Раздосадованная, она прикусила губу. Хедли была маленькой деревушкой, где ни один твой шаг не оставался незамеченным. Она не могла купить книгу, чтобы ее название не стало известно всем от мала до велика, начиная викарием и кончая подпаском. Она не сможет заниматься исследованиями физической стороны человеческих отношений, не превратив деревню в жужжащий улей скандала.

– Вы правы, – призналась она со вздохом.

– Это значит, что до конца малого сезона вы никуда не уедете?

Каролина видела, как тетка в ожидании ответа затаила дыхание, но пока не была готова идти на попятную.

– Вы так и не ответили на мой вопрос, милорд. Зачем вы делаете это для меня? – Она не спускала с него настороженных глаз, и Джеффри понял, что она не отстанет, пока не услышит правдивый ответ. Она наблюдала, как нарастало его беспокойство под ее немигающим взглядом, но отступать не собиралась.

В конце концов граф сдался и, подойдя к Каролине, взял ее руки. Это был импульсивный порыв, и она даже усомнилась, сознавал ли он, что делает. Ей было приятно ощущать мягкое тепло его рук, легкие, трепетные касания его пальцев, гладивших ее ладони. Каролина даже приказала себе непременно запомнить все эти переживания, вызванные его прикосновениями, и занести в тетрадь. Граф был прав, когда говорил, что порой одного привычного жеста достаточно, чтобы повергнуть человека в трепет.

– Вы не ошиблись, Каролина, отметив, что я денди до мозга костей, которого заботит лишь покрой его сюртука. Но кроме всего прочего, я граф, который должен жениться на богатой наследнице. – Он отвел глаза в сторону, но его взгляд, словно притянутый магнитом, вновь замер на ее лице. – Я был так близок к решению своих проблем. Я даже думал, что мне все удалось. До настоящего момента. – Он пожал плечами и отступил назад, отпустив ее руки, ставшие вдруг голыми и беззащитными. – Я опять оказался в затруднительном положении, по уши в долгах и обязательствах и должен держать ответ перед кредиторами и семьей. Однако, несмотря на столь печальные обстоятельства, я сделал приятное открытие: на свете есть одна вещь, которая получается у меня лучше всего.

– Какая именно? – спросила она так тихо, что ее вопрос скорее походил на выдох.

– Мне чрезвычайно хорошо удается делать молодых дам популярными.

– Вы этим уже занимались? – нахмурилась Каролина.

– Один раз, – обронил он грустно. – Она... она удачно после этого вышла замуж.

Каролина почему-то испытала острый приступ ревности. Неведомое раньше чувство испугало ее. А потому она отреагировала слишком резко на его признание.

– Вы хотите, чтобы и я достигла не менее головокружительных высот в обществе?

Граф обратил к ней взгляд серых глаз. Такого цвета бывает серебристый клен в разгар летней поры.

– Я хочу, чтобы ты была счастлива. Неужели ты и в самом деле искренне веришь, будто можешь обрести счастье с лордом Бертоном?

Каролина поежилась. В ее памяти были еще слишком свежи неприятные воспоминания об их последнем с Гарри разговоре, после которого она почувствовала себя униженной.

– Н-не... не знаю, – увильнула она от прямого ответа.

– Тогда останься до конца сезона и позволь мне представить тебя моим друзьям. Кто знает, что может произойти...

Каролина вздохнула, признавшись себе, что ее перехитрили. Если уж говорить начистоту, она поняла, что проиграла, еще в тот момент, когда граф взял ее руки. Стоило ему к ней прикоснуться, как от ее воли и решимости не осталось и следа, и она готова была покорно выполнить любые его прихоти. Вероятно, она унаследовала от матери куда больше черт характера, чем предполагала раньше. Эмоции неизменно брали верх над ее разумом и отвлекали от главного всякий раз, когда она имела дело с красивым мужчиной.

От этой ужасной мысли ей отчаянно захотелось убежать куда-нибудь подальше. Но здравый смысл вовремя пришел на помощь. Сегодня Джеффри не взывал к ее эмоциям. Он не рассыпался в комплиментах и не демонстрировал открыто радости или восторга. Он был сдержан, последователен и приводил логичные доводы. Поэтому если она хочет удовлетворить свой научный интерес, то должна остаться в Лондоне. А остаться в Лондоне – значит продолжить вращение в светской толпе.

Но сама затея сделать ее популярной... Это просто нелепо. Каролина была в этом уверена.

Словно прочитав ее мысли, граф хмуро сдвинул брови и выпрямился, сразу став выше ростом.

– Ты считаешь, что мне это не по силам?

Она повела плечами, боясь его обидеть, хотя не сомневалась, что никто не в состоянии выполнить подобное.

– Некоторые цели не по зубам даже самым волевым и настойчивым, – мягко сказала она.

– Считай это моим экспериментом, Каролина. – Граф рассмеялся, и в его смехе прозвенела горечь. – В конце концов ты не можешь отказать мне в праве на научные изыскания, тем более сейчас, когда открыла в себе новую исследовательскую страсть.

Он выбрал верную тактику, и она сработала. Каролина действительно не могла отказать ему, как не могла бы воспрепятствовать научным устремлениям любого человека, какими бы глупыми они ни выглядели. Склонив голову набок, она размышляла над словами графа, одновременно следя взглядом за солнечными бликами, игравшими в его каштановых волосах.

– Если вы намерены сделать меня популярной, – проговорила она рассудительно, – нам придется проводить много времени вместе.

– Боюсь, что да, – подтвердил он с улыбкой, и на его лице появилось странное выражение удовольствия и страха.

– Вам придется водить меня на всякие модные сборища.

– Не забудьте также о поездках, – не преминула вставить свое слово молчавшая до сих пор тетушка. – По меньшей мере дважды в неделю ты должна будешь появляться в парке.

– Безусловно, – согласился граф.

Тем временем мысли Каролины уже витали вокруг собственных исследовательских интересов. Ситуация складывалась для нее наилучшим образом. Предложенный Джеффри план позволит ей удовлетворить не только ее научные изыскания, но и даст возможность продолжить начатые исследования. Она сможет досконально изучить странный эффект, оказываемый на нее Джеффри, и выяснить, вызвано ли ее слабоволие его поцелуем или же в ней играет дурная материнская кровь. Кроме того, пребывание в Лондоне сулило ей широкие перспективы – она могла бы сравнить графа с другими джентльменами. Побывав в объятиях Джеффри и Гарри, она сделала вывод, что поцелуи отличаются друг от друга не меньше, чем сами мужчины. Ей было исключительно важно определить свою реакцию на каждого из них.

Если повезет, то к концу месяца она сможет набрать достаточно материала, чтобы выдвинуть рабочую гипотезу.

Лицо Каролины осветилось широкой улыбкой, а сердце и душа исполнились восторгом научного рвения.

– Очень хорошо, милорд! Я с благодарностью принимаю ваше предложение сделать меня популярной в свете. Пойду надену шляпку.

С этими словами Каролина выпорхнула из комнаты. Тетушка последовала за ней, изрыгая по пути массу глупых советов на тему, как привлечь внимание молодых щеголей.

Джеффри наблюдал за уходом женщин с чувством, которое можно было назвать паникой. Что он наделал? Каролина собиралась уехать в Хедли и навеки исчезла бы из его жизни. В деревенской глуши она, естественно, не смогла бы устраивать эксперименты, касающиеся физических взаимоотношений людей. Там она наверняка вышла бы замуж за своего бестолкового лорда Бертона и вела бы жизнь, не менее увлекательную, чем... овцеводство.

Джеффри вздохнул и рухнул в стоявшее рядом кресло. Вот и ответ. Овцеводство – оплот его семейного благополучия. Оно кормило и одевало их, давало его матери возможность вращаться в высшем свете, без которого она не представляла своего существования. Но главным было то, что овцеводство спасало их от долговой тюрьмы.

Но такая судьба для нее хуже смерти.

Он не мог обречь Каролину на подобное будущее. Во всяком случае, не с этим самовлюбленным Гарри в качестве ее спутника жизни. Пообещав сделать девушку популярной, он фактически дал слово подыскать ей достойного мужа. Господи милостивый, неужели он стал таким же скудоумным, как и овцы из его стада?

Джеффри обвел комнату взглядом. Не обнаружив того, что искал, он позвонил в колокольчик и громко попросил появившегося дворецкого принести ему графин с бренди.

– Милорд! Какой приятный сюрприз!

Каролина повернулась к обладательнице пронзительного голоса, увидев, что Джеффри здоровается с леди и ее дочерью.

– Добрый день, леди Бредлоу. Вы, вероятно, знакомы с мисс Каролиной Вудли?

Каролина кивнула и приветливо улыбнулась в ответ на ледяной взгляд матроны, ехавшей в роскошной карете.

– Да, конечно, – буркнула она и, тут же забыв о существовании Каролины, повернулась к молодой особе, сидевшей рядом с ней. – Позвольте представить мою дочь Пруденс.

– Весьма рад, – учтиво улыбнулся граф.

Каролина едва успела разглядеть в полумраке кареты девицу, облаченную в наряд неудачного оттенка кирпичного цвета, как граф тронул лошадей и они покатили дальше.

Они ехали по Гайд-парку. День стоял изумительный. Дрожащая листва на деревьях поражала взгляд яркими красками осени. Глядя на это чудо, Каролина умирала от желания оказаться в гуще калейдоскопа красок. Но вместо этого она была вынуждена чопорно сидеть в не слишком удобном графском ландо и прятать в складках юбки испачканные чернилами пальцы. Вокруг в каретах, верхом на лошадях и пешком прогуливался лондонский бомонд, глазея друг на друга с любопытством посетителей королевского зверинца. Каролина ощущала себя самозванкой. И только участливое присутствие Джеффри и его добродушное подшучивание помогали ей держаться достойно. Уже дважды он касался ее руки, желая приободрить и успокоить. Каролина даже начала чувствовать себя почти комфортно. Может статься, светская круговерть все же придется ей по нраву.

– Лорд Тэллис, – услышали они чей-то скрипучий голос. – Какой приятный сюрприз! Вы не знакомы с моей племянницей мисс Кимберли Карвер?

– Добрый день, баронесса, – ответил Джеффри бархатным голосом, от звуков которого у Каролины разлилась по телу сладкая дрожь. – Позвольте представить вам создание, которое заставило меня вылезти из моей берлоги: мисс Каролина Вудли.

Каролина вздрогнула и, ощутив на себе теплый взгляд графа, покраснела. Господи, чего он добивается, практически в открытую заявив о своем романтическом интересе к ней? И кому? Самой злостной сплетнице бомонда! Не пройдет и часа, как досужие языки начнут перемывать им косточки.

– Мисс Вудли? – Судя по тону баронессы, дама была поражена в не меньшей степени. – Клянусь всеми святыми, вы выглядите сегодня элегантно.

– Спасибо, баронесса, – поблагодарила Каролина, подивившись ровной интонации собственного голоса.

– Вы очень любезны. А ваша шляпка просто прелесть...

– Моя дорогая, простите меня, – громко оборвала ее баронесса. – К сожалению, вынуждена сказать, что вам стоит избегать носить белые платья. – Она наклонилась вперед, обдав Каролину зловонным дыханием. – Белый цвет смотрится весьма странно на особе ваших лет. На ум невольно приходит сравнение с... – Она многозначительно замолчала и перевела взгляд на свою молоденькую племянницу, темноволосую красавицу в девственно-белом наряде.

Это оскорбление, как часто случается, не стоило и выеденного яйца, но его нанесли в самый неподходящий момент, когда Каролина расслабилась и уже почти поверила, что может быть модной, красивой и желанной. Улыбка Джеффри, его непосредственная манера держаться действовали на нее успокаивающе и вселяли надежду, что его эксперимент в конечном итоге может принести успех.

Но ядовитое замечание баронессы испортило радужное настроение, вернуло Каролину на землю и напомнило, что далеко не все мечты осуществляются. Она вдруг четко осознала, что, по мнению окружающих, уже не юная девушка, и кровь отхлынула от ее лица. По сравнению с юной Кимберли она, вероятно, смотрелась как глупая кривляка. К тому же сопутствовавшая ей слава «синего чулка» делала всю эту затею бессмысленной.

С таким трудом обретенная уверенность тут же покинула Каролину, сменившись противной мыслью, что даже Джеффри не под силу сделать ее модной невестой. Подавив вздох, Каролина в ответ на колкость выдавила улыбку и уже собиралась вежливо поблагодарить даму за совет, каким бы недоброжелательным он ни был, но Джеффри ее опередил.

– Если вы не против, баронесса, мы вас покинем. – Его голос дрожал от гнева. Реакция графа поразила Каролину до глубины души. Она не представляла, что его сиятельство способен прийти в такую ярость.

Вероятно, баронесса тоже это почувствовала. Она побледнела, лицо ее приобрело землистый оттенок.

– Милорд!

– Позвольте мне выразить сожаление по поводу бала в честь дебюта вашей племянницы. Боюсь, что не смогу удостоить его своим присутствием. Моя мать, сестра и лорд Уиклифф также пришлют свои извинения. Да, чуть не забыл, граф Мейвенфорд и его прелестная жена тоже будут, по всей видимости, заняты. – На губах Джеффри играла вежливая улыбка, но глаза источали ледяной холод.