При мысли об этом Джеффри охватила ярость, и он стиснул кулаки, мечтая проучить напыщенного осла. Но он не мог этого сделать. Во всяком случае, сейчас. Не придумав ничего лучше, Джеффри перегнулся через стол и, пригвоздив Гарри к месту немигающим взглядом, прошипел:

– Я был бы вам очень признателен, если бы вы обращались с дамами в этой комнате с должным почтением. – Его тихий голос прозвучал угрожающе и произвел должный эффект.

В комнате воцарилась мертвая тишина. На мгновение.

Гарри, не обладая большим умом, решил высказать свое мнение:

– А я буду вам весьма признателен, если вы не будете ни во что встревать. Я вообще не понимаю, почему вы без конца суете нос в дела моей невесты. И поверьте, мне это действует на нервы. Впредь я больше не потерплю вашего вмешательства.

Джеффри почувствовал, как внутри закипает гнев. Его мышцы напряглись, а сжатые кулаки сами взмыли вверх. Он огляделся, оценивая обстановку. Сейчас он выскочит из-за стола и как следует взгреет Гарри.

Но Каролина опередила его, быстро встав между ними. Задрав подбородок, она смерила лорда Бертона сердитым взглядом.

– Я тебе не невеста, Гарри, – сказала она.

До слуха Джеффри донесся разочарованный вздох миссис Хибберт.

– Мы, конечно, не объявляли о помолвке, – взорвался Гарри, – но...

– Но надеюсь, – продолжила Каролина, – ты от меня откажешься, после того как я кое-что тебе скажу.

В комнате вновь повисла тишина. Но из-за оглушительного шума в ушах Джеффри не услышал бы даже грохота пронесшейся под окном кареты. Нет, она не может признаться в этом Гарри! Не может! Кроме Гарри, здесь ведь еще находятся миссис Хибберт и мистер Росс. Ведь не станет же она им всем докладывать, чем они занимались на этом распроклятом дереве! Или что делали у него дома. Она не способна на это.

А вдруг?

Ее репутация будет навеки испорчена! И ему придется жениться на ней. Его совесть и честь потребуют от него именно этого.

Шум в ушах стих так же быстро, как и возник. Долг превыше всего, обреченно подумал Джеффри. Он будет вынужден на ней жениться.

И вдруг тяжелый груз, все это время пригибавший его к земле, свалился с плеч, и он почувствовал необыкновенную легкость во всем теле. Мысль, что он женится на Каролине, почему-то его обрадовала, и впервые за много лет он понял, что это и есть счастье. Джеффри едва не рассмеялся.

– Я совершила одну глупость, Гарри, – снова заговорила Каролина. И хотя она произнесла эти слова тихим голосом, они прозвучали как набат.

У Джеффри губы расползлись в улыбке.

– Я вложила деньги в фабрику и все потеряла до последнего пенни. Единственный способ для меня выжить – выйти замуж. Я знаю, что ты мечтал разводить лошадей и рассчитывал в связи с этим на мое приданое. Но теперь я должна погасить им свои долги. – Каролина опустила глаза, сделав вид, что рассматривает руки, и у Джеффри от ее несчастного вида защемило сердце. Он знал, что она таким образом пытается скрыть слезы. – Мне очень жаль, – прошептала она чуть слышно.

Джеффри сник. Каролина не раскрыла их секрет, и он не обязан на ней жениться. Сразу забыв о правилах хорошего тона, он тяжело рухнул на стул, хотя дамы в комнате стояли.

Она ничего им не сказала.

И он не должен на ней жениться.

И снова Джеффри ощутил, как на его плечи навалилась непомерная тяжесть. I

– Все, Каролина? – спросил Гарри с нажимом. – В фабрику?

Она кивнула.

Джеффри было бы легче, если бы она притворялась. Она была никудышной обманщицей, и ее ложь он мог распознать за милю. Он видел, как страдала Каролина из-за постигшей ее неудачи, как мучилась из-за того, что не сумела стать его богатой избранницей, к чему так настойчиво стремилась.

А как он хотел, чтобы она стала его женой!

Но она все потеряла и теперь должна была расхлебывать кашу, которую сама же и заварила. Глядя на нее, нетрудно было понять, каких усилий ей стойло сохранять самообладание. Пока Гарри собирался с мыслями, Каролина ждала его ответа, распрямив спину и гордо откинув голову. В эту минуту Джеффри больше всего на свете хотелось подойти к ней, заключить в объятия и расцеловать, заставив забыть обо всех горестях и печалях. Но он не имел права вмешиваться. Этот миг принадлежал лорду Бертону. Сейчас Гарри предстояло заложить основы фундамента, на котором будут строиться их будущие супружеские отношения. Джеффри должен был оставаться в стороне и молчать, хотя испытываемые им душевные муки толкали его на активные действия.

Борясь с раздираемыми его сомнениями, он сцепил пальцы и положил руки на колени. «Ты не будешь в это вмешиваться, – приказал он себе. – Ты будешь только наблюдать».

Раздраженно хлопая по ладони перчатками, Гарри нервно мерил комнату шагами.

– Взбалмошная, «синий чулок», да к тому же бедная как церковная мышь! Меня в деревне поднимут на смех, не говоря уже о Лондоне.

Джеффри, услышав это, поморщился. Он видел, как напряглась Каролина. «Бери с нее пример, – приказал он себе. – Молчи. Она лучше тебя знает, как держаться с этим напыщенным ослом. По крайней мере с ним она не попадет в долговую тюрьму».

– Вот что происходит, когда позволяешь женщине заниматься мужскими делами, – продолжал Гарри. – Подумать только – фабрика! Одному Господу известно, на какие еще сумасбродные проекты ты выкинула свои деньги.

Джеффри сжал зубы. Всего несколько часов назад он сам бросил Каролине в лицо похожее обвинение. Но выслушивать то же самое из уст какого-то надутого болвана... Нет, это уже слишком! Он не понимал, как Каролина могла выносить эту пытку.

Что касается его терпения, то оно было уже на пределе.

– Мне следовало бы спохватиться раньше. Зато теперь я знаю, что в будущем не должен спускать с тебя глаз. Отныне ты без меня не потратишь ни единого пенни.

Каролина вскинула подбородок.

– Но это были инвестиции, Гарри, – возразила она тихим, но твердым голосом. – К овцеводству это не относится. Ты же знаешь, что в этом вопросе никто лучше меня не разбирается.

Лорд Бертон остановился перед Каролиной.

– Ничего этого, моя девочка, я не знаю, – прошипел он. – Я ровным счетом ничего не знаю. Ну и дела! Интересно, что скажет по этому поводу мой отец? Страшно представить! – Он совершил по комнате еще один круг. – Нам лучше поскорее пожениться, пока он не приказал мне послать тебя на все четыре стороны.

Каролина побледнела. Но что послужило причиной ее испуга – страх перед будущим свекром или необходимость связать себя узами брака с этим напыщенным хлыщом, – определить было трудно.

– Так ты... ты все еще хочешь на мне жениться?

– Видишь ли, Каро, я не могу бросить тебя в такую минуту. Я обещал, и чтоб мне провалиться, если это для тебя не лучший выход. – Метнув в нее еще одну молнию, он круто повернулся. – И прошу тебя не забывать об этом.

– Да, конечно, – ответила она рассеянно, едва шевеля губами.

Джеффри задумчиво смотрел на Каролину, очень ясно представляя ее будущее. Она уже сейчас выглядела как человек, потерпевший поражение. Ее плечи поникли, а пальцы нервно сжимались и разжимались у пояса. Она сразу осунулась, потускнела, словно жизненные силы внезапно ее покинули. Ее вызывающий наряд стал теперь неуместным и сейчас, казалось, существовал отдельно от своей хозяйки. Его пышный блеск лишь подчеркивал ее отчаяние.

Что станет с ней через пять лет? Через десять? Через двадцать? Каролина не относилась к числу женщин, кто наслаждается мелочными обидами и склоками. «Она не станет вымещать зло на других, нет, она скорее замкнется, уйдет в себя, отгородившись от внешнего мира защитной стеной, и будет тихо умирать от удушающей боли, пока не превратится в иссохшую старуху, утратив все приметы той яркой личности, какой была раньше. Ее ждала участь блеклого, безвольного, безропотного создания, и одна мысль об этом приводила Джеффри в ярость.

И тут словно в ответ на его мысли в разговор вступила миссис Хибберт. Ее громкий, четкий голос, обращенный к нему, был проникнут надеждой:

– Есть ли другой путь, Джеффри? Наверняка вы могли бы предложить Каролине какой-нибудь выход.

Он почти уже произнес эти слова. Он едва недоделал ей предложение. Любой вариант был бы для Каролины лучше, чем этот Гарри и уготованная ей судьба, если они поженятся.

Но в этот момент Джеффри вспомнил о долговой тюрьме. Он однажды побывал там, много лет назад, когда расплачивался с отцовскими долгами. Он видел там и женщин. Они содержались в отдельном отсеке. Жены, матери и дочери, доведенные до глубокой нищеты, в омерзительно грязном тряпье. Одни попали туда за карточные долги, другие – в силу обстоятельств, от них не зависящих, третьи не могли рассчитаться с кредиторами. Но все они несли на себе печать безысходности. Особенно его отец, вид которого потряс его до глубины души.

В свете считали, что его отец сломал шею, упав с лошади. Но Джеффри догадывался, что на самом деле все обстояло не так просто. По его глубокому убеждению, отец, измученный каким-то недугом, подхваченным в тюрьме, отправился на верховую прогулку с заранее намеченной целью покончить жизнь самоубийством. Совершая тот головокружительный прыжок, он наверняка знал, что свалится с лошади, и, возможно, надеялся упасть в реку. Купание в холодной воде в его ослабленном состоянии неминуемо закончилось бы воспалением легких. К счастью, Господь проявил милость и избавил беднягу от такой участи. В результате граф сломал шею.

Разве мог Джеффри допустить, чтобы Каролина испытала в будущем нечто подобное? Он не смог бы жить спокойно, зная, что сам довел ее до этого. С Гарри она, по крайней мере, избежит этой незавидной судьбы. Став женой лорда Бертона, она даже получит титул. С ним ей не придется умирать с голоду, и оголтелые кредиторы не будут ломиться в ее дом.

– Джеффри? – повторила миссис Хибберт. – Вам нечего предложить в качестве альтернативы?

Джеффри поднял голову, но вместо открытого навстречу надежде лица и прекрасных, исполненных ожидания глаз он увидел седую, изможденную женщину в долговой тюрьме.

– Я... – Слова застряли в горле, не давая ему дышать. – Я...

– Выходите за меня! – Все вздрогнули, даже Джеффри, когда мистер Росс сорвался с места и упал на колени у ног Каролины. – Будьте моей женой!

Джеффри помрачнел. У мальчишки от напряжения и овладевших им эмоций просто сдали нервы. Но его никто не остановил, когда он схватил Каролину за руку и, сжимая ее пальцы, бормотал пылкие слова любви.

– Я боялся говорить об этом раньше, мисс Вудли, но вы не представляете, как сильно я вас обожаю. Все эти годы я днем и ночью думал и мечтал о вас.

Гарри застонал.

– Да, я знаю, вы были для меня недостижимы. Но, мисс Вудли, я хорошо зарабатываю. Мистер Луге платит мне довольно приличное жалованье. У нас могли бы быть дети.

Миссис Хибберт ахнула.

– Я усердно копил деньги. Я...

– Замолчи, щенок! – рявкнул Гарри.

Мистер Росс замолчал на полуслове, забыв закрыть рот. Его взгляд, как у перепуганного насмерть кролика, метался между Гарри и Каролиной. Лицо лорда Бертона раздулось и покраснело от гнева, а Каролина выглядела ошарашенной.

Гарри решительно шагнул к нему.

– Убирайся отсюда, подхалим! Она моя невеста!

Джеффри ожидал, что молодой поверенный, поджав хвост, бросится наутек, как и подобает трусливым грызунам. Но он всех удивил. Выпрямившись и расправив плечи, он с достоинством выдержал наскок джентльмена, слегка превосходившего его годами и комплекцией, и после секундной паузы изрек:

– Она не обязана выходить за вас замуж, если не захочет. Я в отличие от вас высоко ценю ее совершенства.

«Гип-гип ура!» – с горечью подумал Джеффри. Мистер Росс обратил к Каролине свои большие» честные, глаза, светившиеся неподдельным чувством.

– Я буду боготворить вас, мисс Вудли. Вы будете ходить в золоте, я буду целовать ваши ноги, я...

– О Господи! – громко простонала миссис Хибберт и рухнула как подкошенная на соседнюю кушетку. Джеффри видел, как затряслись ее плечи, но не мог сказать отчего – то ли от истерики, то ли от сентиментальных переживаний, к которым, как он заметил, она была предрасположена.

– Глупости! Чушь! – завопил Гарри с новой силой. Но мистер Росс и ухом не повел, продолжая говорить вещи, разившие театральщиной. Эта сцена могла бы иметь ошеломляющий успех на подмостках лучших лондонских театров.

Поверженная в шок этим спектаклем, Каролина стояла не шевелясь, как маленький островок спокойствия и благоразумия в этом океане безумства. Ее не трогали ни трясущаяся челюсть, ни взрыв бурных эмоций Гарри, ни пылкие признания Росса. Выражение ее лица, устремленного на Джеффри, сказало ему больше любых слов.

Она любит его.

Он понял это, когда они сидели на ее дереве. Но сейчас это открытие с новой силой потрясло его душу и заставило смириться.

Она его любит. Она любит его со всей глубиной и зрелостью молодой девушки. Она любит его со всей страстью женщины, предложившей ему свое сердце, – женщины, с детства занимавшейся хозяйством отца, женщины, которой хватило отваги исследовать страсть и брак с научным рвением, достойным лучшего применения. Она так сильно его любит, что готова пройти через любые, самые абсурдные испытания в надежде услышать от него предложение руки и сердца. Наконец-то он понял это.