— Так быстро? — Кейт остановилась на нижней ступеньке, ее нежная ручка вцепилась в резную стойку перил.

Все еще бледная, подумал Девлин. Темные круги под большими голубыми глазами говорили о бессонной ночи, а свободно свисающее платье свидетельствовало, что она потеряла в весе. Вот уже две недели она жестоко страдала от морской болезни. Но ни разу не пожаловалась. По правде говоря, маленькая профессорша изо всех сил старалась скрыть свое состояние. И Девлин не мог помочь ей, не мог заключить ее в объятия, о чем он так грезил.

Сейчас ему так хотелось взять ее на руки и укачать на своей груди. Всякий раз, когда он думал о ней, всякий раз, когда убеждался, что чувство его растет, он словно оказывался на вершине отвесной скалы, которая вибрировала под его ногами.

Никогда он не чувствовал в себе такой острой потребности защитить. Никогда прежде женщина не завладевала всеми его помыслами. И днем и ночью он думал лишь о ней одной. Он старался держаться как можно дальше от нее, насколько позволяло это маленькое судно. Но все-таки не мог скрыться от нес и от этого аромата, который от нее струился. Это было невыносимо.

— Вы не переменили свое решение, мисс Вит-мор?-Девлин повернулся к ней. — Вы намерены остаться в Пара?

Она вздернула маленький подбородок.

— Нет, я не собираюсь оставаться в Пара, мистер Маккейн. — Она посмотрела на отца, демонстративно игнорируя Девлина. — Я скажу остальным, что мы отправимся совсем скоро.

Девлин смотрел ей вслед. Ему хотелось схватить ее, хорошенько встряхнуть и сказать, чтобы она оставалась здесь, в Пара, пока он не найдет для нее этот чертов сказочный город. Он хотел, чтобы она оставила это судно, потому что ему не удавалось скрыться от нее и от чувств, которые она в нем пробуждала.

— Моя дочь перестала носить эти отвратительные очки, — сказал Фредерик. — Не иначе, это ваша заслуга.

— Я заметил ее обман. Фредерик засмеялся.

— Я так и думал, что вы заметите это, — с первого дня, как я встретил вас.

Девлин поразился, как это Фредерик может так спокойненько смеяться, когда он находится рядом с его дочерью, как может ему доверять. Скорее всего, Фредерик не понимал, какое она на него производит впечатление. И не представлял, какие каждый раз усилия приходится ему прикладывать, чтобы не прикоснуться к ней…

— Не понимаю, почему вы разрешили ей отправиться в эту экспедицию. Вы-то должны понимать, насколько это опасно.

— Да, я понимаю. И хочу сказать вам: Кети — самое ценное, что у меня есть. Потерять ее-это было бы… Я бы не смог жить. — Фредерик сделал глубокий вдох. — Но если бы я вознамерился запретить ей этот поход, что бы я сказал ей?

— Вы бы сказали, что любите ее, что хотите уберечь ее от беды.

Фредерик кивнул.

— Все так. Ну а как по-вашему, я смог бы объявить своему подрастающему сыну, что он не может отправиться в путешествие, если бы он был бы здоров и достаточно крепок?

Девлин понял, куда он клонит.

— Да будь на то моя воля, я бы всем вам запретил соваться в этот ад. Я слишком хорошо знаю, как легко там расстаться с жизнью.

— Вы не ответили на мой вопрос, Девлин, — улыбнулся Фредерик.-Я понимаю вас, вы не хотите, что-бы Кэти ехала с нами, ибо считаете, что женщины создания слабые, что их следует завернуть в папиросную бумагу и поместить на какую-нибудь надежную полку, где никто не сможет до них дотронуться. Девлин покачал головой.

— Поверьте мне, Фредерик. Я не считаю вашу дочь фарфоровой куклой. Но …

— Но вы считаете, что она недостаточно сильна для подобного путешествия. — Фредерик тоже покачал головой. — Она решительная молодая женщина, умная, очень волевая и выносливая Вы никогда бы не смогли уговорить ее остаться, — Он какое-то время наблюдал за Девлипом, хитро поблескивая глазами и улыбаясь. — Я думаю, вы убедитесь, что она сильнее многих из нас.

Он уже и так слишком во многом убедился. Да, ему очень хотелось думать, что она капризна, слаба, но он не мог.

— Существуют тысячи способов умереть там.

— Да. Но у нас теперь есть прекрасный проводник, который поможет нам остаться в живых.

Мускулы на плечах Девлина напряглись.

— Однако я не уберег моего компаньона, если вы помните.

Фредерик отмахнулся.

— Я полностью доверяюсь вам, мистер Маккейн.

О Боже, он должен был уберечь их, но он ведь простой смертный. И он-то знал, как быстро там может настигнуть смерть, что ей хватит и секунды… пока летит стрела с наконечником, обмазанным ядом кураре. Он помнил, как он разговаривал с Кральдом, а в следующее мгновение тот умирал на дне каноэ, и Девлин греб, как сумасшедший, чтобы отдалиться от индейцев, вдруг высыпавших на берег.

Девлин помолчал минуту, глядя в ласковые глаза Фредерика, изо всех сил стараясь найти какой-нибудь веский довод, который заставил бы их вернуться назад, в Англию. Но он уже знал: он не сможет остановить их…

— Вы прочли мою книгу и копию с дневника Рандольфа, которые я вам дал?

Девлин кивнул. Он успел несколько раз просмотреть их.

— Это было довольно интересно.

— Я надеюсь, что теперь вы поймете, насколько важно для нас найти Аваллон.

— Я привык с детства верить только в то, что я могу видеть.

Девлин бросил взгляд на крутую лесенку — никого… Но он как наяву видел ее там, решительную, молодую женщину, чей образ неотступно преследовал его.

Кейт опустилась на диван в своей каюте, опершись локтем на ручку из сандалового дерева, а второй рукой стиснув лоб. На сей раз ее каюта на борту этого корабля была вполне просторной, с туалетной комнатой и с ванной — настоящий дворец после той камеры на пароходике.

Пол под ногами больше не вибрировал, как это было в течение двух кошмарно долгих недель. И, что тоже примечательно, тошнота больше не подкатывала к горлу. О, как она боялась снова оказаться на воде. Но она не могла допустить, чтобы Девлин Маккейн догадался о ее слабости, не могла доставить ему такое удовольствие.

Кто-то постучался. Она взглянула на дверь. Наверное, это отец или Барнаби пришли спросить, как она себя чувствует. За эти две недели они с Барнаби стали большими друзьями. Она обожала слушать, как он рассказывает ирландские легенды, мастерски просто рассказывает. Но сейчас ей не хотелось ни с кем разговаривать.

Она встала с дивана и раздраженно дернула плечиком, готовясь с улыбкой отослать визитера. Она открыла дверь, и ее улыбка испарилась. На пороге стоял Девлин Маккейн.

— Вы! Что вы здесь делаете? Мускулы в уголке его рта дрогнули.

— Я не думал, что мне надо разрешение, чтобы подойти к вашей каюте.

— Простите, я не хотела вас обидеть, это у меня случайно вырвалось — от удивления.

Он всегда удивлял ее. С того времени, как они покинули Рио, она ловила себя на том, что часто думает об этом человеке, вспоминая каждое мгновение, проведенное в его объятиях. «Часто» не то слово — она думала о нем целыми днями.

— Это вам, — сказал он, передавая ей маленькую металлическую коробочку. Когда она взяла ее, он продолжил: — Местный чай, хорошее средство от тошноты и боли в желудке. В следующий раз, когда вас будет мучить морская болезнь, заварите себе щепотку.

Ее щеки порозовели. Да, ей было плохо, но она надеялась, что никто этого не заметил.

— Я не знала, что это настолько бросается в глаза.

— Обычно вы совсем не зеленая, мисс Витмор. Чопорная, но не зеленая.

Какая в его голосе сила, какая мужественность… Он так мало говорил с ней в эти две недели, что она почти забыла, как действует на нее его низкий мрачноватый голос, заставляя всю ее трепетать. Сзади его освещало заходящее солнце, тронув золотом его щеки, придавая каштановый отблеск его темным непокорным волосам, почти касавшимся могучих плеч.

Несколько пуговок у ворота его белой сорочки были расстегнуты, обнажая здоровую загорелую кожу в темных завитках. Она старательно отводила взгляд. Только не думать о том, что ее так тянет прикоснуться к нему, ощутить под пальцами такую теплую, наверное, кожу и эти манящие завитки.

Любопытство. Ну и что особенного? Обыкновенное любопытство, уверяла она себя, пытаясь вдохнуть воздух, которого ей вдруг стало не хватать.

Она взглянула на его лицо: он улыбался! Выражение его глаз заставило ее ужаснуться — не прочел ли он ее мысли? Нет, только не сейчас, ведь единственное, о чем она могла сейчас думать, это о том, как она жаждет снова ощутить его губы…

Что он сделал с ней? Она ведь не из тех женщин, которые позволяют чувствам властвовать над разумом. Она совсем не такая… но с этим мужчиной она только чувствовала, не в силах рассуждать и взвешивать…

Он постоял еще мгновение, глядя на нее так, будто хотел запечатлеть каждую ее черточку в своей памяти. Потом вдруг совершенно неожиданно протянул руку к ее лицу и погладил ее щеку так осторожно, будто щека ее была лепестком розы.

— Я рад, Кейт, что вы больше не носите эти уродливые маленькие стеклышки. Ваши глаза слишком прекрасны, чтобы прятать их.

В первый раз он назвал ее по имени. Ей нравилось, как звучало оно в его устах, нравилась грубоватая ласка его шершавого голоса. Он провел большим пальцем по изгибу ее нижней губы. В серебряно-голубых глазах вспыхнул хищный блеск, жаждущий… но чего?-спрашивала она себя.

Он снова провел пальцем по губе. Это прикосновение эхом отдавалось в ее теле, рождая в нем мощную сладкую волну желания, оно зарождалось где-то в низу ее живота и поднималось все выше, пока ее груди не отяжелели и не набухли, пока руки и ноги не сделались точно ватными, пока она не потянулась к нему, как роза, ловящая лучи солнца.

Он наклонил голову. Его дыхание скользнуло по ее щеке, и она ощутила манящее тепло. Она раздвинула губы и ждала, предвкушая прикосновение его губ. Он не шевелился, скользя взглядом по ее рту. Но только одно мгновение он боролся с собой, одно мгновение. Потом сдвинул брови и отдернул руку, отшатнувшись от нее, как от яда.

— Еще не поздно все изменить, профессор. Возвращайтесь в Лондон.

Эти слова мигом стряхнули чары, которыми он так умело ее опутал.

— Спасибо за чай, мистер Маккейн. Но я не нуждаюсь в ваших советах.

— Ну, ясное дело, кто я такой — так, помощничек, без которого, к сожалению, не обойтись в джунглях. — Он покачал головой и глубоко вздохнул. — Я надеюсь, что ваша надменность и тщеславие достаточно сильны, чтобы преодолеть ожидающий вас кошмар.

Не сказав ей больше ни слова, он повернулся и зашагал вниз по палубе. Она захлопнула дверь и прижалась лбом к холодному дереву. Она докажет этому человеку, что она ничуть не слабее его. Но предательская дрожь охватила ее, когда она подумала о том, что ждет ее в джунглях.

Частный пароход «Стикс» был пришвартован к пристани в Пара. У распахнутой двери, ведущей из изящного салона на навесную палубу, стоял Лейгтон ван Хорн, что-то разглядывая в подзорную трубу. За ним наблюдала Джудит, понимая, что отнюдь не звезды приковали его внимание.

— Смотри-ка, леди, оказывается, имеет слабость к проходимцам, — прошептал он — Взгляни своими милыми карими глазками, моя королева.

Джудит взяла длинную узкую трубку из его рук и поднесла ее к глазам. Сквозь линзы она увидела темноволосого мужчину и блондинку, стоящих на палубе белого корабля в нескольких сотнях ярдах от них. Женщина смотрела на мужчину, его рука лежала на ее щеке.

Джудит получше навела резкость, и у нее сразу перехватило дыхание. Красота — слишком бедное, невыразительное слово, чтобы описать этого мужчину. А как он смотрел на эту блондиночку, будто она была каким-то бесценным сокровищем. Взгляд этого незнакомца всколыхнул волну желания, опалившего ее чрево.

— Ты находишь его красивым?

Неужели она так себя выдала? Она опустила подзорную трубу, когда Девлин Маккейн отошел от Кэтрин Витмор. Он даже не поцеловал ее. А из того, что Джудит увидела, было совершенно ясно, что женщина ждала поцелуя, и не только поцелуя.

— Полагаю, некоторые женщины могут счесть его привлекательным.

Лейгтон, откинув голову, расхохотался.

— Может, я и позволю тебе приручить его. Ты бы хотела этого, моя королева? Ты хотела бы иметь своего собственного раба?

Раб. Может, и она теперь рабыня?

— Мы могли бы приладить ему золотой ошейник. Ты возьмешь его в мой дом в Корнуолле и будешь выгуливать на золотой цепи.

Ей сразу представилось, как темноволосый незнакомец с могучим торсом и с золотым ошейником вокруг шеи стоит на коленях в ожидании ее приказаний.

— Ты сможешь бить его, можешь дрессировать, как тебе угодно. Представляешь, сколько удовольствия он тебе доставит?

— Довольно, — сказала она и отвернулась от Лейг-тона, стараясь преодолеть волнующие грезы, которыми он дразнил ее.

— О, моя милая прекрасная Джудит. — Он положил руки на ее плечи. — Пока ты сделала лишь глоток вина. Я научу тебя, как смаковать его.

Джудит закрыла глаза. Она хотела молиться, но знала, что ей нет спасения. Так же, как она знала, что, если бы ее воля могла исполниться, тот темноволосый красавец и в самом деле стоял бы уже перед ней на коленях…