Лаура Гурк - Истинное сокровище

– Именно так. – Джек склонился к ней еще ниже, так что Линнет ощутила тепло его дыхания. – И тогда настанет моя очередь ревновать. – Не сказав больше ни слова, он ушел в гостиную.

Хансборо явился очень не вовремя. Но Джек твердо решил, что заставит Линнет ответить на все вопросы, и на следующий день он с нетерпением ждал возможности поговорить с ней.

Белинда обещала устроить так, чтобы каждый из поклонников Линнет ежедневно проводил с ней какое-то время, но его очередь подошла только ближе к вечеру. У Джека не было выбора – пришлось томиться в ожидании, пока Линнет совершала утреннюю верховую прогулку с Каррингтоном, сидела за столом рядом с Тафтоном за ленчем и играла в крокет с Хансборо. Джек подозревал, что Белинда устроила все именно так намеренно – считала, что он заслужил такое ожидание. Но даже если и так, он не сомневался: его время рано или поздно придет.

Когда же гости начали собираться на южной лужайке к вечернему чаю, невестка отвела его в сторону и, сообщив, что Линнет и ее мать решили вместо чая срезать цветы к ужину, вручила ему корзинку. Пять минут спустя Джек уже был в розовом саду, где предложил дамам свою помощь. Взглянув на Хелен, он понял, что она «предпочитала» розовые кусты, росшие в самом дальнем уголке сада. Граф невольно улыбнулся. Он знал, что Хелен отдавала ему предпочтение. Конечно же, она считала, что для репутации ее дочери будет лучше, если она выйдет именно за него. И, кроме того, наверное, выражала благодарность за спасение своей дочери от Ван Хозена. Как бы то ни было, Джек не собирался упускать благоприятную возможность. Остановившись рядом с Линнет, он улыбнулся ей. Она взглянула на него искоса и проговорила:

– Если вы пришли помогать, то напрасно. У меня нет лишних ножниц.

Джеку не пришлось долго думать над ответом.

– Я здесь для того, чтобы приносить и уносить. – Он указал на ее корзинку, наполненную только что срезанными цветами, и на свою – пустую.

Линнет передала ему корзинку и пошла дальше вдоль клумбы. Двигаясь следом, Джек решил, что лучше перейти прямо к делу, потому что до ужина оставалось совсем немного.

– Вчера мы не закончили разговор, – сказал он.

– Разве?

– Не увиливайте. Вы оставили меня в неведении и прекрасно это знаете.

– И вы, конечно, из-за этого не спали всю ночь?

– Нет, не всю.

Линнет улыбнулась.

– Мне бы не хотелось стать причиной вашей бессонницы, – пробормотала она. – Да, я была влюблена в Конрада. – Она снова вернулась к прерванному занятию. – Надеюсь, вы получили ответ, которого так ждали.

– Да, но вы задали мне не один вопрос, а два десятка.

Линнет срезала очередной цветок, положила его в корзинку и взглянула на графа, изображая удивление.

– Вы их считали?

– Ну разумеется! Quid pro quo. Так что у меня в запасе еще девятнадцать вопросов.

Линнет фыркнула и срезала подряд три цветка.

– Значит, мы играем в вопросы и ответы?

«Обольщение – это всегда игра», – подумал Джек, но решил не делиться с собеседницей своими мыслями.

– Почему бы и нет? Игры – это очень забавно. Да, кстати, это не я устанавливал количество, а вы. Накануне я ответил на все ваши вопросы. Теперь ваша очередь. Так будет честно.

– Да. Конечно… Вы же никогда не поступали нечестно… – Линнет положила в корзинку очередной цветок. – Хорошо, задавайте ваши вопросы. И будьте уверены, я их пересчитаю.

– Насколько я понимаю, ваша мать одобрила кандидатуру Конрада. Но не думаю, что ее одобрил ваш отец. Он вообще не слишком жалует мужчин с нашего берега океана, я прав?

– Да, верно. И Конрад – одна из причин. – Линнет снова пошла вдоль клумбы, выискивая подходящие цветы. – Но мама – другая. Она вбила себе в голову, что я обязательно должна выйти замуж за мужчину с титулом. Мама считает, что брак с английским пэром сделает мой мир… «более широким», чем брак с американцем, – именно так она выражается.

– И она права. Никербокеры скучны и чопорны. В Лондоне и в Париже чувствуешь себя намного свободнее, чем в Нью-Йорке.

– Знаю. Так вот, когда все это случилось, я решила, что раз уж должна выйти замуж, то только за британского пэра. Хотелось бы, конечно, выйти замуж по любви, но если не получается… В общем, я решила, что в качестве жены пэра получу больше свободы, чем имеют жены никербокеров. Имея титул, я смогу заниматься благотворительностью, управлять поместьями, участвовать в политических делах или бизнес-проектах мужа – и все это в Нью-Йорке невозможно.

– А вы хотите вести именно такую жизнь?

– Раньше я об этом не думала. Любовь, брак, дети – все это должно быть в жизни любой женщины, и мне тоже всегда так казалось. А вот моя мать смотрела на вещи шире. Когда же я познакомилась с Конрадом, мама выяснила, что английский брак больше похож на партнерство, чем американский. Ухаживая за мной, Конрад рассказал ей, какой станет моя жизнь в Англии, и она пришла к выводу, что здесь мне будет лучше.

– А вы сами что думали?

– Ох, я вообще тогда ни о чем не думала, жила одним днем и… – Линнет замолчала, но Джек понял, что она хотела сказать.

– Вы были влюблены, верно?

– Да. И была глупа, как потом выяснилось. Ну что, ваше любопытство удовлетворено?

Граф с улыбкой покачал головой.

– Нет, не совсем. К тому же у меня в запасе еще восемнадцать вопросов.

– Но ведь вы уже задали пять…

– Только два. Утверждения не в счет.

Линнет фыркнула и передернула плечами.

– Вы всегда так играете? Всегда устанавливаете правила в ходе игры?

– Вовсе нет. А если считать утверждения вопросами, то моя квота даже повысится. – Граф усмехнулся. – Вы вчера очень много говорили, Львица.

Линнет насупилась и пробурчала:

– Хорошо, продолжайте.

– Когда вы с ним познакомились? И где?

– В Ньюпорте, два года назад. На регате. Он приехал в Нью-Йорк зимой, весной сделал мне предложение, и я его приняла. – Решив, что уже достаточно сказала, Линнет срезала очередной цветок.

Граф оглянулся и отметил, что миссис Холланд, находившаяся довольно далеко от них, проявляла самый пристальный интерес к местным травам. При этом она стояла спиной к молодым людям. Немедленно этим воспользовавшись, Джек обогнал девушку и, остановившись прямо перед ней, заявил:

– Я хочу знать, как он ухаживал за вами.

– Зачем вам это? – удивилась Линнет. – Вам нужны рекомендации?

– Только информация, – ответил Джек, низко наклонившись вместе с Линнет над очередным кустом, так что его голова оказалась под полями ее широкополой соломенной шляпки (он даже ощутил запах гелиотропа, исходивший от ее волос).

– Вы собираетесь подражать ему? – усмехнулась Линнет. – Считаете, что тогда я соглашусь выйти за вас?

– Нет-нет, я намного коварнее. Но если хотите узнать, что я задумал, то вам придется подождать до завтра. А сейчас я собираюсь задавать вопросы. Сегодня – моя очередь.

– Хорошо, согласна, – сказала Линнет и потрогала пальчиком нежные розовые лепестки. – Но вы должны задавать настоящие вопросы. Сами же говорили, что утверждения – не в счет.

– Почему вы полюбили Конрада?

Девушка на мгновение замерла, потом срезала цветок и тихо сказала:

– Я не уверена, что понимаю, о чем вы…

– Почему вы полюбили его? Потому что он был очарователен и любезен? Или, может быть, смешил вас? Что именно вам в нем так понравилось?

Линнет покосилась на собеседника из-под широких полей шляпки.

– Во-первых, он был истинным джентльменом. И не задавал провокационных вопросов.

– В отличие от меня?

– Совершенно верно. И он сделал мне предложение с соблюдением всех правил приличия.

– Я тоже сделал вам предложение с соблюдением приличий, – с усмешкой проговорил Джек. – Я даже опустился на одно колено.

Линнет фыркнула и проворчала:

– Странно, что вы используете слово «приличия», говоря о своих поступках.

Джек ухмыльнулся. Уже не раз, вспоминая ту злосчастную ночь в Ньюпорте, Линнет явно смущалась, и это обнадеживало.

– Но вы же не станете утверждать, что влюбились в Конрада только потому, что он был истинным джентльменом?

– Ошибаетесь, стану. Потому что так оно и есть. Он был необычайно элегантным, любезным и очаровательным. – Линнет уложила срезанные розы в корзинку, но не вернулась к прерванному занятию, а уставилась куда-то в пространство – очевидно, что-то вспоминая. – Когда он смотрел на меня, у меня замирало сердце. Когда прикасался губами к моей руке, меня охватывал трепет. Когда же он говорил, я ловила каждое его слово. – Линнет помотала головой и невесело рассмеялась. – Я была в него по уши влюблена, но за все время нашего знакомства он не сделал ничего неподобающего.

– Не верю! – заявил Джек. – Я не верю, что мужчина может ухаживать за вами в течение девяти месяцев и при этом не сделать ничего неподобающего.

– Почему? Потому что вы на такое не способны?

Джек секунду помолчал, потом вдруг спросил:

– Неужели он ни разу не перешел границ?

– Однажды перешел, – призналась Линнет. – Но только однажды.

– Я так и знал, – кивнул граф.

Взглянув на него неодобрительно, Линнет продолжала:

– Это случилось в нашем доме в Нью-Йорке. Мы сидели рядом за ужином, и Конрад взял меня за руку под столом. Понятно, что мы были без перчаток. Он принялся поглаживать мою ладонь кончиком пальца. Это было так восхитительно… так волнующе… у меня даже дыхание перехватило.

Джек попытался представить, какие восхитительные и волнующие вещи делал бы с Линнет он сам. Но поглаживание ее ладони под столом – это в его намерения не входило.

– Так я и сидела… – Линнет тихонько вздохнула. – Моя рука была в его руке, а все вокруг вели обычные застольные беседы – в том числе и Конрад. Ох, я тогда едва не лишилась чувств прямо за столом.

Джеку пришло в голову, что когда-нибудь он, возможно, угостит Конрада выпивкой, ибо такая стойкость должна вознаграждаться. Окажись он на месте виконта… Ох, если бы ему пришлось ухаживать за Линнет в течение девяти месяцев, не делая ничего более предосудительного, чем поглаживание ее руки под столом, – тогда бы его уже наверняка не было бы в живых. Да-да, он бросился бы вниз с какого-нибудь обрыва!

Вероятно, эти мысли отразились у него на лице, потому что Линнет вдруг нахмурилась и спросила:

– Что с вами? Вы что-то хотели…

– Нет, ничего. – Удостоверившись, что Хелен по-прежнему стояла к ним спиной, Джек снова заговорил: – А что было после помолвки? Он и тогда вел себя как истинный джентльмен? Даже когда целовал вас?

Линнет оглянулась на мать, потом ответила:

– Я не могу с вами разговаривать о таких вещах.

– Почему же? Конечно, можете! – Джек лукаво улыбнулся. – Ведь мы же теперь друзья…

– Но не близкие. А такие разговоры можно вести только с самыми близкими подругами.

– Линнет, перестаньте! – Граф рассмеялся. – Неужели вы не рассказали всем своим друзьям о первом поцелуе Конрада?

– Даже если и рассказала, это не то же самое, что говорить о таких вещах с вами. И потом… Я не могу себе представить, зачем вам об этом знать.

– Я хочу знать, как выгляжу при сравнении, – заявил Джек. – Хочу знать, чем его поцелуй отличался от моего.

Чуть покраснев, Линнет проговорила с ехидной улыбкой:

– Абсолютно всем.

– Нельзя ли поконкретнее? – спросил Джек. Не дождавшись ответа, добавил: – Хорошо, поставлю вопрос иначе. Почему вы не говорите, какие поцелуи вам больше нравятся?

– Я не могу об этом говорить. Это неприлично.

– Значит, вам нравятся неприличные поцелуи? – Джек хохотнул. – А вы проказница!..

– Не искажайте мои слова для своего развлечения! Вы знаете, что я имела в виду. Неприлично вести разговоры о поцелуях.

– Вы удивитесь, моя дорогая, узнав, как много неприличного делают люди.

Линнет покачала головой и снова обратила все свое внимание на цветы.

– Как мне ответить на ваш вопрос? – после недолгого раздумья проговорила она, внимательно изучая клумбу. – Ведь я не проводила эксперименты… И вообще, меня целовали всего два раза в жизни.

Джеку потребовалось время, чтобы осмыслить услышанное.

– Погодите, Линнет. – Он тронул ее за руку, и она, подняв голову, вновь к нему повернулась. – Вы хотите сказать, что мой поцелуй в пагоде был вторым поцелуем в вашей жизни? Конрад поцеловал вас всего лишь однажды? Только один раз?

Столь настойчивые вопросы задели женскую гордость Линнет. Отвернувшись от графа, она заявила:

– У него не было времени. Мы были помолвлены только неделю до того, как он разорвал нашу помолвку. Кроме того… Я не понимаю, что в этом удивительного? – Заметив, что Джек с трудом удерживается от смеха, Линнет с обидой в голосе воскликнула: – Что в этом смешного?!

– Не могу поверить… – Джек усмехнулся. – Если то, что вы говорите, – правда… могу только предположить, что Конрад – святой, что у всех нью-йоркских мужчин серьезные проблемы со зрением, а я большую часть жизни был ужасным развратником.