Чего такого он от нее ждал, если заплатил за нее больше, чем за любую другую из его коллекции?

Вот тут бы и объяснить, что Арсений М… имел потребность иногда чувствовать себя кем-то вроде бога. Иными словами, он, властвуя над своими женщинами, моделировал жизненные ситуации, в которых раскрывались все тайные черты их характера. И если девушки не оправдывали его ожиданий, то есть, не удовлетворяли тем морально-психологическим требованиям, что он предъявлял им, от них попросту избавлялись. Продавали в дорогой бордель. И дальнейшая их судьба Арсения уже не интересовала. Отработанный материал.

Скажете, чудовищно? Чудовищно, так. Кто давал ему на это право? Никто, право сильного, право хищника. Хищника, уверенного в том, что он вершит чужие судьбы по указанию свыше. Ну, проблемы воспитания, что тут скажешь, а может гены…

Весь вопрос в том, зачем, с какой целью он все это делал?

А вот это был его секрет. И видимо, это и было его слабое место. У каждого Ахиллеса есть своя пятка.

* * *

Пять дней в палате при полном молчании обслуги были для Саши нелегким испытанием. Она сначала пыталась вежливо заговаривать, потом орала благим матом, потом угрюмо молчала, потом начала умолять. А когда поняла, что безрезультатны все ее потуги, враз успокоилась. Вспомнилась фраза Воланда:

— Никогда ничего не просите, гордая женщина. Все сами предложат.

Как там было у Булгакова дальше, Савенкова не совсем точно помнила, но смысл от этого не менялся. Раз ее заперли здесь, заботятся и пылинки сдувают, значит, в этом есть какой-то смысл. Надо просто запастись терпением.

Больше она не кричала и не лила слез. Хотелось чем-то занять себя, спокойным тоном попросила принести ей что-нибудь почитать. Принесли. Планшет без подключения к интернету, но книжек в него было закачано немерено. Причем, все книги про любовь. Даааа… Нет, она, конечно, любила женские романы, но нельзя же день и ночь питаться этой патокой. На следующий день снова обратилась с просьбой:

— Будьте любезны, мне бы хотелось немного разнообразить чтение. Нельзя ли достать книги по истории, архитектуре… задачник по математике хотелось бы и тетрадку… писать. Пожалуйста.

Все это вежливо, корректно, не повышая тона, прямо принцесса в заточении. Она и была вроде как принцесса на горошине, друзей у Саши еще со школы была масса, а вот парня не было. Все перебирала, не нравился ей никто. И хотя у Савенковой был веселый нрав, но реагировала она на разные раздражители иной раз очень флегматично. А еще обожала комментировать все про себя. Вот даже сейчас, произнося эти фразы с непроницаемым лицом, она в душе отрывалась по полной, награждая немыслимыми эпитетами и обслуживающий персонал, и таинственного «товарища Саахова». При этом все сожалела, что в ее палате нет того самого знаменитого сервиза на двенадцать персон (девяносто шесть предметов). Чем гостя встречать, когда он заявится, что об его голову разбить, спрашивается?

Великая вещь — чувство юмора. Только одно это позволило ей продержаться и не начать биться в истерике. Потому что было ей страшно. Страшно по-настоящему. И чувство безысходности навалилось, предчувствовала девочка, что ей отсюда уже не выйти.

На следующий день обнаружила, что ее просьбу исполнили. На сей раз принесли большой ноут с огромным экраном. Естественно, без инета, но все что она просила, и еще массу компьютерных игр. Оставалось только поблагодарить. И начать жить в этих условиях, ожидая, когда же они изменятся. А жизнь эту неизменно и бесстрастно фиксировали камеры, которые она таки обнаружила. В первый момент она была неприятно поражена, а потом подумала, что небольшой дискомфорт от этого всевидящего ока не сильно меняет суть дела. Она здесь в любом случае пленница и деваться ей некуда, только спокойно ждать своей участи. И если она и тосковала, то была минутная слабость.

* * *

— Итак, пять дней прошло, девчонка совершенно успокоилась. Никаких внешних признаков волнения. Ну и психика, позавидовать можно. Да ее в космос спокойно отправлять… Легко… Усложнить что ли задачу? — мысли задвигались в нужном направлении.

Мужчина слушал доклад по очередному коммерческому проекту, а сам шарил по экрану монитора (предусмотрительно повернутого так, чтобы докладчику не было видно, что именно шеф там разглядывает на экране), следя за неподвижно сидевшей у ноутбука девчонкой. В какой-то момент она уставилась в пространство и чему-то рассмеялась. Доклад был интересный, прекрасные возможности. Да. Однако то, что было на экране, почему-то интересовало Арсения больше.

Пора с этим заканчивать. Он свернул окно и ушел с головой в родные финансовые дебри.

* * *

Лечили Сашу хорошо, рука практически поджила, почти не болела, да и голова прошла. Правда нагрузку на руку давать еще долго нельзя будет. Она попыталась, боль так и прострелила. Но в остальном — выздоровление идет полным ходом. И мучило Савенкову предчувствие, что скоро обстоятельства ее заточения изменятся. Только вот в какую сторону. Оставалось только считать варианты. Совсем как Штирлиц. Информация к размышлению.

Еще раз.

Похитили из-за денег? Три раза нет. Давно бы уже потребовали.

Похитили инопланетяне? Ей самой стало ужасно смешно. Хотя… Не стоит так быстро отказываться от этой гипотезы…

Похитили ради ее прекрасной красоты? Саша вздохнула. И где та красота прекрасная? Скажите уже, чтобы она ее тоже увидела.

Похитили на органы…? Тут она поежилась, но по зрелом размышлении пришла к выводу, что нужные органы у нее все внутри. А значит, слегка покоцанный внешний вид изъятию органов не помеха, сразу же разрезали бы и выпотрошили. Стало быть, можно вздохнуть с облегчением, но расслабляться рано.

Похитили для опытов…

Для опытов…

Вот это как-то ближе всего. Только опыты бывают разные, медицинские, психологические, сексуальные. Дальше ей уже расхотелось продолжать. Потому что всем этим занимаются исключительно извращенцы, а ей значит, повезло вляпаться. Вот для таких экспериментов, как правило, и требуется хорошее здоровье жертвы. Бррррр….

Пока Саша таким образом выстраивала картину реальности, в комнату в очередной раз прошла дама-медработник в белом халате, пощупала пульс, осмотрела, удовлетворенно кивнула и вышла. Вообще теток из обслуги было три, одна явно врач, вторая приносила еду, а третья убиралась в комнате. И все молча!

Вскоре принесли ужин, вот чем-чем, а питанием Александра была довольна. Все легкое, диетическое, свежее и очень вкусное. Даже придраться не к чему. Поужинала, посидела в постели, почитала. А потом вдруг навалилась сонливость, глаза закрылись сами собой, и она провалилась в полное бесчувствие.

Очнулась утром. Во рту странный привкус. Села.

Так… так… Так! Комната-то совсем другая! И кровать другая! Блин!

То-то ей вчера показалось странным. Это что же, в еду снотворное подложили, или газ пустили… Сашу передернуло от невольного ужаса. Она же совершенно беззащитна… Господи… Молиться только остается. Потому что никакой другой надежды нету.

— Будут бить — будем плакать, — сказала она себе, решив вылезти из постели и осмотреть новое «жилище».

Раньше ее держали в комнате с зарешеченными окнами, ну и там еще была ванная. А теперь комнат было три. Гостиная, спальня и кабинетик. И ванная, большая ванная. Но окна опять же зарешеченные. Ее ноут стоял в кабинете, там же были и книги. Планшет лежал на тумбочке перед кроватью. Кровать неприятно поразила Сашу. Огромная, с металлическими спинками, наводящая на разные мысли о том, как эту кровать можно использовать. Из спальни была дверь в ванную и еще обнаружилась гардеробная. Как ни была озадачена и испугана Саша, все равно не смогла сдержать громкого смеха. Она все думала, что тут разыгрывается «Кавказская пленница»? А вот и нет, тут разыгрывается «Великолепный век»! Хюррем султан, прошу любить и жаловать, блин! В гардеробной было много разной одежды, но большинство из нее явно скопировано с нарядов того самого сериала. Ой, а европейские платья… Корсеты, кринолины… Но это еще не все! Полно было странных кожаных шмоток, гламурно конечно, но… Кошмар…

Так может тут кино снимают?

Ага, приватное. Гардероб явно для ролевых игр.

Сердце у нее сжалось. Вот и сузился круг поисков. Понятно, какие эксперименты ей светят. Обидно стало и жалко своей молодой жизни. Кончилась жизнь, что теперь с ней будет? Не хотелось становиться чьей-то игрушкой, ой как не хотелось… Но, снова сказав себе ту же фразу, Савенкова постаралась успокоиться.

— Реально вам, мамзель Савенкова, пока ничего не угрожает, проблемы следует решать по мере поступления. Тем более, если вы ограничены в средствах и действиях. Сидите, матушка, тут, как попугайчик в клеточке. Осталось только бантик на шейку нацепить и кувыркаться в колечке. Ааах… А наши сейчас на практике… Кстати, а что у нас тут с архитектурными излишествами? Хоть осмотреться…

Она попыталась выглянуть в окно. Решетка мешала, но все равно, из новой тюрьмы было видно намного больше, стало понятно, что содержат ее в каком-то замке. Замок красивый, похож на готические, ужасно красивый, но весь какой-то пряничный, что ли. Нет в нем духа старины, не пахнет он кровью средневековых войн. Но душа архитекторши немедленно возопила, что надо изучить все поближе и повнимательнее, а потому она больше часа вытягивала шею и вертела головой во все стороны, чтобы увидеть как можно больше. Через час просто устала, да и шея заболела, зато некоторое впечатление смогла составить. Она только вернулась в спальню, когда наружная дверь открылась.

Ей как раз принесли покушать. А прислуга-то новая… Попробовала заговорить. Опять молчание в ответ. Пожала плечами, есть и хотелось, и смотрела она на еду с опаской. Еще отравят. Потом плюнула на все и стала кушать.

* * *

Как занятно наблюдать за этой девчонкой, он еще никогда не уделял никому из своих пленниц столько времени. Сегодня она проснулась в новых апартаментах. Легкое недоумение и все. Разглядывала одежду в гардеробной — хохотала, потом битый час пялилась в окно. Обычно при виде одежды девицы ум теряют, пока не перемеряют все, не успокоятся, а эта смеялась, правда, потом помрачнела. Что, надеется сбежать? Арсений усмехнулся, у него еще никто не сбегал. Он смотрел очень внимательно, анализировал язык тела и пришел к выводу: да, она осматривала замок, но скорее с научным интересом! Ай да номер 44…

Нет, ему не дадут спокойно посмотреть, Кого опять принесло! Надо сказать секретарю, чтобы не пускала кого ни попадя.

Избавился от посетителя. Снова глянул на монитор, сказал себе:

— Интересный экземпляр. Еще немного. Еще пусть потомится. А потом начнем испытания.

Странно это прозвучало бы для стороннего слушателя, если бы таковой нашелся. Что за испытания? Казалось бы, все и так ясно, зачем похищают глупых маленьких девственниц?

Ан нет. Вот тут-то и всплывают проблемы воспитания, а может и гены…

Для того, чтобы это понять, надо бы вернуться в детство мальчика Арсения. Матери он лишился, когда ему было семь лет. Прислуга шепталась, что она померла вовсе не от тоски. Возможно. Сеня случайно увидел красную полосу на шее мертвой матери. В гробу она лежала красивая, вся в цветах, а он бился в истерике, не хотел верить… Случайно, пока его, вопящего, от тела отрывали, кусочек шеи и открылся. Мама Лена была для мальчика всем, можно сказать, что они были вдвоем против того мира, в котором властвовал отец. Она была безопасной обителью, стеной, защитой. И эта стена рухнула.

Его отец, Василий Палыч, был тяжелый человек, его жене приходилось несладко. Постоянное унижение, насмешки, пренебрежение и вместе с тем дикая ревность. Плохо сочетается, но сочеталось. В доме всегда вертелось множество шлюх, он пользовался ими, когда хотел, мог сделать это даже на глазах у жены, но она всегда была невозмутимо холодна. А ведь она его любила. Любила, когда выходила замуж, любила и потом. И он ее тоже видимо любил, но очень уж извращенно. Любил, конечно, иначе чего бы так ревновал? Мог убить любого, если ему казалось, что жена благосклонно посмотрела, или улыбнулась. И Сеня помнил, такое как-то было. После того случая мать вовсе перестала разговаривать с отцом, а он как с цепи сорвался. Совсем озверел. Накануне Арсений слышал урывками, как Вася Склочный в очередной раз издевался над ней. И в тот раз она ответила. Негромкий голос матери произнес:

— Ты нравственный урод, Василий. Моральный садист и манипулятор.

— Я? Садист? Это же ты всегда отказываешь мне — ядовито осведомился отец, — А я к тебе и пальцем никогда не прикоснулся. Хотя следовало разок шкуру спустить, умнее стала бы.

— То, что ты делаешь гораздо страшнее, — сказала мать и ушла к себе.