Мэри Патни - Истинная леди

 Потушив свет, Рендалл лег в кровать. Матрас просел под его весом, и Джулия скатилась по гладким простыням к мужу.

 – Прости! – произнесла она, пытаясь вернуться на свою сторону кровати.

 – Не убегай, – он обхватил её рукой за шею и прижал к себе. – Зачем нам делить постель, если мы будем лежать на разных половинах, не касаясь друг друга?

 Его объятие было чисто дружеским, в нём отсутствовала чувственность, поэтому Джулия позволила себе прижаться к мужу. Хотя Бранфорд и был помешан на сексе, нежные объятия его совершенно не интересовали. Сейчас же Джулия чувствовала тепло, расслабленность и безопасность.

 Пока не шевельнула рукой и случайно не задела твердую возбужденную плоть Рендалла. Он задохнулся и напрягся всем телом, а она немедленно отдернула руку, едва не вскрикнув.

 – Я не хотела!

 – Знаю, – Рендалл не стал снова притягивать её к себе, но взял за руку и переплел свои пальцы с её. – Хотя прогресс и очевиден, наш путь ещё очень долог. – Он крепче сжал её пальцы. – Говорил ли я тебе, как восхищаюсь той смелостью, с которой ты смотришь в лицо своим страхам?

 Она криво усмехнулась в темноте:

 – Не думаю, что выказала так уж много смелости. Каждый раз, когда ты ко мне прикасаешься, мне хочется сбежать, – призналась она и задумалась. – А сегодня вечером я даже хотела тебя ударить.

 Он от души расхохотался.

 – Рад, что не ударила, однако, полагаю, пытаться бороться, а не бежать, – хороший признак. Ты и в самом деле удивительная женщина. Несчастья придают глубину нашему характеру. Именно поэтому Мария, например, более интригующая, чем Сара, хотя на первый взгляд обе они одинаково красивые и милые близняшки. Просто невинность не особо интересна.

 – О, далеко не все мужчины с тобой согласятся!

 Рендалл пожал плечами:

 – На вкус и цвет, как говорится. Лично мне нравятся женщины, сумевшие преодолеть удары судьбы.

 – Потому что они лучше тебя понимают? – тихо спросила Джулия.

 Последовало продолжительное молчание, после чего Рендалл ответил:

 – Полагаю, суть брака в том, чтобы два человека проникли в душу друг друга. У тебя это прекрасно получается.

 – У тебя тоже. – Темнота придала ей смелости, и она спросила: – Разве это не ужасно болезненно, когда ты... возбужден и не можешь получить удовлетворение?

 – Так и вижу Бранфорда, стоящего за этим вопросом, – сухо ответил Рендалл. – Да, постоянное возбуждение несколько неудобно, но едва ли его можно назвать совершенно невыносимым. Взрослому мужчине не пристало потакать собственной похоти.

 Но Бранфорд только этим и занимался. А она по закону была вынуждена удовлетворять все его желания.

 – Как повитуха большую часть времени за прошедшие годы я провела с женщинами и маленькими детьми, – задумчиво проговорила Джулия, – и теперь начинаю понимать, как мало знаю о взрослых мужчинах.

 – Ты быстро учишься, – Рендалл снова сжал её руку. – По крайней мере, меня ты узнаешь довольно быстро. Что же касается возбуждения – в этом больше хорошего, нежели плохого. По крайней мере, оно напоминает мне, что я жив. А я уже и забыл, что это такое.

 Ей не хотелось думать о его мрачном прошлом. Но если бы за его плечами не было ничего подобного, он не смог бы её понять, не захотел бы её. Она повернулась на бок и легонько поцеловала мужа в щеку.

 – Спокойной ночи, Александр.

 Его ответный шепот: «Приятных снов, миледи», – продолжал звучать в её ночных видениях.

Джулия устало поерзала на сиденье экипажа. Прожив более двенадцати лет за городом в деревне, не отдаляясь от дома больше, чем на несколько миль, она отвыкла от длительных переездов. Рендалл и Маккензи переносили дорогу намного легче.

 Рендалл посмотрел в окно и сказал:

 – Что ж, за сегодня нам удалось проделать немалый путь, и теперь мы въезжаем в Грантем.[34]

 Джулия выглянула из окна со своей стороны, но не увидела ничего примечательного.

 – Догадываюсь, что тебе частенько приходилось ездить по Большой северной дороге,[35] поэтому ты сразу узнаешь местность. Мы остановимся тут или поедем дальше?

 – Ты очень стойко переносишь все тяготы путешествия, – отметил Рендалл, понимающе улыбаясь. – В Грантеме находится одна из лучших гостиниц[3] среди центральных графств. Так что мы вполне можем провести ночь здесь.

 Маккензи сидел напротив них и бесцельно перекидывал игральные кости из руки в руку. Не поднимая глаз, он произнес:

 – В этом городе умерла моя мать.

 – Я и не знал, – изумленно посмотрев на Маккензи, проговорил Рендалл.

 – Не было причин рассказывать тебе об этом, – Мак сгреб игральные кости и встряхнул в сложенных ладонях. – Как ты знаешь, она была актрисой. Мы как раз направлялись на север, поскольку она собиралась работать в театральной труппе, основным местом пребывания которой был Йорк. её смерть стала полной неожиданностью.

 Джулия затаила дыхание, вспомнив, что Мак был ещё совсем маленьким, когда умерла его мать.

 – Вы тогда были с ней? Как это всё ужасно!

 Мак бросил игральные кости на сиденье рядом с собой и взглянул на результат. Он выглядел невероятно спокойным.

 – К счастью, горничная моей матери оказалась очень смышленой женщиной. Сначала она устроила её похороны на приходском кладбище при главной церкви города, а потом собрала мои вещи и отправила меня в загородный дом к отцу.

 – А до этого вы встречались с лордом Мастерсоном? – спросила Джулия.

 – Раз или два. Я даже помню, как он говорил, что я похож на его сына Уилла, за исключением манер, конечно, – усмехнулся Маккензи. – С тех пор ничего не изменилось.

 Они все дружно рассмеялись.

 – Вам повезло, что горничная знала, куда вас отвезти, и сделала это, – заметила Джулия.

 – В оплату за это она прибрала к рукам мамины драгоценности и одежду, – сухо ответил Мак. – Но да, мне повезло, ведь она вполне могла бы оставить меня на церковном дворе вот тут, в Грантеме.

 – Не меньшее везение, что лорд Мастерсон признал тебя, – добавил Рендалл. – Отец Уилла не был образцом добродетели, но сыновей любил. Иногда и я проводил школьные каникулы с Уиллом и Маком в их семье.

 Джулия поняла, что это был один из способов избежать общения с Бранфордом. И тут она кое-что вспомнила:

 – Многие годы я не думала об этом, но теперь припоминаю, что незадолго до того, как я забеременела, у Бранфорда появился незаконнорожденный сын. Помнится, он всё насмехался надо мной, что именно по моей вине я никак не могу зачать ребенка, поскольку у него-то имеются доказательства того, что он может с этим справиться. Интересно, что стало с тем мальчиком? Должно быть, сейчас ему лет двенадцать-тринадцать.

 Мак нахмурился.

 – Ребенок жил с матерью?

 Джулия задумалась, потом покачала головой.

 – Мне казалось, что да, но подробностей я не помню.

 Мак помрачнел ещё больше.

 – Надеюсь, после смерти отца ребенка не бросили. Он же тогда был совсем крошкой.

 – Если после смерти Бранфорда мать мальчика оказалась в отчаянном положении, думаю, она могла обратиться к Давентри, – заметил Рендалл. Без сомнения, он был прав, но Джулия всё-таки задумалась о судьбе мальчика. У любого ребенка должен быть свой дом.

 Как только они оказались в городе на Хай-стрит, Маккензи приказал кучеру остановиться.

 – Пожалуй, я выйду сейчас и пройдусь пешком, чтобы размять ноги. Встретимся в гостинице. Закажете для меня номер? Вы же наверняка хотели остановиться в «Ангеле и Короле»?

 Рендалл кивнул и подтвердил:

 – Если у них не окажется свободных комнат, мы отправимся на постоялый двор на той же улице. Забыл его название, но находится он совсем рядом с «Ангелом и Королем».

 – Я вас найду, – экипаж с грохотом остановился, и Маккензи выскочил наружу.

 Когда дверь за ним закрылась, Джулия промолвила:

 – С удовольствием прошлась бы с мистером Маккензи. Я и сама не прочь размять ноги.

 – Сомневаюсь, что он был бы рад сопровождению, – Рендалл махнул в сторону необычно высокого тонкого церковного шпиля за окном. – Он ведь сказал, что его мать похоронили на церковном кладбище. Полагаю, он собирается посетить её могилу.

 – Что ж, тогда оставим его наедине с собой, – ответила Джулия, поудобнее устраиваясь на сиденье. – Я уже бывала в «Ангеле и Короле», хотя, признаюсь, очень давно. Когда моя семья отправлялась на север, мы обязательно останавливались в Грантеме, пока хозяин гостиницы чем-то не рассердил моего отца. После этого мы стали ночевать в другом месте, – она озадаченно покачала головой. – Хозяина звали Битон. Странно, что я это помню.

 – Теперешний мистер Битон, вероятно, сын того, которого ты помнишь. – Рендалл взял её за руку, как только они остались одни. – Твой отец часто выходил из себя?

 – Мне кажется, это было его постоянное состояние. Именно поэтому ему ничего не стоило разозлиться на меня, когда я так опозорила семью Рейнз.

 Экипаж остановился рядом с широким каменным фасадом «Ангела и Короля». Рендалл спустился и помог выйти Джулии.

 – Гнев – иссушающее чувство. Отказаться от такой превосходной гостиницы ужасно глупо.

 – Ты, должно быть, часто останавливался здесь на пути к друзьям на север, – предположила Джулия, когда они, зайдя внутрь, ожидали появления хозяина.

 – О, слишком часто. Обычно Большая северная дорога – это утомительная череда полей, деревень и почтовых станций, – он подразнивающе усмехнулся. – А уж та поездка из Хартли в Лондон, когда я сопровождал Марию и Эша, и тебя в качестве компаньонки Марии, оказалась наихудшей из всех, что я когда-либо совершал по Англии. Мне хотелось быть где угодно, но только не там, где я был.

 Она рассмеялась:

 – А хмурился ты так, словно желал, чтобы именно я оказалась где-то в другом месте.

 – Зато нынешняя поездка гораздо лучше той, поскольку я смирился с судьбой и женился на тебе, – его глаза, в отличие от шутливого тона, были как никогда серьезны. – Дорога все также длинна и ухабиста, а вот кровати вдруг стали намного удобнее.

 Джулия покраснела и улыбнулась в ответ. С тех пор, как они снова стали спать вместе, Рендалл доказал, что он человек слова, и ни разу не попытался навязать себя ей. Он даже смутился, когда, проснувшись однажды утром, обнаружил свою ладонь у неё на груди. Понимая, что это произошло случайно, во сне, она спокойно отвела его руку, и, прежде чем встать, они ещё несколько минут полежали, обнявшись. Чем больше она ему доверяла, тем проще ей было поверить, что когда-нибудь они смогут стать любовниками. Пусть и не сейчас.

 Появился хозяин, гораздо моложе того, кого помнила Джулия, но с таким же приветливым лицом.

 – Майор Рендалл, как приятно, что вы снова у нас. Вы надолго?

 – Только на одну ночь, – ответил Рендалл. – Мне нужна комната на двоих с женой и ещё одна – для мистера Маккензи, который должен вскоре появиться.

 Мистер Битон поклонился Джулии, при этом лицо его выражало неподдельное удовольствие.

 – Позвольте вас поздравить, майор. Мои самые искренние поздравления, миссис Рендалл. – Хозяин открыл гостевую книгу. – Вам повезло. Сегодня я жду наплыва гостей, но та угловая комната, которую вы предпочитаете, как раз свободна, а через два номера от неё найдется и свободная комната поменьше для мистера Маккензи.

 Послышался тяжелый стук колес подъезжающих экипажей. Джулия решила, что это и есть те самые гости, которых ожидал мистер Битон. Рендалл расписался в журнале для постояльцев, а Джулия успела снять шляпку, думая, что, если повезет, и простоит хорошая погода, они доберутся до Лондона дня через полтора. Она так на это надеялась.

 И тут с важным видом вошел лакей в парадной ливрее, быстро развернулся и придержал дверь, распахнутую для его хозяина. Плотный властного вида мужчина с врожденной надменностью на лице буквально ворвался в гостиницу. За ним неясно маячила толпа сопровождающих.

 Джулия встретилась с вошедшим взглядом и издала полузадушенное восклицание, очевидно, не в силах поверить своим глазам. Милостивый Боже, нет! Почему из всех гостиниц Англии он выбрал именно эту?

 Мужчина застыл на месте как вкопанный, на его лице, сменяя друг друга, отразились шок, неверие и наконец ярость. Неловкое молчание затянулось, а затем он презрительно выпалил:

 – Ты же должна быть мертва!

 Джулия пожалела, что не может упасть в обморок, дабы избежать ужаса этой встречи, но выбора у неё не было. Дрожащим голоском она ответила: