Кроме царственной королевской осанки, как будто она родилась с железной палкой вместо позвоночника, вдовствующая герцогиня Хоторн обладала весьма высоким ростом, парой пронзительных карих глаз, аристократическим носом, а на гладком, без морщин лице навеки отпечаталось выражение величия.

В холодном молчании она ждала, когда Алекс представит Элизабет, затем смотрела, как девушка делает реверанс в ответ на представление. Все еще не нарушая молчания, герцогиня поднесла к холодным карим глазам лорнет и осмотрела ее с верхушки прически до кончиков носков. В это время Элизабет мысленно отказалась от всякой надежды, что старая женщина окажет ей сегодня покровительство по доброй воле или как-то иначе.

Когда, наконец, она соблаговолила заговорить, голос ее прозвучал как удар кнута.

– Александра, – сказала герцогиня без всякого вступления, – только что объяснила мне, что желает, чтобы сегодня вечером я помогла вам вернуться в общество. Однако, как я сказала ей, не было необходимости описывать скандал, связанный с вашими отношениями с неким мистером Яном Торнтоном два года назад. Я очень хорошо знаю это, как и почти все в свете. – Она замолчала, давая время весьма обидному и совершенно излишнему заявлению сокрушить раненую гордость Элизабет. Затем спросила: – Я хотела бы знать, повторится ли это, если я пойду навстречу желанию Александры и помогу вам вернуться в общество.

Подавленная стыдом и унижением, Элизабет тем не менее не дрогнула и не опустила глаза, и хотя ее голос слегка дрожал, она сумела спокойно и ясно произнести:

– У меня нет власти над болтливыми языками, ваша светлость. Иначе я не стала бы объектом скандала два года назад. Однако у меня нет ни малейшего желания снова войти в ваше общество. У меня достаточно осталось шрамов от моего последнего вечера среди высшего света.

Намеренно вложив в слово «высший» добрую долю насмешки, Элизабет закрыла рот и подготовилась к тому, что старая женщина, которая свела белые брови на переносице, своими словами сейчас разорвет ее на куски. Однако через минуту в бледно-карих глазах показалось что-то похожее на одобрение, затем они обратились на Александру. Коротко кивнув, герцогиня сказала:

– Я совершенно с тобой согласна, Александра. У нее достаточно силы духа, чтобы вынести то, через что ей придется пройти. Удивительно, не правда ли, – продолжала герцогиня, обращаясь к Элизабет с хмурой улыбкой, – с одной стороны, мы, свет, гордимся своими цивилизованными манерами, и в то же время многие из нас поедают репутации друг друга, предпочитая их самому великолепному обеду.

Предоставив ошеломленной Элизабет возможность медленно опуститься в кресло, с которого всего лишь минуту назад она вскочила, герцогиня подошла к дивану и, сев на него, полуприкрыв глаза, погрузилась в раздумье.

– Бал у Уиллингтонов сегодня соберет все общество, – сказала она через минуту. – Это, может быть, и к лучшему – все важные и неважные лица будут там. И потом будет меньше оснований для сплетен о появлении Элизабет, потому что все увидят ее собственными глазами.

– Ваша светлость, – сказала взволнованная Элизабет, чувствуя, что следует как-то выразить благодарность за те хлопоты, которые предстоят вдовствующей герцогине, – вы… вы чрезмерно добры, делая это…

– Глупости, – прервала ее старая женщина. – Я редко бываю добра. Вежлива, иногда, – продолжала она, в то время как Александра пыталась скрыть свою усмешку. – Даже любезна, когда требуют обстоятельства, но я бы не сказала «добра». «Добра» – это так слабо, как тепленький чай. Ну, а теперь, если хочешь послушать моего совета, девочка, – добавила она, глядя на взволнованное бледное лицо Элизабет, – ты немедленно пойдешь наверх и восстановишь свои силы долгим и крепким сном. Ты ужасающе утомлена. Пока ты отдыхаешь, – она повернулась к Алекс, – мы с Александрой наметим наши планы.

Элизабет отреагировала на этот не допускающий возражений приказ идти спать так же, как и все реагировали на приказы герцогини: через мгновение, преодолев обиду, она сделала так, как ей сказали.

Алекс торопливо попросила разрешения проводить Элизабет в комнату для гостей, очутившись там, она крепко обняла ее.

– Прости за этот ужасный момент, бабушка сказала, что хочет убедиться сама в твоей храбрости, но я не представляла, что она хочет сделать это таким образом. В любом случае, – радостно закончила она, – я знала, что ты ей очень понравишься и ты понравилась!

Алекс убежала, взметнув розовые юбки, оставив Элизабет, от слабости прислонившуюся к двери спальни. Она подумала, как же герцогиня обращается с людьми, которые нравятся ей лишь чуть-чуть.

Когда Алекс вернулась, герцогиня ожидала ее в гостиной с озабоченным выражением лица.

– Александра, – сразу же начала она, беря чашку чая, – я подумала, есть кое-что, чего, может быть, ты не знаешь…

Она замолчала, сердито глядя на дворецкого, который появился в дверях и был причиной, заставившей ее прервать разговор.

– Извините меня, ваша милость, – обратился он к Александре, – но мистер Бентнер просит вас на пару слов.

– Кто этот мистер Бентнер? – раздраженно спросила герцогиня, когда Александра немедленно согласилась принять его в гостиной.

– Дворецкий Элизабет, – с улыбкой объяснила Алекс – Он – чудеснейший человек, увлекается детективными романами.

Через минуту, пока герцогиня ожидала с явным неодобрением, в гостиную смело вошел солидный седоволосый человек, одетый в слегка потертые черные штаны и камзол, и уселся рядом с Александрой, даже без всяких «с вашего позволения».

– В вашей записке вы говорите, что у вас есть план, как помочь мисс Элизабет выбраться из этого скандала, мисс Алекс, – нетерпеливо заговорил он. – Я сам привез Берту, чтобы узнать о нем.

– Это еще несколько неопределенно, Бентнер, – призналась Алекс. – В основном мы собираемся сегодня вновь ввести ее в общество и посмотреть, не сможем ли мы потушить этот старый скандал из-за мистера Торнтона.

– Этот мерзавец! – выпалил Бентнер. – От одного звука его имени у меня чешутся руки. – Для большей выразительности он потряс кулаком.

– На меня оно действует так же, – призналась Алекс, поморщившись. – Вот пока все, что мы придумали.

Он поднялся, собираясь уходить, потрепал Алекс по плечу и весело обратился к старой аристократке, терроризировавшей половину светского общества своим высокомерием, которая уже смотрела на него сердито из-за фамильярного обращения с Алекс:

– Вы заполучили прекрасную девочку, ваша светлость. Мы знаем мисс Алекс еще с тех пор, когда она ловила лягушек в нашем пруду вместе с мисс Элизабет.

Герцогиня не ответила. Она застыла в молчании, двигались только ее глаза, провожая его из комнаты.

– Александра, – сказала она страшным голосом, но Алекс засмеялась и подняла руку.

– Не ругай меня за фамильярность со слугами, прошу тебя, бабушка, я не могу измениться, и это только расстраивает тебя. Кроме того, ты собиралась рассказать мне что-то важное, когда приехал Бентнер.

Отвлекшись от своего гнева на неблаговоспитанных слуг, герцогиня сурово сказала:

– Ты была так озабочена тем, чтобы уберечь Элизабет от мук сомнениям, пока она ждала здесь, что не дала мне времени обсудить некоторые имеющие к нам отношение факты, которые могут очень расстроить тебя, если ты еще не знаешь о них.

– Какие факты?

– Ты сегодня видела газету?

– Нет еще, а что?

– Согласно «Таймс» и «Газетт», здесь в Лондоне находится сам Стэнхоуп, и он только что объявил Яна Торнтона своим внуком и законным наследником. Конечно, уже несколько лет шептались о том, что Торнтон – его внук, но только немногие знали, что это правда.

– Я не имела представления, – рассеянно сказала Алекс, думая, как глубоко несправедливо, что беспринципный распутник, принесший столько несчастья в жизнь Элизабет, будет наслаждаться таким большим богатством в то самое время, когда будущее Элизабет выглядит таким печальным. – Я впервые услышала о нем шесть недель назад, когда мы вернулись из путешествия, и кто-то упомянул его имя в связи со скандалом вокруг Элизабет.

– Это едва ли удивительно. До прошлого года о нем редко упоминали в светских гостиных. Вы с Джорданом уехали в путешествие до того, как разразился скандал из-за Элизабет, поэтому у вас также не было повода услышать о нем в связи с этим.

– Как только сумел этот несчастный мерзавец убедить кого-то узаконить его как своего наследника? – сердито спросила Алекс.

– Могу сказать, что он не нуждался в том, чтобы его узаконили, если я правильно тебя поняла. Он – внук Стэнхоупа по крови и закону. Твой муж рассказал мне об этом по секрету несколько лет назад. Я также знаю, – многозначительно добавила она, – что Джордан – один из очень немногих людей, которым Торнтон в этом признался.

У Алекс возросло ощущение беды, и она медленно опустила чашку на блюдце.

– Джордан? – повторила она со страхом. – Почему же такой негодяй признался именно Джордану?

– Как тебе хорошо известно, Александра, – без обиняков сказала герцогиня, – твой муж не всегда вел жизнь, которую можно назвать безупречной. Они с Торнтоном проводили время почти в одной и той же компании в годы бурной молодости – играли и пили и делали все, что делают беспутные мужчины. И я боялась, что ты могла не знать об этой дружбе.

Алекс закрыла глаза от огорчения.

– Я рассчитывала, что Джордан поддержит нас и поможет сегодня ввести Элизабет в общество. Я написала ему и объяснила, как ужасно поступил с Элизабет самый отвратительный грубиян, но я не назвала его по имени. Я и вообразить не могла, что Джордан знает Яна Торнтона, не говоря уже о том, что он знаком с такой особой. Я была так уверена, – с горечью добавила она, – что если он познакомится с Элизабет, то сделает все, что в его силах, чтобы помочь представить ее в свете.

Протянув через кушетку руку, герцогиня сжала руку Алекс и сказала с мрачной улыбкой:

– Мы обе знаем, что Джордан, если б ты захотела, полностью поддержал бы тебя против врага или друга, моя дорогая. Однако в данном случае ты можешь и не получить его безусловного сочувствия, когда он узнает, кто этот «отвратительный грубиян». Вот об этом я и хотела предупредить тебя.

– Элизабет не должна об этом знать, – горячо сказала Алекс. – Она будет чувствовать себя неловко рядом с Джорданом, и я не могла бы обвинить ее. Нет, просто нет в жизни справедливости! – добавила она, сердито глядя на нераскрытый номер «Таймс», лежащий на столике сбоку. – Если бы этот… этот развратитель невинных не стал бы маркизом сейчас, когда Элизабет боится показаться в обществе. Я полагаю, нет ни малейшего шанса, – с надеждой добавила Алекс, – что он не получил ни шиллинга, ни какой-либо собственности вместе с титулом? Мне было б легче это перенести, если бы он все еще был нищим шотландским крестьянином или жалким игроком.

Герцогиня неприлично фыркнула.

– На это нет никакого шанса, дорогая моя, и если Элизабет думает, что он беден, ее обманули.

– Не думаю, что мне хочется слышать это, – со вздохом сердито сказала Алекс – Нет, я должна знать. Расскажи, пожалуйста

– Тут почти нечего рассказывать, – сказала вдовствующая герцогиня, взяв перчатки и натягивая их. – Вскоре после скандала с Элизабет Торнтон исчез. Затем, меньше года назад, кто-то, чье имя долгое время оставалось неизвестным, купил это прекрасное имение в Тилшире, под названием Монтмейн, и начал его перестраивать, наняв для этого целую армию плотников. Несколькими месяцами позднее был продан великолепный городской дом на Аппер-Брук-стрит – и опять «неизвестному покупателю». На следующей неделе в нем также начались большие работы по обновлению. Все общество сгорало от любопытства, кто же хозяин, а несколько месяцев назад к дому номер одиннадцать на Аппер-Брук-стрит подъехал Ян Торнтон и вошел в него. Два года назад ходили слухи, что Торнтон – игрок и ничего больше, и он, без сомнения, считался «персоной нон грата» в большинстве респектабельных домов. Однако сегодня я с сожалением должна сказать тебе, что, говорят, он богаче Креза, и его рады принять почти в любой гостиной, куда Торнтон пожелает войти, к счастью, он не очень часто этого хочет. – Поднявшись, чтобы идти, она закончила мрачным тоном: – Ты могла бы узнать и остальное сейчас, потому что все равно ты столкнешься с этим сегодня вечером.

– Что ты имеешь в виду? – спросила Алекс, устало вставая с места.

– Я имею в виду, что шансы Элизабет на успех сегодня очень сильно уменьшились из-за заявления, сделанного Стэнхоупом сегодня утром.

– Почему?

– Причина проста: сейчас, когда у Торнтона есть титул в дополнение к его богатству, свет будет смотреть на то, что произошло между ним и Элизабет, сквозь пальцы, как на «джентльменский спорт», но пятно на ее репутации останется. И еще одно, – добавила она с еще более мрачным видом.

– Я не уверена, что вынесу это. Что еще?

– Я, – заявила ее милость, – не имею добрых предчувствий относительно сегодняшнего вечера.