая мне вчера столько удовольствия. Как тебя зовут?

— Милорд, мое имя Гита.

— Гита? У тебя старое саксонское имя, голубушка. Хотя и говоришь ты по нормандски.

Он встал и, как был нагой, прошел к лохани, опустился в нее.

— Вода остыла, — как-то глупо сказала я. Сказала на нашем языке.

— Да, есть немного. О, да ты и саксонский знаешь?

Он облокотился спиной о край лохани, прикрыл глаза.

— Ну, кто это догадался прислать тебя ко мне?

— Никто, милорд. Я сама пришла. Я Гита из обители Святой Хильды.

Меня даже поташнивало со страха. Что означают эти вопросы? Мы ведь уже все с ним обговорили.

Он повернулся ко мне.

— Из монастыря? Чтож, у тебя для монахини весьма странные привычки. Пришла сама, говоришь? Гм…

Я даже подскочила.

— Я не монахиня, сэр! Я Гита Вейк, внучка Хэрварда Вейка. И вчера вы поклялись жениться на мне!

Он только смотрел на меня. Наконец вздохнул. Нахмурился.

— Гита Вейк. Саксонка. Женщина из наиболее славного в Денло рода. Три тысячи щепок Святого Креста! Внучка самого Хэрварда. Тогда объясни, что заставляет вас вести себя как девка? Так легкомысленно кидаться своей честью? Пообещал жениться? Да я был пьян вчера, как свинья Давида. Я бы мог пообещать луну с неба и корону Англии в придачу.

И тогда я вскочила. Я кричала, что он не был пьян, когда принес меня вчера сюда. Что я пришла к нему за помощью, что ко мне пристали его пьяные гости, а он подхватил меня на руки и принес в этот покой. И когда я сказала, что нуждаюсь в защите от своего опекуна аббата Ансельма, то он обещал жениться на мне. Сказал, дескать свадьба состоится прямо сейчас. И мы даже выпили за это. Я решилась принадлежать ему, только когда он сказал, что…

Я вдруг осеклась. Ведь по сути он ничего не обещал мне. Я же… Я услышала только то, что хотела. Я сама хотела его.

В какой-то миг я поняла, что плачу. Комната расплывалась в пелене слез. Огонь в очаге, лохань и мужчина, смотревший сейчас на меня… Мужчина, которому я отдалась этой ночью, с которым потеряла свою невинность, но который даже не запомнил моего имени. А я-то надеялась, что он по старой традиции подарит мне свадебные браслеты наутро.

Я закрыла руками лицо и разрыдалась. Где же все мои намерения оставаться твердой и серьезной? Дабы обсудить с ним все. Я перевела дыхание. Хотя почему бы и не обсудить? Ведь как партия в браке я еще могу устроить его.

Когда я посмотрела на него, он уже стоял рядом. Он был в опушенном мехом халате из черной мягкой ткани и протягивал мне кружку с элем. Взгляд его был добрым.

— Вот выпейте и немного успокойтесь.

— Я спокойна, сэр. И я хочу говорить с вами.

Я начала все по порядку, с самого начала. С того, как после ранней смерти родителей, меня еще ребенком отдали в монастырь, а преподобный Ансельм стал хозяйничать в моих землях, пока не разорил их полностью. Рассказывала, как мои крестьяне не раз обращались ко мне за помощью, как прислали гонца в последний раз, и я ночью поехала в Тауэр-Вейк. И там стала свидетельницей схватки между своими людьми и наемниками некоего Уло, человека Ансельма. А теперь Ансельм готовит карательную экспедицию в фэнленд.

Эдгар внимательно слушал меня, порой прихлебывая эль из так и не принятой мною кружки. На меня он не смотрел, порой хмурился.

— Преподобный аббат Святого Эдмунда слишком много на себя берет. Как и вы, миледи. Вы его несовершеннолетняя питомица, вы в его руках и только опекунский совет, только король может назначить для вас нового покровителя.

— Но если я стану… вашей женой? — я почти выдохнула это, почувствовала, как огнем запылало мое лицо.

Он краем глаза поглядел на меня, но ничего не сказал. И тогда я решила продолжать. Старалась говорить спокойно, как и решила вначале, трезво взвешивая каждое слово. Опять говорила, что пыталась втолковать ему и вчера: мои земли, граничащие с его владениями, мои доходы, мое имя, наконец… Мое доброе имя, если он не откажется от меня после случившегося, и моя честь не будет втоптанной в грязь.

Эдгар стремительно поднялся, приблизился к двери и, осторожно приоткрыв ее, выглянул в зал.

— Пока еще все спят. Я велю Риган тихо выпроводить вас. Так никто не узнает… не узнает, что было меж нами. Я же буду молчать и ваша репутация останется незапятнанной.

У меня вдруг появилось чувство, что я умерла — внутри все стало черным и пустым. Я еле смогла разлепить губы.

— Вы прогоняете меня?

Он смотрел на меня и лицо его было печальным.

— Так будет лучше.

Я не сводила с него глаз, замерла. Он приблизился и… Мне показалось, что сейчас он обнимет меня. О, если бы только обнял!..

Но он отвел взгляд.

— Разрази меня гром! Все это… Все что случилось… Вы ведь очень красивая девушка, леди Гита. Вы красивы и будите желание… Но лучше, если вы уйдете. Я не хочу с вами поступать подло. И не может быть и речи, чтобы я объявил вас своей невестой. Я уже помолвлен.

Помолвлен? Я удивленно смотрела на него и наконец все поняла. Значит моя жертва была напрасной. И тут же стыд, гнев и горькая обида захлестнули меня. Еле нашла силы сказать:

— Я ничего не знала об этом.

— Об этом и так мало кто знает. И зря… как оказалось.

Он словно не мог стоять подле меня. Отошел, тряхнул головой.

— Значит так…

Я почти не слушала, что он говорил. Что-то о том, что Ансельм слишком дерзок и, по сути, провоцирует мятеж. И он, Эдгар, немедленно пошлет об этом донесение ко двору. Большего он пока не может для меня сделать. Не может с оружием выступить против аббата и проливать кровь, что может привести к еще большей смуте в Норфолке. Ведь Церковь очень сильна в Восточной Англии и воевать с духовными особами, значит навлекать на себя гнев короля и лишиться расположения людей, чьи молитвы еще могут пригодиться. Да, Эдгар думал только о своем положении, о мире в Денло, а мои люди, а я…

— А я?

Мне показалось, что я почти прокричала этот вопрос, но это был всего лишь какой-то сдавленный звук.

Он странно глядел на меня.

— Гита… миледи… Я обещаю, что лично позабочусь о вас. Я не дам вас в обиду.

Я поднялась. Все вокруг плыло. Я покачнулась и он тут же оказался рядом, поддержал меня. И опять мы оказались близко. Он смотрел на меня особым горящим взглядом, и от этого что-то шевельнулось во мне. Силы небесные! — меня так тянуло к нему!.. И когда он медленно и нежно прижал меня к себе, я не сопротивлялась.

Он целовал мои волосы, глаза, губы. Я стала задыхаться, слабеть. Но нашла в себе силы упереться в его грудь руками, отстраниться. Он дрожал, как крупное животное. И меня тоже охватила дрожь. И тогда я решилась.