– Томсон, – начала она, – будьте любезны...

– Добрый день, сэр, – перебил ее отец и хотел было прошмыгнуть мимо графа. – Вы должны меня извинить. Я ухожу...

– Папа!

– Но, Альберт! – поддержала племянницу тетка.

– Я выкопаю его из-под земли, но выясню, почему он задерживает мои химикаты, – обронил отец через плечо и шагнул за порог, щурясь от ярких солнечных лучей.

– Вот и славно! – воскликнула тетушка Уин. Создавшаяся ситуация, похоже, вывела ее из себя, и она взяла бразды правления в свои руки.

– Томсон, графа – в гостиную, – приказала она. – Каролина, переодеваться. Мистер Росс – на выход.

Но внимание Каролины все еще занимал ее рассеянный отец, сбегавший по ступенькам крыльца.

– Папа, ты одет неподобающим образом! – крикнула она безнадежно в спину удалявшегося старика.

– Он сам виноват, – фыркнула тетка и учтиво кивнула графу: – Милорд...

Отец Каролины, на радость родне, не остался глух к отчаянному призыву дочери. Он замер на полпути и, оглядев себя со всех сторон, залился громким добродушным смехом. Присутствие духа никогда его не покидало. Каролина ценила эту черту отцовского характера больше всего. Но сейчас эта выходка показалась ей неуместной и вульгарной. Она едва удержалась от желания состроить брезгливую гримасу.

– Господи! Боже мой! – пробормотал отец, всплескивая руками. – Ты права, моя девочка. Я не могу идти по улице в одной рубашке. – Он снова прошмыгнул мимо графа, заставив того вжаться в стенку.

– Папа, – простонала Каролина. На столике для шляп она обнаружила отцовские очки и, схватив их, протянула старику. – Вот, возьми. Может быть, они помогут тебе избежать всевозможных неприятностей.

– О да. – Отец послушно водрузил очки на нос. – Эти распроклятые штуковины вечно куда-то пропадают. Теперь что... – добавил он, уставившись на графа.

– Мисс Вудли, – перебил его молодой управляющий тоном, не терпящим возражений. Его настойчивость с каждой минутой делалась все более назойливой. – Патентные документы? Ваш отец...

– Господи, да! – спохватилась Каролина и, развернувшись, схватила отца за руку, прежде чем тот успел взлететь вверх по лестнице. – Папа! Ты подписал?..

– Оставь это, Каролина, – вступила в разговор молчавшая до сих пор тетка. – Мистер Росс, приходите завтра утром.

– Но... – Молодой управляющий побледнел.

– Но... – попыталась поддержать его Каролина, поворачиваясь к тете.

– Тихо! – прикрикнула тетушка Уин.

Каролина зажмурилась, предчувствуя приближение бури. Тетка в гневе была страшна. Каролина бросила отчаянный взгляд на графа. Тот, как и дворецкий, от души наслаждался этим зрелищем и не проявлял желания удалиться в гостиную.

– Утром, мистер Росс, – повторила тетка властно и кивком дала понять ему, что дискуссия окончена. Потом она любезно улыбнулась графу и жестом пригласила его пройти с ней в гостиную.

В опустевшем холле остались двое: Каролина и Росс, пребывающий на грани нервного срыва.

– Мне очень жаль, мистер Росс, – начала она, пытаясь утешить расстроенного служащего. – Боюсь, нам придется перенести разговор на утро.

– Пожалуйста, мисс Вудли, пусть ваш отец подпишет патентные документы, – пробормотал он дрожащим голосом. – Я ничего не смогу сделать без его одобрения.

– Я понимаю. Как насчет...

– Каролина!

Услышав за спиной сердитое шипение, Каролина и Росс вздрогнули от неожиданности.

– Тетя Уин! – И как только она умудрилась так быстро и незаметно выскользнуть из гостиной?

– У тебя посетитель, дорогая девочка. Поднимись немедленно к себе и переоденься, – приказала тетушка и, грозно сверкнув глазами, обратилась к несчастному служащему: – Всего хорошего, мистер Росс!

– Но, тетя Уин, я должна поговорить...

– Не сейчас.

Каролина опустила голову и ссутулилась, подчиняясь неизбежному. Никакие аргументы не убедят тетку, что семейные финансы важнее визитов титулованных особ. Но лишенная выбора, она сдалась без дальнейшего сопротивления.

– Слушаю и повинуюсь, тетя Уин. Великодушная дама царственно склонила голову и, чеканя слова, отдала очередные распоряжения:

– Томсон, чай. Каролина, у тебя ровно пять минут. Не забудь. – После чего она важно выплыла из коридора и исчезла за дверью гостиной.

Каролине пришлось прикусить язык и смирить гордыню. Чтобы восстановить самообладание и безмятежный вид, она сделала несколько глубоких вдохов и подумала, что тетка напрасно тратила слова, напоминая ей о присутствии важной персоны. Как можно было забыть красавчика графа, ожидавшего ее в гостиной, и его ужасно довольное выражение лица? «

– Вы сможете просмотреть цифры до завтрашнего утра? – услышала Каролина голос Росса снова перебивший ее мысли о неотразимом графе.

– Да. – Она устало и рассеянно потерла висок, где зарождались первые признаки пульсирующей боли. – Приходите к девяти. К этому времени я подготовлю все бумаги.

– Отлично. – Он коротко кивнув, уверенной поступью вышел из дома. Однако его исполненный достоинства уход остался Каролиной незамеченным. Она уже неслась вверх по лестнице, и ее мысли вновь витали вокруг неожиданного гостя.

Боже, какое мнение сложилось у него о ней и ее семье! И угораздило же его выбрать для визита самое неподходящее время, когда все они столпились в тесном холле, устроив там самый настоящий бедлам! Впрочем, в их доме всегда так было. В их семье только ее мать умела поддерживать порядок. Что касается Каролины, то до сего момента она не считала это обязательным. В деревне каждый делал то, что ему заблагорассудится. Но здесь, в Лондоне, да еще в присутствии графа...

Господи! Каролина рассеянно теребила волосы, с ужасом вспоминая веселое выражение его лица, удивленно изогнутую бровь и серые, светящиеся лукавством глаза. В мечтах она всегда видела себя воплощенным совершенством. Холодной, уравновешенной, элегантной – под стать его сдержанной утонченности. Она представляла, как посмотрит ему в глаза, как ощутит прикосновение его сильных рук и как эти руки обнимут ее до неприличия крепко.

Эта сцена преследовала Каролину с той минуты, как она увидела графа, входящего в бальный зал. Это было еще до того, как Гарри предложил ей прогуляться по ночному саду. Если бы она отвергла предложение лорда Бертона, то ее представили бы графу как скромную девочку, опекаемую тетушкой, милой, респектабельной леди, способной поддержать светскую беседу. Но нет, она не отказала Гарри и в результате появилась перед его сиятельством задом наперед, когда протискивалась в узкое окошко второго этажа.

Можно ли вообразить более унизительную ситуацию?

Предаваясь этим горьким размышлениям, Каролина, юркнув в свою комнату, торопливо стащила с себя старое платье и принялась усердно тереть пальцы в надежде смыть следы чернил. Она решила с этой минуты стать эталоном совершенства. Абсолютным, полным, восхитительным, с умеренным налетом утонченности, приправленной врожденным добрым нравом.

Но о чем она будет с графом разговаривать? Каролина снова забеспокоилась. Специалистом в области светской болтовни она себя не считала. К счастью, появление в комнате горничной прервало поток ее беспорядочных мыслей.

– Вы звонили, мисс?

– Энни, подыщи мне платье. Что-нибудь миленькое.

– Слушаюсь, мисс.

К слову сказать, Энни обладала хорошим вкусом и никогда не ошибалась в выборе наряда для своей хозяйки. На этот раз бедняжке предстояло найти что-то подходящее для дамы с синими пальцами. Когда старания Каролины отмыть пальцы не увенчались успехом, от дальнейших истязаний живой плоти она отказалась. Придется либо скромно сложить руки на коленях, либо держать их за спиной.

Пока горничная помогала Каролине облачиться в прекрасное платье из бледно-голубого шелка, та ломала голову над перечнем тем для разговора. Благодаря отцу она отлично разбиралась в научной методологии и химических исследованиях. Но для непринужденной беседы это явно не годилось. С аналогичным успехом она могла бы водрузить над головой знамя с надписью: «Синий чулок».

Может, стоило обсудить с графом последние слухи о герцоге Камберленде, обвиняемом в убийстве своего камердинера? Но нет, молодым леди не пристало не то, что рассуждать, но даже знать о столь гнусных вещах! К тому же ей совсем не хотелось давать графу повод думать, что ее посещают подобные непристойные мысли.

Не лучше ли поговорить о билле, принятом в парламенте. Нет, чересчур политизированная тема.

Или о последней любовнице лорда Уайтли? Это непристойно.

О театре? Он может заключить, что она напрашивается на приглашение.

Тогда о чем? Матушка могла бы подсказать, подумала Каролина с грустью. Она никогда за словом в карман не лезла. Пока не сошла с ума.

И тут идеальная тема для беседы вдруг сама собой всплыла в голове. Ходили слухи, что леди Эстер Стенхоп собиралась отплыть на Ближний Восток. Вот достойный предмет для разговора с графом. Новость вызывала в обществе определенный резонанс и могла сделать беседу серьезной, содержательной и не слишком заумной. Каро облегченно вздохнула.

А на тот случай, если его сиятельство не проявит интереса к леди Стенхоп, у нее в запасе есть билль о реформе.

Спрятав руки за спину и мысленно прокручивая в голове темы для разговора, Каролина выплыла из комнаты и направилась к лестнице. Она покажет себя с самой лучшей стороны, ему не к чему будет придраться, и день пройдет без сучка, без задоринки. Жизнь обещала быть прекрасной и удивительной.

Если бы только ей удалось продержаться ближайшие тридцать минут, не ляпнув какую-нибудь глупость и не выступая в роли лектора перед научной аудиторией и, Боже упаси, не допуская никаких плотских, нечестивых мыслей. Никаких плотских, нечестивых мыслей, твердила про себя Каролина, спускаясь по лестнице. В этом состоял корень зла, погубивший ее мать и ставший причиной ее помешательства. И ни слова о поцелуях.

Никаких мыслей о поцелуях.

– Ее всегда занимали научные исследования, но чтобы дойти до такого... – донесся до нее голос тетки.

Каролина подкралась к двери гостиной и прислушалась. От удивления у нее даже приоткрылся рот. Он не мог. Не осмелился бы рассказать тетке об эксперименте с поцелуем. А вдруг?

– Зачем моей милой Каро понадобилось бы вытворять такое? – продолжала тетя Уин, чеканя слова.

Не в силах переносить пытку, Каролина с шумом ворвалась в гостиную и, яростно сверкая глазами, обвела комнату взглядом в поисках графа.

– Как вы могли? А я считала вас джентльменом!

– В чем дело, Каролина? – ахнула тетушка. Ее пухлая рука в испуге прижалась к груди. – Что за манеры? Честное слово, не знаю, что его сиятельство о тебе подумает.

– Уверена, что его сиятельство уже подробно изложил все, что он обо мне думает! – выпалила она и, наконец обнаружив объект поиска, пронзила его гневным взглядом.

Граф вольготно восседал в любимом кресле отца. От неожиданности Каролина оторопела, и ее глаза недоуменно расширились.

Большое кожаное кресло занимало в гостиной почетное место. Граф в нем смотрелся как хозяин. Хотя кресло было довольно большим, человек, его оккупировавший, чувствовал себя в нем комфортно и уютно. Каролина ощущала исходившую от него мужскую силу и крепость мускулатуры худощавого тела. Интересно, что, сидя в кресле, он не подавлял ее своей значительностью, а скорее вызывал чувство покоя и даже домашнего уюта.

Вкупе с мерцающим блеском глаз и лукавым видом он представлял собой завораживающее зрелище. Даже изящная чашка, рискованно балансировавшая на подлокотнике, и та казалась на своем месте. Если бы Каролина была на пятнадцать лет моложе, она не преминула бы вскарабкаться гостю на колени. Хотя и в двадцать один год она испытывала то же самое искушение, но уже по совсем другой причине.

В это мгновение все ее мысли куда-то улетучились, уступив место одному жгучему желанию: оказаться в его объятиях и снова забыться в бесстыдном поцелуе. Судя по откровенно сластолюбивой улыбке гостя, он догадался о ее потаенных мыслях.

Каролина покраснела от пяток до корней волос. С трудом оторвав взгляд от неотразимого графа, она посмотрела на тетку.

– Нет, правда, тетя Уин, я могу объяснить...

– Объяснить что? – промурлыкал за ее спиной граф. – Мы обсуждали ваше девичье пристрастие к взрывчатым веществам.

– Прошу прощения? – Каро, ошеломленная, повернулась к нему.

– Совершенно верно, – согласилась тетушка, наливая себе чаю. – Я рассказывала его сиятельству, как ты помогала отцу в его артиллерийских опытах. Тогда вся округа на несколько месяцев оглохла.

Граф хмыкнул, оценив это замечание по достоинству. Каролина же молча таращилась на них.

– Артиллерийские опыты? – пробормотала она.

– Ну да, – подтвердил он с преувеличенным простодушием. – О чем же еще, по-вашему, могли мы говорить? – Однако по его вероломной усмешке Каролина безошибочно поняла, что граф прекрасно знает, о чем она подумала. И о чем мечтала. И чего страстно хотела с первого мгновения, как очутилась в его объятиях накануне вечером.