Так вот, ради чего занимаются сексом! Почему этого не было с другими парнями? Эти секунды стоят очень многого! Из ее глаз покатились неконтролируемые слезы, а дыхание было непоправимо сбито.

— Что такое? Больно? — забеспокоился Макс, вытирая ее влажные виски.

— Нет. Я не понимаю, почему плачу, — слезы текли снова. Переведя дух и чуток успокоившись, определила: — Я жила ради этого момента! Теперь хочу умереть: в моей жизни не может быть ничего лучше!

Всякое слышал Макс от своих женщин, но чтобы такое!

— Желание умереть после секса со мной? Это сомнительный комплимент! — бессильно улыбнулся он.

Разглядывал ее лицо, водил пальцами по ее раскрасневшимся щекам. Наташа тоже улыбалась. И плакала. Он снова вытер с ее висков слезы и предложил:

— Захочешь жить, если я пообещаю тебе, что лучше обязательно будет..? Это всего лишь наш первый раз, почти не зная друг друга и «стесняясь»…

Намек про кое-чью стыдливость быстро дошел по адресу: Наташа смущалась со скоростью света. Нежность к этой девушке захлестывала Макса с головой. Как могло так получиться, что этот взрослеющий ребенок так прочно завладел его сердцем? И как в этой необъяснимой девчонке могут уживаться стыдливость и такая безудержная страсть, что даже он, любовник со стажем, поддаваясь на ее провокации, не может себя контролировать?

Наташа вдруг осознала, насколько напряжено все ее тело, каждая малейшая мышца. Попыталась расслабить ноги, потом руки, потом живот… Ах, да, надо же еще выдохнуть! Когда уже казалось, что расслабилась совершенно, с удивлением обнаружила, что напряжена еще поясница, плечи, шея… Максим хоть и старался не ложиться на нее полностью, но на всякий случай тихо спросил усталым и от этого эротичным голосом:

— Тебе не тяжело?

Осыпаемая его поцелуями, пытаясь поймать губами его губы, улыбалась:

— Нет, мне классно!

— А у меня вся спина щипает! Что ты там сделала?

Девушка только заглянула посмотреть и вдруг воскликнула:

— О, боже, Макс, я думала, что просто крепко тебя обнимаю! — и сразу так весело!

— Ладно, я не сержусь!

Таяла от его поцелуя и гладила его спину. Выяснила на ощупь, что расцарапала его даже до крови, все-таки ноготки остренькие…

— Макс! — позвала Наташа, как будто он не смотрел сейчас ей в глаза.

— Что? — с готовностью откликнулся он.

— Спасибо, — тихо прошептала девушка.

Обычно ему говорили «это было превосходно», «ты был великолепен» и прочие затертые до дыр штампы. Девушки всегда ждут от него чего-то необыкновенного в постели. И, наверно, думают, что просто обязаны делать такие высокопарные комплименты… Но «спасибо» — это могла сказать только Она! Она очаровательна. Влюблена и блаженна. Максим не мог удержаться: целовал ее, целовал… Наконец-то испытал то, чего так давно хотел: доказать всему миру или самому себе — она его. Она была его, и теперь этого уже не изменишь! С нескрываемой радостью признался ей:

— Я никогда не был так счастлив! Ну, разве только когда родилась Катька.

И вдруг Максим осекся. Улыбка исчезла с его лица. Он откинулся на спину, закрыв лицо ладонями, и начал неистово ругать себя:

— Вот дурак! Что я наделал?!

Максим повторял эти слова еще и еще, а потом еще и разнообразные синонимы, пока Наташа пыталась выведать, в чем же дело.

— Как я мог забыть о презервативе?! — сокрушался он. — Вдруг ты забеременеешь?! Идиот!

— Макс, эй! Подожди, послушай меня!

Наташа взяла его за руки и приоткрыла его лицо. Он замолчал, глядя в потолок.

— Макс, я не могу забеременеть сегодня. У меня «незалетные» дни. Послезавтра должны быть месячные. Не беспокойся, все будет хорошо!

— А ты знаешь, что это правило применимо не ко всем, особенно в таком юном возрасте?

— Я знаю. И у меня «опасные» дни как раз отличаются от стандартных. Я проверяла по совету гинеколога. У меня стабильный цикл, и я точно знаю, когда могу забеременеть, а когда — нет.

— Ладно, — сдался Максим. — Что будет, то будет. Меня не беременность беспокоит, а твое здоровье. В твоем возрасте рано рожать. Никогда раньше не забывал…


За окном темнело, и видеть друг друга становилось все труднее. Музыкальный центр начал проигрывать следующий диск. Это был диск с Наташиными песнями, они с Тамарой Владимировной записали его с помощью нового оборудования в школе. Наташа лежала на груди любимого, рисуя на нем, как кисточкой, кончиками своих волос и объявляла ему: «Это песня о тебе. И эта тоже о тебе. А эту я написала, когда увидела тебя с девушкой на пляже. А эту — когда ты впервые поцеловал меня». Потом задумалась.

Максим вслушивался в слова: того, о чем пел ее голос, она ему никогда не говорила. У него возникало ощущение, что весь этот диск — это ее личный дневник, который она ведет уже много лет. И этот дневник уже читал весь город: на школьных концертах, на праздниках возле Администрации, на городских конкурсах… Она расскажет всему миру о своей любви!

А о чем задумалась Наташа?

Это просто катастрофа! Это такое единение! Слияние. Почему нельзя прожить последний год заново?! Почему??? Как можно было делать то же самое с Саней?! Да какое «то же самое»… Макс лучший! Макс смелый и активный. Макс терпеливый. Он не накидывается со всей своей энергией… как Карен. И он вовсе не так скромен, как Саня… И только с Максом после секса возникло полноценное ощущение: он мой!

«Теперь он мой!» — понимала Наташа. Хотя не совсем отдавала себе отчет, откуда такая уверенность, но разве для счастья нужны обоснованные причины? Посмотрела Максиму в глаза, как будто многое хотела сказать, но не многое решилась.

— Теперь я понимаю, почему девушки тобой так довольны… Теперь и я сама готова кричать на весь мир о том, какой ты классный!

— Я рад, что произвел на тебя впечатление! — улыбнулся парень так мило и обаятельно, что Наташа моментально простила ему и всех предыдущих любовниц, и флирт в своем присутствии, и грубые фразы… Такой мужчина может позволить себе все!

Не могла оторвать взгляда от его красивейшего лица. Разглядывала его, не таясь. Откровенно любовалась. Хотелось подарить ему взамен хоть десятую часть того, что он совершенно бескорыстно дал ей за пару каких-то часов… Но это так много!

Это так много — и, в сущности, такой пустяк…

— Какой же дурой я была… — шептала ему, целуя в перерывах его подбородок. — Какой же дурой я была все это время!!! — и сказала с восхищением: — Ты прекрасный любовник! А я — полный ноль… Но я постараюсь соответствовать тебе!

Забралась ему на грудь и, наклонившись, горячо поцеловала в губы.

— Нет, что ты! Мне очень понравилось! — вставил свое слово Макс.

Наташа прижала пальчики к его губам. Она не поверила в его слова.

— Я быстро учусь, ты же это знаешь.

Чтобы он больше ничего ей не отвечал, отвлекла его долгим поцелуем.

— Если бы я мог дотянуться, я зализал бы свои раны! — признался Максим с показным сожалением.

— Я могу это сделать, — улыбнулась девушка.

Темнота обостряет ощущения. К тому же, в темноте Наташа совсем не стеснялась. Теперь уже она ползала по его телу руками, губами, язычком в поисках самых чувствительных мест, правда, отважно обходя тот единственный мужской орган, прикоснуться к которому пока выше ее сил. С Максимом было легко: сейчас он не скрывал своих эмоций, иногда подсказывал, и Наташа точно знала — ему нравится то, что она делает.


Этот марафон с перерывами на быстрое питание и сон продолжался больше суток: в воскресенье в ночном клубе не поверили, что Максим заболел, но все же разрешили остаться дома. Второй день секса — и какой-то странной, ошалелой радости оттого, что они так подходят друг другу. Одна мысль на две головы: почему мы раньше этого не делали???

Впрочем, вечером надо было забрать дочку. Как сказать Кате, что теперь она будет спать одна? Наташа придумала отговорку, что Котенок уже взрослая, раз в этом году пойдет в школу, и ей нужна отдельная комната, поэтому Наташа будет спать с ее папой. Кате было приятно, что ее считают большой, но она все еще боялась темноты. Наташа включила ей лампу и сидела рядом, пока малышка не заснула.

Утром им с Максом в школу. Скорее всего, они не выспятся.

* * *

Хорошо, что месячные начались вовремя: Максим сразу перестал переживать из-за возможной беременности. Но жаль, что их дальнейшее интимное знакомство придется отложить дней на пять. В школу в понедельник они пришли загадочные, как заговорщики, объединенные общей тайной.

Во вторник, оставшись после физики наблюдать, как девчонки упрямо строят осаду вокруг стола учителя, даже не ревновала. Ни капельки! Глупые! Неужели, Наташин пример так вдохновляет их на кокетство с учителем? Неужели они думают, что раз Максим Викторович встречается с одной ученицей, то и у остальных есть шанс?! Хотя, если сравнить с седьмым классом, то сейчас, в одиннадцатом, возле учителя вертелись только самые стойкие. Всегда одни и те же. Они явно ненавидят Наташу, постоянно пытаются обидеть или унизить ее. Строят козни, пускают грязные сплетни по школе. Им удается испортить Наташино настроение, но не отношения с Максимом.

А отношения с Максимом испортить может она сама.

Тамара Владимировна разозлилась, узнав, что Наташа еще не посоветовалась с любимым. Кричала, что сейчас же пойдет и сама ему все расскажет. Для Наташи так было бы, конечно, проще. Была бы она на пару лет младше, наверное, с удовольствием использовала бы эту возможность избежать ответственности. Пусть взрослые все решат за нее! Но сейчас она понимала, что только сама сможет правильно выстроить разговор с собственным мужчиной. Уговорила Тамару Владимировну дать еще два дня на размышления, ведь сегодня Максим работает в баре, после школы ему надо выспаться, поэтому беседа откладывается как минимум на завтра.

Всю ночь не спала. Только притворилась ненадолго, когда любимый пришел с работы в три часа утра. Все представляла себе, по каким сценариям может развиваться этот неизбежный разговор. В итоге, когда прозвенел будильник, даже не шелохнулась. Макс долго будил ее, но девушка только отмахивалась. Сквозь сон попросила его сказать классной руководительнице, что она плохо себя чувствует, и поэтому осталась дома. Макс ругался, но Наташа упрямо сопела под его приятный голос.

Вернувшись из школы, снова застал ее спящей.

— А что ты делала ночью? — спросил ее прямо в ухо.

Девушка приоткрыла один глаз, другой, улыбнулась:

— У меня бессонница.

— Потому ты и дрыхнешь до обеда?!

Наташа протерла глаза и села в постели, обхватив руками колени.

— Макс, мне надо поговорить с тобой о моем будущем. Но я очень боюсь. Я пойду умоюсь, попью чай. А ты, пожалуйста, не дай мне сбежать от этого разговора.

Она ушла в ванную. Находилась там так долго, что Максим не выдержал и заглянул. Девушка стояла перед умывальником, из крана текла вода, а она задумчиво смотрела в зеркало.

— Ты тянешь время? — ласково спросил ее мужчина. — Чайник уже давно закипел. Пойдем.

Привел ее на кухню, усадил за стол, залил кипятком чайный пакетик в ее чашке. На тарелке уже лежали четыре печенья, намазанные маслом — ровно столько Наташа обычно съедала, проснувшись. Он знает все ее привычки. Даже вставая в обед, как летом, она не обедала, а завтракала. Максим смотрел, как она пьет чай, затем спросил:

— Что же за страшная вещь такая, если даже ты — боишься?

— Тамара Владимировна ждет моего ответа. А я не могу решить, не посоветовавшись с тобой.

Наташа поставила чашку на стол и стала крутить ее за ручку.

— Наверно, это очень важно для тебя, раз ты так волнуешься, — констатировал Макс.

— Она предложила мне гарантированно поступить в Академию театрального искусства, в ГИТИС, в Москву, на эстрадный факультет. Тамара Владимировна говорит, что петь я и так умею, а там научусь еще и вести себя на сцене, отточу свою дикцию, найду свое амплуа, ну и все такое. Она сама там училась, а теперь один ее однокурсник, ее друг, там не последний человек. Он меня в Москве встретит, поможет сориентироваться, в общем, не кинет меня там. Я буду сдавать экзамены сама, но если вдруг возникнут проблемы с поступлением, этот друг попросит там обо мне… Ты знаешь этот институт?

— Вся страна знает этот институт. Но ты же собиралась поступать здесь на дизайнера! Ты так хорошо рисуешь! Окончишь школу с медалью, и надо будет сдавать при поступлении только ИЗО.

— Но ГИТИС! — пояснила девушка. По ее тону было понятно — ей туда хочется. — Это престижно. Там такой конкурс! Там шансы! Там возможности!

— И там нет заочного обучения. Да?

— Да. На этом факультете нет.