В трактире Красный кабачок часто останавливались Петр I, князь А.Д.Меншиков и другие вельможи петровского времени. В дни дворцового переворота 1762 года Екатерина II с отрядом только что присягнувших ей гвардейцев в ночь с 28 на 29 июня ночевала в трактире на пути в Петергоф. Красный кабачок с удовольствием посещали императоры Александр I и Николай I.


Трактир под умильным названием Красный кабачок переходил от владельца к владельцу, и почти двести лет заведение пользовалось неизменной популярностью у жителей столицы. В меню были вафли со сливками и различным видами варенья, их предпочитали дамы, а мужчины заказывали солонину или телятину, которую запивали пуншем. Кроме пунша, особой популярностью пользовался глинтвейн, которого выпивали за день тысячи стаканов.


Знаток русской старины М.И. Пыляев рассказывал:


Позднее, при императоре Александре I, тогда лучшие полки гвардии стояли в Стрельне и Петергофе, и ездить в Петербург офицерам без дозволения великого князя, без билета за собственноручным его подписанием, нельзя было. Вследствие этого обстоятельства как почтовая станция, так и трактиры по этому тракту были полны офицерством, любившим, как говорили тогда «сушить хрусталь и потеть на листе»; последнее обстоятельство также называлось «бессменным советом царя Фараона», т.е. тут метали банк «от зари до зари». В то время картежная игра еще не была запрещена в трактирах; особенно сильная азартная игра велась в Красном кабачке.


Впервые в Красном кабачке появился в это время цыганский хор, а со временем цыганское пение приобрело особую популярность в русском обществе, и в Красном кабачке, по рассказам М.И. Пыляева, происходили настоящие оргии. С музыкой и песенниками, на тройках, на лихих рысаках съезжалась туда публика. Заехав в тракт спрашивали шампанское не бутылками, а целыми ящиками. Вместо чая пили пунш. Цыгане, крик, шум и «мертвая» чаша! В старину все это считалось молодецкой забавой.


В первой половине XIX века Красный кабачок представлял собой большое деревянное здание, сооруженное из цельных бревен. В трактире имелось несколько больших отдельных друг от друга помещений, в которых одновременно могли находиться компании людей разного круга: аристократы из высшего света, пирующие офицеры, купцы, обмывающие удачное коммерческое дело.


Строения кабачка хорошо сохранились и в начале XX века, и на фотографии 1907 года можно даже рассмотреть вывеску с надписью «Красный кабачок».


Немецкие ремесленники часто собирались в Красном кабачке отмечать семейные и религиозные праздники, приходили большими семьями с женами, тетками, тещами. Особенно любили немцы Петербурга отмечать в Красном кабачке масленицу (die Fastnachtwoche). Немецкие праздники долгие, с большим количеством пива и еды, с веселыми длинными песнями. Вот тут в Красном кабачке и возникла традиция потасовок между гвардейской и аристократической молодежью и немецкими ремесленниками.


Ф.В. Булгарин вспоминал об этих развлечениях начала XIX века:


Жаль мне, когда я подумаю, как доставалось от наших молодых повес бедным немецким бюргерам и ремесленникам, которые тогда любили повеселиться со своими семействами в трактирах на Крестовском острове, в Екатерингофе и на Красном кабачке. Молодые офицеры ездили туда, как на охоту. Начиналось тем, что заставляли дюжих маменек и тетушек вальсировать до упаду, потом спаивали муженьков, наконец хором затягивали известную немецкую песню Freu’t euch des Lebens, упираясь на слова Pflucke die Rose, и наступало волокитство, оканчивавшееся обыкновенно баталией. Загородные разъезды содержались тогда лейб-казаками, братьями уланов. Кутили всю ночь, а в 9 часов утра все являлись к разводу, кто в Петербурге, кто в Стрельне, в Петергофе, в Царском Селе, в Гатчине, и как будто ничего не бывало! Через несколько дней приходили в полк жалобы, и виновные тотчас сознавались, по первому спросу, кто был там-то. Лгать было стыдно. На полковых гауптвахтах всегда было тесно от арестованных офицеров, особенно в Стрельне, Петергофе и в Мраморном дворце.


Такие развлечения золотой петербургской молодежи в Красном кабачке были совершенно лишены националистического привкуса и были основаны лишь на гусарской лихости и удальстве. Эти традиции несколько вольных развлечений в либеральное царствование Александра I сохранялись долго. В потасовках в Красном кабачке принимал участие и Пушкин вместе с лихим гвардейцем своим старым другом Павлом Нащокиным.


Посещал часто Красный кабачок и Михаил Лермонтов. Вот как описывает поэт дорогу в Красный кабачок в озорном стихотворении «Монго»:


Вдоль по дороге в Петергоф,

Мелькают в ряд из-за оград

Разнообразные фасады

И кровли мирные домов,

В тени таинственных садов.

Там есть трактир... и он от века

Зовется Красным кабачком...


---

В конце 1830-х годов в Петербург возвращается семья Кессених. Иоганн Кессених заболел и больше не мог работать и заниматься переплетным делом, заботы о содержании семьи пришлось взять на себя Луизе. Возможно, что работа мужа Луизы в Прибалтике проходила довольно успешно, и семья накопила кое-какие сбережения. Это позволило Луизе вскоре после приезда в Петербург приобрести трактир под названием Красный кабачок, который в то время был довольно популярен у петербургской публики и при должном управлении мог давать изрядный доход.


Луиза Кессених, став владелицей Красного кабачка в конце 1830-х годов, пыталась сохранить былую популярность заведения, хотя в новом суровом николаевском царствовании уже не было прошлых развлечений золотой молодежи. Но посетителей привлекала хорошая кухня, которая приобрела черты характерные для немецкой кулинарии, и кабачок по прежнему оставался любимым местом встречи как немецкой публики, так и аристократической и военной молодежи. Трактир славился своей музыкой и танцевальными вечерами, зимой строились ледяные горы. В трактире было всегда чисто и уютно, обслуга вышколена, продукты всегда свежие, и блюда хорошо приготовлены, что особенно ценилось, ибо было большой редкостью в российских трактирах и ресторациях.


Сохранился рассказ «Воспоминания юнкера» о Красном кабачке и его хозяйке. Рассказ описывал события 1845-1849 годов и был опубликован в 1884 году в журнале «Русская старина»:


...Выступали мы в лагерь, обыкновенно, уже под вечер, так как переход в Петергоф совершался с ночлегом. Первый привал делался у известного Красного кабачка, тогда уже увядавшего, но все-таки хранившего некоторые следы былой славы. Содержательницей его в то время состояла некая г-жа Кессених, гнусной наружности старуха, в юных летах служившая, как говорили, в прусских войсках, вроде нашей девицы Дуровой; с той только разницей, что последняя была гусаром, а Кессених – пехотинцем, так по крайней мере свидетельствовал висевший в Красном кабачке портрет ея, снятый в молодых летах, на котором она изображалась в мундире прусского фузилера, с тесаком через плечо. Бранные подвиги сей героини, кажется, не записаны на скрижалях истории; знаю я лишь, что на старости лет она, покинув меч, возлюбила занятия увеселительными заведениями; в самом Петербурге содержала танцкласс, а на петергофской дороге царила в Красном кабачке.


Возможно, что в Красном кабачке висел выполненный маслом портрет по гравюре, изготовленной в Прибалтике. Портрет, висевший в Красном кабачке, долго хранился в семье потомков Кессених в Петербурге. Вот как описывает этот портрет праправнучка Луизы Кессених известная российская актриса Татьяна Пилецкая:


В квартире на Таврической еще до войны на видном месте висели два портрета и маленькая картинка, шитая бисером. Один портрет написан маслом. На нем изображена молодая очень некрасивая женщина с мужской стрижкой ежиком, в зеленом мундире с красным стоячим воротником и тесаком через плечо. Второй портрет – литография этой женщины в преклонном возрасте. На платье ее красовались воинские награды: железный крест и медаль. Литография и картинка, шитая бисером, сохранились по сю пору. А портрет, писанный маслом, исчез во время войны.


Как видно по описанию, на портрете маслом Луиза изображена в странной униформе: на этот раз мундир становится зеленым с красным воротником, что частично соответствует униформе уланов-добровольцев Восточно-прусского полка, но в этом полку воротник мундира не был красным. Ну точно, не везло Луизе с изображением на ее портретах уланской униформы.


В начале 1846 года в популярной в то время петербургской газете «Северная пчела» появилась такая заметка:


На Красный Кабачок приглашает вас содержательница самого старого из Русских загородных трактиров женщина-воин мадам Кессених, сражавшаяся в прусских рядах (1813 и 1814 гг.) в уланском мундире за независимость Европы и украшенная военным орденом. Она давно уже переселилась в Россию, к своим военным товарищам, и потчивает посетителей в своей винтер-квартире русскими блинами и немецкими вафлями. Иностранцы боятся русских блинов, как картечи, но для госпожи Кессених блины – холостые заряды, и она сожалеет, что не может ввести нашего народного кушанья в прусские войска. Надобно навестить героиню знаменитой войны, променявшую бивуачные огни на мирный огонь очага. На Красном кабачке есть и горы.


Заметка явно рекламного характера, благо к этому времени издатель газеты Ф.В. Булгарин был уже знаком с Луизой Кессених – два года назад он писал о ней и ее танцклассе подробную статью.

* * *

Или вот такая коротенькая историческая справка с сайта "История Петербурга":


Проспект Стачек в прошлом Петергофская дорога. Эта дорога вела людей на строительство военно-морской крепости Кронштадт. Петр I часто навещает стройку и для него на берегу речки Красненькой срубили один из первых попутных домов-светлиц. Окрестности попутного дома указом от 16 ноября 1706 года царь пожаловал своему толмачу Семену Иванову. Указом от 7 июня 1713 года царь жалует Семену Иванову и сам попутный дом с правом устроить вольный дом и торговать в нем водкой и табаком. В дальнейшем за трактиром прочно закрепляется название “Красный кабачок”. В указе царь запретил Иванову продавать кабачок.


В дни дворцового переворота 1762 года Екатерина II с отрядом гвардейцев в ночь с 28 на 29 июня ночевала в Красном кабачке по пути в Петергоф.


Во времена царствования Анны Иоанновны Красный кабачок принудил продать наследников Иванова царский любимец генерал-полицмейстер Василий Салтыков за 600 рублей. После смерти Анны Иоанновны сестра бывшего владельца кабачка Дарья Иванова, рассказала Елизавете Петровне о нарушении Салтыковым заповеди Петра I. Дочь Петра Великого тут же приказала уничтожить купчую и передать Кабачок просительнице уже с правом его продажи.


В конце XVIII века Красный кабачок перешел в руки известной авантюристки герцогине Кингстон. Купила она его в 1785 году у генерала Измайлова. В купчей было записано как место по Красносельской дороге. Дело в том, что на 12-й версте Петергофская дорога встречалась с Красносельской.


В дальнейшем Красный кабачок часто менял своих арендаторов и неоднократно перестраивался. Здесь впервые в Петербурге стали петь цыганские хоры. Красный кабачок по своему статусу стоял между аристократическими ресторанами на Невском и купеческим рестораном “Медведь” на Конюшенной. В Кабачке поддерживалась традиционная немецкая кухня, заведенная основателем Семеном Ивановым. В Кабачке имелись биллиардная и залы для карточной игры. Особенно популярен Кабачок был у гвардейских офицеров, которые квартировали в Стрельне и Петергофе. Им запрещалось в будние дни посещать Петербург. Кабачок просуществовал вплоть до XX века.


***

Представленный роман — не единственное произведение, посвященное данному трактиру. В свое время была написана, издана и поставлена пьеса:


Юрiй Бѣляевъ. Красный кабачекъ. Спб. Изданiе М.Г. Корнфельда 1911г. 44 с.


Обложка работы художника Ре-Ми.


“Красный кабачок” — фантастическая история в 1-м действии. “Красный кабачекъ”, трактир, который находился на 7-й версте Петергофской дороги. Размещался в доме, построенном в начале 18 в. для отдыха царя Петра I на пути в Стрельну и Петергоф. Петр I пожаловал дом своему толмачу Семену Иванову, который устроил “вольный дом по немецкому обычаю и торговал водкой и табаком”. Слава “Красного кабачка” начинается с екатерининского времени и достигает апогея к 1806 г. Здесь происходили знаменитые кутежи. В начале XX в. он превратился в грязный трактир. Около 1919 г. здание было разобрано. Драматург и театральный критик Юрий Дмитриевич Беляев (1876–1917) посвятил кабачку пьесу, имевшую в свое время значительный успех.