— Вы не сестры часом?

— Нет, — рассмеялась номер 38, - Даже не родственницы. Я из Москвы, а она из Саратова. Но мы почти все время вмести, и нас часто путают. Да и туда, к хозяину, тоже обычно ходим вдвоем…

После этих слов девушки как-то сникли, а номер 41 сказала:

— Ты вроде собиралась дом строить.

— Один на двоих? — пошутила Саша.

— Да, — на полном серьезе ответили девушки, — У нас ведь близких людей — только мы. Мы привыкли, нам вместе хорошо.

— Ладно, красавицы, озвучивайте пожелания, — Саша взялась записывать все, что мечтали иметь в своем доме две блондинки, ругая при этом последними словами того, кто лишил их нормальной жизни, наградив взамен этим суррогатным существованием.

Получился у девочек, судя по их пожеланиям большой средиземноморский дом с бассейном и залом для занятий танцами и аэробикой, а еще студия для занятий живописью. Бог ты мой, кто бы подумал, что номер 41 пишет маслом? А вот, поди ж ты… Саша оживилась:

— А что ты обычно рисуешь?

— Ну, я люблю пейзажи. Реку любила рисовать, поля, морские пейзажи… Но и портреты мне тоже неплохо удавались.

— Умммм! Портреты, — Саша поиграла бровями, — Портреты, говоришь?

— Ой, намек понят, — ответила девчонка номер 41, - Только краски, кисти и холсты достать бы…

— Так закажи!

— А можно?

— А откуда у меня по-твоему ноут? Сказала и принесли. А ты что, никогда не рисовала тут?

— Так я думала, что это никому не нужно… Здесь-то…

А номер 38 как-то невпопад сказала:

— А я тогда аквариумных рыбок попрошу. Раньше у меня такие были! Я их разводила…

И обе девчонки вдруг неожиданно расплакались о своей загубленной жизни. Появились было охранницы, оценили обстановку и ушли. Девушки успокоились, посидели еще немного, а потом засобирались к себе, уходя, номер 38 обняла Сашу и шепнула на ухо:

— Мы думали ты гадина, как они все тут, а ты нормальная девчонка. Спасибо тебе.

Девчонки ушли, а Саша вдруг задумалась. Ведь у каждой есть свои заветные желания, интересы, разбитые мечты, в конце концов. Не родились же все законченными гаремными стервами, только и мечтающими о том, как бы влезть поперед всех в постель к хозяину. У каждой была какая-то цель в жизни. И что же теперь? Забыть обо всем, превратиться в растение?

Плохая идея.

— А вдруг завтра катаклизм? Война, цунами, землетрясение? Или, извините, падишах сдохнет? Ай-ай-ай… Возьмет падишах, и сдохнет раньше ишака… Оооо… Как грустно… Мамзель Савенкова, у меня просто слезы наворачиваются, — Саша невольно улыбнулась своим мыслям, — Исчезнет солнце, и что? Погибнут растения? Черта с два! Растения должны выжить! Значит, надо научиться жить без солнца. И надежду на катаклизм не терять. Если судьба закрывает все двери, то непременно откроются новые. Это закон. Диалектика. Ээээ… мамзель Савенкова, вы такие умные слова знаете, я просто склоняюсь в восхищении…

Самоирония это хорошо. Самоирония очень помогает отвлечься от того, что безжалостно сверлит мозг тревожными вопросами. Ибо, закон Мерфи, что дерьмо непременно случается, никто не отменял, и это тоже диалектика, блин.

— Все! Будут бить — будем плакать.

Только что-то часто в последнее время плакать хочется…

* * *

Все сегодняшние планы оказались перечеркнуты. Арсению пришлось срочно вылететь и решать проблемы на месте. И проблемы не так, чтобы смертельные, но неприятные. Как бы ему не хотелось остаться и продолжить приручение самой желанной и самой… самой… его женщины, придется отложить это все на несколько дней, возможно, на неделю.

Когда вертолет с утра пораньше увез любимого хозяина, номер 18 и номер 6 с удовлетворением переглянулись. Совместные усилия тех, кто контролирует ситуацию с «большой земли» увенчались маленьким успехом. Теперь нужно еще сделать кое-что здесь. Девушки выглядели улыбчивыми и рассеянными, но временами, когда считали, что никто не наблюдает, у них нет-нет, да и проскальзывали пронзительные взгляды. А Саша наблюдала, потому как в наполеоновские планы девиц была посвящена, и ей надо было не прозевать свой «катаклизм».

Вот номер 6 подсела к девице номер 45 и о чем-то с ней начала беседовать. Та сначала смотрела неприязненно, а потом так прониклась, что уже заглядывала в рот хитрой гаремной долгожительнице. Через некоторое время они ушли к номеру 6 в комнаты, а номер 18 ушла в конюшню.

Саша вернулась в комнату, служившую ей кабинетом, и привычно взглянула на камеру. О! А камера-то не работает… а все эти дни работала, не выключалась.

Молнией проскользнула догадка. Теперь ясно, кто включает — выключает именно эти, внутренние камеры. Хозяин хренов! Вуайерист проклятый! Чтоб на него понос напал! Чтоб он обкакался на своей деловой встрече, блин.

— Мамзель Савенкова, я горжусь вами!

— Спасибо, матушка. Я гениальна, я это знаю. Вы лучше ответьте, матушка, как вы залететь умудрились?

— А что я, что сразу я? И потом, еще ничего не известно! Чего заранее в истерику впадать?! Тест бы…

Но привлекать лишнее внимание не хотелось. А потому Саша решила пойти в конюшню, да поделиться своими революционными догадками с Анной. Ей показалось, это может быть очень важно.

Глава 28

Анна, увидев Сашу входящей в конюшню, слегка удивилась, но изобразила благожелательность. Естественно, она ведь леди. Воспитание, шарм, такт… и т. д. и т. п.

— Привет, поможешь мне немного покататься? — Саша тоже лучилась дружелюбием.

— О, конечно. Тебе понравилось в прошлый раз?

— Да, — тут Саша не солгала.

— Ну что ж, — англичанке тоже было приятно прокатиться, без лицемерия.

Она сама оседлала свою лошадь, а для Саши персонал подготовил ту саму мирную кобылку, что и в прошлый раз. Девушки выехали потихоньку на манеж, охрана осталась стоять поодаль, глаз с них не спускали, но и не мозолили. Пока все шло по Сашиному плану. Пора, решила она и, потрепав лошадку по холке спросила:

— Аня, ты не передумала сменить место жительства? Улыбайся, на нас смотрят.

Номер 18 скрыла истинное состояние за солнечной улыбкой:

— Нет. Мои планы не изменились.

— Тогда у меня есть для тебя кое-какая информация.

— И что это?

— Да так, может и мелочь… Но мне удалось, правда, это пока предположение, но я догадываюсь, кто включает внутренние камеры в наших спальнях.

— Кто? — Саша поразилась, какими дышащими зрачками на нее уставилась Анна.

— Аня, не проявляй такого явного интереса, на нас уже обратили внимание.

Анна весело расхохоталась, охранницы вернулись к мирному созерцанию.

— Кто, — прошептала она склонившись к уху лошади.

— Наш хозяин. Лично.

— Как ты поняла?

— Неважно.

— Это надо проверить, надо знать точно. Ты права, это очень важно. Спасибо.

— Не за что. Заходи, если будет время, поболтаем.

— О, непременно, — широкая улыбка на лице леди была непритворной, она прониклась к Саше невольным уважением.

Потом они немного еще покатались, а из конюшни номер 18 ушла в бассейн, осмысливать информацию и нарезать круги все 3 километра, а Саша вернулась к себе. Приняла душ. К ней должны были прийти две «Памелы Андерсон», они договорились заранее, что придут еще две девчонки. Та просто стесняется сами подойти. А Саше что, пусть себе приходят. На людях и смерть-то красна, а уж жизнь тем более.

Вместе с блондинками пришли номер 15 и 22. Номер 15 такая тихая, то ли индианка, то ли… короче, условно Саша ее окрестила индианкой. А номер 22 была армянка. Посидели, кофею заказали с теми штруделями, что номер 13 печет в коммерческих целях. Посмеялись, что от штруделей растет одно место, номер 15 даже вставила несколько слов и поблескивала удивительными грустными глазами. Потом дело дошло до домов мечты.

Вот тут-то девушки и расплакались. Вот тут и расплакались.

Стальные, похоже привыкли, к тому, что в гостях у номера 44 девицы начинают слезу пускать, жалея себя. В этот раз даже не появились.

* * *

Майкл Б…, жених Анны, не зря старался, с его негласной подачи прошла удачная компания в прессе, и конкуренты немного потеснили господина Арсения М… на рынке сбыта в Азии. Да еще и азиатские коллеги, внезапно выдвинули дополнительные условия (двоюродный братец покойной госпожи Вонг выполнил ее маленькую просьбу). Ничего такого, с чем Арсений М… не мог справиться, но бесконечные бесчисленные встречи и совещания, но кровавые мозоли на языке, нажитые во время убеждения партнеров и конкурентов, но потраченное время…

Время, которое он бы мог потратить с гораздо большей пользой!

А главное, это все обеспечило его отсутствие в месте Х на несколько дней. На несколько важных дней.

Но даже оставаясь вдалеке и занимаясь делами, мужчина не мог отвлечься от того, что занимало его мозги постоянно. Он должен был знать, что происходит там, с ней. А потому на второй день из замка был вызван управляющий. Арсений хотел прослушать доклад лично. Управляющий, которого сегодня сорвали с места специально, чтобы только озвучить доклад, был слегка зол. Но держался отменно любезно. Доложил о том, что пристройку к башне хозяина выполнили, реконструкцию в помещении тоже. Заверил:

— Никакого гипсокартона, только камень. Все как вы распорядились. Ремонт завершен.

— Хорошо. Еще что-то? — Арсению хотелось услышать про нее, а старый лис все про ремонт. Хотя ремонт тоже очень важен.

Управляющий начал рассказывать обо всех девицах, обратил внимание на то, что номер 45 начала общаться с номером 6, и теперь меньше проблем создает. Хозяин кивал головой, терпеливо ожидая, когда же дойдет до главного. И тут… Оппа…

Управляющий счел своим долгом обратить внимание хозяина на то, что в обществе номера 44 девушки часто плачут без причины. Раньше, мол, такого не наблюдалось.

— Простите, Арсений Васильевич, у меня создалось такое впечатление, что номер 44 плохо влияет на остальных. А эта ее странная идея, дом мечты…

Потрясающе. Даже животные могут хотеть иметь дом, что же удивительного, что дом хотят иметь живые люди?

— Что ты говоришь? — управляющий вдруг стал раздражать.

— Раньше у них не возникало таких странных потребностей.

— Должен заметить, что мои наложницы, не отводите глаза, давайте называть вещи своими именами, остаются живыми женщинами. И я, их хозяин, могу предъявлять к их поведению какие-либо требования. Что не превращает этих женщин в жвачный скот, или резиновых кукол, уважаемый Петр Алексеевич, — процедил хозяин, — Для вас они были, есть и остаются обычными людьми. Да, я желаю, чтобы они отзывались на свой порядковый номер, потому что так считаю нужным, но ваше отношение к ним от этого не должно быть пренебрежительным. Ни в коей мере. Если у моих наложниц есть пожелания, которые вы не исполняете, или не можете обеспечить их необходимым, для того, чтобы они чувствовали себя комфортно, нечего винить в этом номер 44. Это ваше упущение.

Управляющий сделал каменное лицо и попросил разрешения уйти, а Арсений откинулся на спинку кресла. Разозлил, старый черт. Сноб проклятый. Следует вправить мозги персоналу. Странно, раньше он и сам задумывался о таких вещах. Даже как-то стыдно стало, он-то всегда считал, что дает своим женщинам все, и даже больше.

А тут выясняется, что прислуга смеет считать себя выше, чем ЕГО рабыни. Спрашивается, с какой радости?! Они ЕГО рабыни, а для всяких управляющих и иже с ними они ГОСПОЖИ! И только он будет решать, как с ними обращаться, кого наказывать или поощрять! Он Хозяин!

Черт бы побрал старого черта. Разозлил, блин…

Но раздражение постепенно сошло на нет, и мужчина стал строить в уме модель поведения. Нужно просчитать все до мельчайших деталей, чтобы больше накладок не было. Он должен завоевать девчонку. Иначе нельзя.

Нельзя, потому что мужчина уже осознал, что сам начал превращаться в раба своей рабыни номер 44. Она стала его госпожой, ради одного доброго взгляда которой он готов был свернуть горы, готов был на коленях… Нет! до этого пока не дошло. Не поставит она его на колени. Он должен победить.

* * *

Так может ли рабыня стать госпожой? Может. И судя по тому, какую рабскую эмоциональную зависимость от нее испытывал ее хозяин, она была ему жестокой госпожой. Безжалостно мучила его своей холодностью. И душевные страдания причиняла такие, что господин Арсений М… физически ощущал боль в груди.

Может ли рабыня быть госпожой? Еще как может. Арсений только бессильно покачал головой. Оставаясь рабыней, быть госпожой. Потому что ее проклятый несгибаемый дух не дает ей согнуться и сломаться. Она будет стоять в полный рост даже стоя на коленях, даже ползая на брюхе.