Дженис Хадсон - Испытательный срок

Ну и что, что темные волосы Ника выглядели так, словно по ним только что провела рукой женщина? Какое ей дело до того, что синий хлопчатый пуловер Ника был точно такого же цвета, как его глаза, а поношенные джинсы, нисколько не похожие на дорогие деловые костюмы, которые он обычно носил, облегали его бедра, точно вторая кожа?

Все это не должно ее волновать. Так же, как и красиво очерченный рот Ника. Но Сэмми честно признавалась самой себе, что все это тем не менее было ей небезразлично. Да, похоже, она столкнулась с серьезной проблемой. Ей явно нравились губы нового босса.

Не будь дурой, Сэмми! Ему нет до тебя никакого дела, что бы там ни померещилось тебе в его глазах.

– Пожалуйста, – Генри подвинул ей шезлонг, – садись и отдыхай.

– Я… мне, кажется, лучше уйти. Вам наверняка надо поговорить о чем-то важном.

– Ерунда! – Генри легонько подтолкнул Сэмми к шезлонгу. – Я приглашал тебя на ленч, значит, ты остаешься на ленч. И Ник тоже.

Пожав плечами, Сэмми опустилась в кресло.

Генри тоже сел.

– Ну как, сколько раз ты переплыла сегодня бассейн? – спросил он.

Очень трудно было казаться спокойной и уверенной в себе под взглядом Ника. Трудно – это еще мягко сказано. Сэмми повернулась к Генри.

– Я не считала.

– Наша Сэмми плавает, как рыба, – сказал Генри, обращаясь к Нику.

Опять он с этими своими штучками! Ну какая, к черту, «наша Сэмми»? А она ведь так и не успела поговорить с Генри о том, что произошло тогда в больнице.

– Я заметил, – сказал Ник.

Сэмми по-прежнему чувствовала на себе его взгляд. Ей трудно было дышать.

– Но я бы сказал: как русалка, – добавил Ник.

Сэмми не стала отвечать, она даже не повернулась в его сторону. Налив себе чаю, она жадно прильнула к стакану. Допив, медленно поставила его на стол, чувствуя себя неловкой и неуклюжей, и сложила руки на коленях.

Ник молча смотрел, как Сэмми теребит пояс халата.

Итак, эта леди была вовсе не такой холодной и собранной, какой хотела казаться. Румянец, горящий на щеках Сэмми, окончательно убедил его в этом.

И эти ноги. Женщина с такими ногами и таким телом не имела причин быть холодной. Конечно же, Генри сумел разглядеть теплоту, скрытую в ней. Она сумела зажечь самый настоящий огонь и в Нике, который изо всех сил старался этого не замечать. Интересно, Генри чувствует то же самое, глядя на Сэмми?

Он представил себе Сэмми вместе с его отцом, и во рту тут же появился кислый привкус. Ник понял, что ревнует, и мысль эта привела его в ярость. Черт бы его побрал, если он станет завидовать собственному… если он станет завидовать Генри!

Посмотрите только на этого старого козла – как он поглаживает Сэмми по руке и улыбается, как идиот. И как она улыбается в ответ, словно Генри Эллиот – самый потрясающий мужчина из всех живущих на этом свете.

Ник попытался вспомнить, когда на него последний раз смотрели таким взглядом.

Мысли эти тут же показались ему странными. Ведь он вовсе не хотел, чтобы кто-то смотрел на него вот так. Взгляд этот говорил о настоящей близости, об общих мыслях, общих секретах. А Ник ни с кем не хотел делиться своими мыслями и своими секретами. Ему больше нравилось, чтобы отношения с людьми – и деловые, и личные – оставались чисто светскими. Он любил нежных и мягких женщин, готовых ловить каждое его слово. Ник никогда не увлекался недотрогами, и черт бы его побрал, если он начнет это делать сейчас!

Отодвинув стул, он встал.

– Мне пора.

Генри задумчиво поглядел на сына. Именно в такие моменты старик говорил обычно что-нибудь резкое.

– Ты ничего не хочешь мне сказать? – спросил Ник.

Генри только пожал плечами.

– Делай как тебе удобнее. Впрочем, ты всегда так и делаешь.

– Хорошо. – Ник кивнул отцу, затем Сэмми и вышел из сада через боковые ворота. У подъезда он остановился возле потрепанного «Форда». Теперь Ник знал, что это машина Сэмми. Черт возьми, на свою зарплату она могла бы позволить себе что-нибудь поприличнее! Или хотя бы покрасила эту рухлядь. Ник хотел уже отойти, как вдруг что-то внутри машины привлекло его внимание. Наклонившись, он заглянул внутрь через открытое окно. На переднем сиденье лежала газета с объявлениями. Протянув руку, Ник взял верхнюю страницу. Это был сегодняшний номер, и три объявления под рубрикой «Требуются» были обведены красными кружками.

Саманта Карлмайкл явно не собиралась ждать конца испытательного срока. Это удивило Ника. Он считал Сэмми холодной, уверенной в себе выскочкой с железной хваткой и никак не мог предположить, что она так быстро сдастся.

Остаток выходных и в начале следующей недели Ник старался не думать о том, что Сэмми ищет новую работу. Он вовсе не собирался жалеть о ее уходе.

И все же мысли о Сэмми не шли у него из головы. А что, если он был к ней несправедлив? Что, если она хочет уйти с предприятия только из-за его отношения?

Нет, скорее всего она уходит потому, что знает: работа ее никому не нужна. Понимает, что никогда не сможет обвести Ника вокруг пальца, как обвела Генри.

Тогда почему это так волнует его?

Ник собирался поговорить с Сэмми, но всякий раз, едва завидев нового президента компании, Саманта поспешно исчезала где-нибудь на другом конце завода. Что ж, тем лучше, потому что Ник помнил не только газету с объявлениями на переднем сиденье ее машины. Перед глазами его часто вставал образ Сэмми, выходящей из бассейна: вода, стекающая по золотистой коже, капельки, дрожащие на ресницах, вздымающаяся при каждом вздохе грудь, блестящие мокрые губы.

Черт побери, он должен перестать о ней думать! Она ведь любовница Генри.

Неожиданно раздался раскат грома. Удивленный, Ник поднял голову и увидел, что по оконному стеклу барабанит дождь. До этого он как-то не обратил внимания на погоду. И еще он не заметил, что сейчас уже половина восьмого и почти все сотрудники давно покинули свои кабинеты. Наблюдая за бушующей за окном грозой, Ник подумал о том, что пора поехать домой и поужинать.

Оконное стекло увеличивало попадавшие на него капли, напоминавшие Нику другую капельку – на родинке выходящей из бассейна Сэмми.

Все, хватит!

Сейчас он поедет куда-нибудь ужинать. Может быть, проливной дождь, под который он неминуемо попадет по дороге к машине, промоет ему мозги.

Ник запер за собой дверь кабинета. Холл был освещен, но абсолютно пуст. Шаги его отдавались эхом. Ник никогда не думал, что в опустевшем к концу дня здании царит самый настоящий дух одиночества. Или дело не в здании? Может, это он чувствует себя одиноким?

Ерунда!

А даже если и так, у него нет времени размышлять о таких пустяках. Ему надо управлять компанией.

Ник вдруг задумался о том, испытывает ли Генри нечто подобное. Может, ему тоже не хватает той близости, которая существовала между ними в те далекие времена, когда они еще называли друг друга отцом и сыном.

Отцом и сыном. Как давно это было! И все же в тот день, в больничной палате, Генри представил его Сэмми именно как своего сына. Почему, ведь он не произносил это слово более двадцати лет? Может, Генри тоже был одинок?

С такой женщиной, как Сэмми? Невозможно. С ней мужчина не может чувствовать себя одиноким.

Но хватит, черт возьми, хватит думать о ней!

Ник вышел на улицу. Днем температура достигала почти ста градусов, но дождь все изменил. Сейчас было гораздо прохладнее. Однако дождь стихал – потоки превращались постепенно в изморось. Значит, ему не удастся промокнуть так сильно, чтобы это помогло забыть о Саманте Карлмайкл.

Ник как раз думал о том, что делает Сэмми дождливыми вечерами вроде этого, как вдруг внимание его привлек звук, который ни с чем невозможно спутать, – звук машины, которая не желает заводиться. Дребезжащий звук неисправного мотора эхом отдавался среди зданий под темным грозовым небом.

Потом Ник увидел ее. Сэмми. Она сидела одна в своей обшарпанной машине, кругом не было ни души.

«Крэнк, крэнк, крэнк», – раздавался треск мотора.

Так она наверняка посадит аккумулятор.

«Крэнк, крэнк, крэнк… клик, клик».

Вернее, она уже его посадила.

Щелкнув в последний раз, аккумулятор затих. Сэмми уткнулась головой в руль и поклялась, что не разревется. У нее всего-навсего сел аккумулятор. Не бог весть какое событие, чтобы плакать из-за него только потому, что она сидит здесь одна, идет дождь, уже почти темно, до дома восемь миль, а кругом ни души и помочь ей некому, кроме такси, на которое у нее нет денег… Нет, плакать абсолютно не из-за чего.

Черт побери!

«Ты неплохо научилась заботиться о себе, да, Сэмми?»

– Заткнись, Джим! Я прекрасно могу с этим справиться.

Конечно, она могла с этим справиться. Особенно если бы ее сосед вернул наконец провода, которые одолжил еще прошлой зимой. Но Сэмми не могла припомнить, чтобы он это сделал. Двигатель наверняка не заведется. Оставалось только зайти в цех. Кто-нибудь из вечерней смены наверняка согласится помочь завести машину.

Сэмми не любила просить о помощи. Она чувствовала себя при этом так, словно не в состоянии сама о себе позаботиться. Но на этот раз у нее не было выбора.

Сэмми нажала на ручку и толкнула дверь. Дверь не открывалась. Она толкнула еще раз. Снова никак. На третий раз должно повезти. Надавив на ручку, Сэмми изо всех сил ударила по дверце плечом. Дверца распахнулась, ручка выскользнула из пальцев Сэмми, сломав ей два ногтя. По инерции Сэмми пролетела вперед, ударилась лбом о дверцу и едва успела подставить руку, чтобы не оказаться на земле. В результате рука попала в грязную лужу, и она больно ушибла ладонь о камень.

Сэмми выпрямилась, испытывая отвращение к себе, и вынула ключи из замка зажигания.

«Здорово у тебя получается, Сэмми!»

– Пошел ты к дьяволу, Джим! – пробормотала она, но тут же вздрогнула. После смерти мужа Сэмми узнала его гораздо лучше, чем за все годы совместной жизни, поэтому она невольно подумала о том, что именно дьявол занимается сейчас ее супругом там, куда он наверняка попал.

Сэмми пробормотала молитву, прося Господа простить и ее, и мужа. Затем она вылезла из машины, стараясь не попасть в лужу, и подошла к багажнику. Дул холодный ветер. Сэмми дрожала. У нее болела голова. Грязными холодными пальцами она потерла то место, где завтра наверняка появится синяк, – прямо над левым глазом.

Сэмми открыла багажник. Свет, конечно же, не загорелся. При тусклом свете фонарей, освещавших стоянку, она стала искать провода, которых там, конечно же, не было.

– Черт побери! – выругалась Сэмми.

– Если ищете мотор, лучше попробовать с другой стороны.

Низкий мужской голос, раздавшийся из темноты, испугал Сэмми. Резко выпрямившись, она ударилась затылком о крышку багажника.

– О!

– Извините! – сказал Ник. – Я был уверен, что вы слышали, как я подошел.

Сэмми сделала несколько шагов назад и только затем выпрямилась и обернулась. Потирая одной рукой ушибленное место, где вот-вот должна была вырасти шишка, она молча смотрела на Ника.

Вообще-то Сэмми злилась нечасто. Возможно, у нее просто не хватало на это энергии. К тому же, выйдя из себя, она чувствовала себя потом очень глупо. Но сейчас совсем другое дело. И вообще, почему она должна думать о том, как выглядит? Уж, наверное, не более смешно и нелепо, чем обычно. Одежда ее была мокрой и помятой, дождь успел испортить прическу, она только что чуть не треснулась лбом о землю возле машины, и Ник наверняка видел это. А теперь вот еще подпрыгнула, как ошпаренная, при звуке его голоса. Вряд ли можно выглядеть еще более глупо, чем она выглядит сейчас.

На Нике был, как всегда, деловой костюм, но пиджак был расстегнут, а руки он держал в карманах. То, что он не боялся дождя, разозлило Сэмми еще больше. Всю неделю она бегала от него, боясь, что он скажет что-нибудь по поводу ее купания в бассейне Генри. И вот этот человек стоит прямо перед ней, расслабившись, склонив голову набок, и смотрит на нее так, точно видит впервые. Но самое ужасное в том, что, даже промокнув до нитки, он был просто великолепен. Спокоен, чисто по-мужски красив – в общем, совершенно неотразим. Сэмми упорно не желала этого замечать. Но почему же тогда так быстро забилось вдруг ее сердце?

– Что вы тут делаете? – процедила она сквозь зубы.

– Услышал по звуку, что у вас сломался аккумулятор, и решил предложить свою помощь.

– О! – Трудно быть грубой с человеком, который предлагает свои услуги. – Спасибо.

Ник улыбнулся.

– Пойду подгоню сюда свою машину.

Как раз в этот момент стоянку осветил вдруг свет фар. Фары были направлены прямо на Ника и Сэмми, а приближавшаяся машина оказалась пикапом Гаса Уомака.

– Это Гас, – сказала Сэмми. – Он наверняка знает, что делать. Но все равно спасибо.