Шарлотта подозревала, что есть в жизни вещи и похуже, чем быть брошенным у алтаря, но в данный момент в голову не приходило ни одной.

Он будет унижен.

И обижен.

Не говоря уже о том, что он будет в ярости.

И, вероятно, убьет ее.

Хуже всего было то, что Шарлотта не знала, как это предотвратить. Лидия была ее сестрой. Она должна была ей помочь, верно? Разве не должна она быть предана в первую очередь своей семье? И кроме того, было еще кое-что, этот день показал ей, что виконт и Лидия просто не подходят друг другу. Господи, Лидия же ожидала, что ее избранник будет читать ей стихи. Шарлотта не могла представить, что они проживут в браке хотя бы месяц и не попытаются убить друг друга.

Но все же… это было неправильно. Нед — когда это она начала называть его в своих мыслях по имени? — не заслуживал такого отвратительного отношения к себе. Он, возможно, был надменным и определенно был самоуверенным, но по этой маской скрывался хороший человек — здравомыслящий, забавный и в глубине души истинный джентльмен.

И в этот момент Шарлотта дала себе торжественную клятву. Она не допустит, чтобы он ждал в церкви в субботу утром. Она, возможно, и не могла остановить Лидию и Руперта — она им даже помогала, — но она сделает все, что в ее силах, чтобы спасти Неда от этого унижения.

Она нервно сглотнула. Это означало, что ей придется поговорить с ним по покровом ночи, как только Лидия благополучно скроется, но у нее не было другого выхода. Иначе ее бы замучила совесть.

— Вы внезапно стали очень серьезной, — заметил он.

Она вздрогнула от неожиданности, услышав его голос.

— Просто замечталась, — быстро ответила она, радуясь, что не солгала хотя бы в этом.

— Ваша сестра и поэт, кажется, очень увлечены разговором, — тихо сказал он, кивком головы указав налево.

Шарлотта резко повернулась. Определенно, это Лидия и Руперт стояли от них метрах в тридцати, быстро и увлеченно о чем-то споря.

Слава богу, они были слишком далеко, чтобы быть услышанными.

— Они хорошие друзья, — ответила Шарлотта, надеясь, что огонь, который она ощущала на щеках, вовсе не означает, что она покраснела. — Мы очень давно знакомы с Рупертом.

— Это означает, что моя будущая жена — большая поклонница поэзии?

Шарлотта робко улыбнулась.

— Боюсь, что так, милорд.

Когда он посмотрел на нее, его глаза блеснули.

— Это означает, что она ожидает, что я буду читать ей стихи наизусть?

— Возможно, — ответила Шарлотта, бросив на него взгляд полный искреннего сочувствия.

Он вздохнул.

— Ладно, полагаю, ни один брак не может быть совершенным. — Он выпрямился. — Пойдем. Нам надо еще выдернуть перья и украсть очки. Если мы обязаны участвовать в этой глупой охоте за сокровищем, надо хотя бы выиграть.

Шарлотта расправила плечи и сделала шаг вперед.

— Действительно, милорд. Вы читаете мои мысли.

И это было правдой. Странно, вообще-то, как часто он говорил что-то, повторяющее ее мысли и чувства.

Глава 4

В пятницу вечером был устроен предсвадебный ужин, который, как полагал Нед, отличался чем-то важным от тех, которые были в среду и четверг, но, стоя в глубине комнаты и лениво держа бокал шампанского и тарелку с тремя ягодами клубники, он даже ценой своей жизни не смог бы определить, чем именно.

Те же люди, еда другая. Пожалуй, на этом отличия заканчивались.

Если бы он отвечал за подготовку, он бы обошелся без всей этой предсвадебной чепухи, просто представ перед викарием в назначенный день в назначенном месте, но никому не пришло в голову спросить его мнение, хотя, честно говоря, он никогда не давал повода думать, что его в той или иной степени это волнует.

И, по правде, ему не приходило в голову до этой недели — этой поразительно, нет, чертовски длинной недели, — что ему не все равно.

Но все остальные, казалось, хорошо проводили время, что, думал он, хорошо, поскольку, насколько ему было известно, именно он за все это платил. Он вздохнул, смутно припомнив некую беседу, во время которой он что-то бессвязно пробормотал после слов: «Конечно, у Лидии должна быть свадьба ее мечты».

Он посмотрел на три ягоды у себя на тарелке. Их сначала было пять, но две сейчас покоились у него в желудке, составляя весь его ужин этим вечером.

Это была самая чертовски дорогая клубника, которую он когда либо ел.

Дело было не в том, что он не мог позволить себе пышных торжеств; у него были деньги, и он не стал бы лишать любую девушку такой свадьбы, о которой она мечтала. Проблема, конечно, была в том, что девушка, получающая свадебную церемонию своей мечты, не являлась девушкой из его мечты, и только сейчас — когда было уже поздно что-либо менять, — он осознал разницу.

А самое грустное — он никогда даже не осознавал, что у него есть мечты. Ему не приходило в голову, что он мог бы наслаждаться романтичным браком по большой любви до этой самой минуты, от которой, если верить часам в углу, было приблизительно двенадцать часов до того момента, когда он затащит себя в церковь и сделает так, что этого точно уже не произойдет.

Он прислонился к стене, чувствуя себя намного более уставшим, чем положено человеку его возраста. Как скоро, подумал он, можно покинуть торжества и не показаться при этом грубым?

Хотя, сказать по правде, казалось, что его никто не замечал. Гости весело развлекались, не обращая никого внимания на жениха. Или — по этому поводу Нед удивленно оглядел комнату — на невесту.

А где же Лидия?

Он нахмурился, затем пожал плечами, решив, что это не имеет значения. Он уже разговаривал с ней сегодня, когда они исполняли обязательный вальс, и она казалась вполне любезной, только немного рассеянной. С того момента он время от времени замечал ее в толпе, болтающей с гостями. Вероятнее всего она вышла в дамскую комнату, чтобы поправить оторвавшуюся оборку, или пощипать щеки, или что там еще леди делают, когда думают, что никто их не видит.

А еще они всегда выходили парами. Шарлотты тоже не было, и он был готов поспорить на три ягоды клубники (которые в масштабах всего вечера стоили немалую сумму), что ее утащила с собой Лидия.

Почему это так его раздражало, он и сам не знал.

— Нед!

Он выпрямился и изобразил улыбку, но затем решил, что это не требуется. Его сестра протискивалась сквозь толпу гостей, таща за собой их кузину Эмму.

— Что ты здесь делаешь один? — спросила Эмма, подходя к нему.

— Наслаждаюсь одиночеством.

Он не хотел, чтобы это прозвучало как обвинение, но Белл, видимо, поняла именно так, потому что у нее вытянулось лицо.

— А где Лидия? — спросила она.

— Понятия не имею, — ответил он честно. — Наверное, с Шарлоттой.

— С Шарлоттой?

— Ее сестрой.

— Я знаю, кто такая Шарлотта, — сердито бросила она. — Я просто удивлена, что ты… — Она покачала головой. — Не обращай внимания.

Затем в разговор включилась Эмма, которая в ее положении все время хотела есть.

— Ты будешь есть эту клубнику? — спросила она.

Нед протянул ей тарелку.

— Угощайся.

Она поблагодарила его и схватила одну ягоду с тарелки.

— Я все время голодна, — заметила она. — Конечно, кроме того времени, когда я не хочу есть.

Нед уставился на нее, словно она говорила на древнегреческом языке, но Белл кивала головой, как если бы все прекрасно понимала.

— Я быстро наедаюсь, — сказала Эмма, жалея его за неосведомленность. — Это потому что… — Она похлопала его по руке. — Ты скоро и сам поймешь.

Нед подумал о Лидии, носящей его ребенка, и это показалось ему совсем неправильным.

Затем ее лицо изменилось. Не очень сильно, поскольку этого и не требовалось. Глаза были те же и еще, возможно, нос, но определенно не губы…

Нед снова прислонился к стене, внезапно почувствовав себя плохо. В его мечтах лицо женщины, носящей его ребенка, принадлежало Шарлотте, и казалось, что так оно и должно быть.

— Мне нужно уйти, — выпалил он.

— Так скоро? — удивилась Белл. — Еще и девяти нет.

— У меня завтра большой день, — проворчал он, что было недалеко от истины.

— Ладно, я думаю, что ты тоже можешь уйти, — сказала его сестра. — Лидия уже ушла, а что хорошо для гусыни… ну, и все такое.

Он кивнул.

— Если кто-нибудь спросит…

— Ни о чем не беспокойся, — заверила его Белл. — Я придумаю отличное объяснение.

Эмма согласно кивнула.

— Да, и еще, Нед… — Мягкость в голосе Белл привлекла его внимание.

Он посмотрел на нее.

— Мне жаль, — тихо сказала она.

Это были самые милые — и самые ужасные — слова, которые она могла произнести. Но он все равно кивнул, потому что она была его сестрой и он любил ее. Затем он выскользнул через застекленную створчатую дверь во внутренний дворик, намереваясь обойти дом и войти через боковую дверь, откуда, как он надеялся, можно попасть в его комнату, избежав ненужных встреч и разговоров.

А затем, конечно — он посмотрел на тарелку, которую все еще держал в руке, — он может съесть еще несколько ягод клубники, стоившей несколько тысяч фунтов.

* * *

— Ты должна вернуться, Лидия!

Лидия резко мотнула головой, бросая еще одну пару туфель в саквояж, и, даже не глядя на Шарлотту, произнесла:

— Я не могу. У меня нет времени.

— Ты же встречаешься с Рупертом в два, — сказала Шарлотта. — До этого еще пять часов.

Лидия в ужасе подняла глаза.

— И все?

Шарлотта посмотрела на две сумки Лидии. Они были немаленькие, но чтобы заполнить их не понадобилось бы 5 часов. Она решила зайти с другой стороны.

— Лидия, — сказала она, пытаясь быть как можно более рассудительной, — внизу проходит прием в твою честь. Твое отсутствие заметят. — Когда Лидия застыла, сравнивая два комплекта нижнего белья, она попробовала еще раз. — Лидия, — сказала она несколько громче, чем того требовали приличия, — ты слушаешь меня? Твое отсутствие точно заметят!

Лидия пожала плечами.

— Тогда ты иди вниз.

— Невеста-то не я, — отметила Шарлотта, прыгая перед сестрой.

Лидия посмотрела на нее, а затем вновь на белье.

— Лавандовое или розовое?

— Лидия…

— Так какое?

Шарлотта не была уверена зачем — возможно, из-за абсурдности момента, — но она посмотрела на белье.

— Откуда ты это взяла? — спросила она, подумав о собственном нижнем белье в различных вариациях белого цвета.

— Из моего приданого.

— Для брака с виконтом? — в ужасе спросила Шарлотта.

— Конечно, — ответила Лидия, выбрав лавандовый цвет и бросая белье в саквояж.

— Лидия, это подло!

— Вовсе нет, — сказала Лидия, обратив на Шарлотту все свое внимание впервые с того момента, как они прокрались в ее комнату. — Это практично. Если я собираюсь замуж за Руперта, то не могу позволить себе быть непрактичной.

Шарлотта раскрыла от удивления рот. До этого момента она не думала о том, что Лидия понимает, на что себя обрекает, выходя замуж за такого мота, как Руперт.

— Я не такая ветреная, как ты думаешь, — сказала Лидия, поразив Шарлотту еще и тем, что в точности прочла ее мысли.

Шарлотта некоторое время молчала, затем мягко произнесла, пытаясь словами загладить свою вину:

— Мне нравится розовое.

— Правда? — спросила Лидия с улыбкой. — Мне тоже. Я думаю, что возьму оба.

Шарлотта нервно сглотнула, наблюдая, как сестра пакует вещи.

— Ты должна постараться незаметно вернуться на прием, хотя бы на несколько минут, — сказала она.

Лидия кивнула.

— Ты, наверное, права. Я вернусь, как только закончу укладывать вещи.

Шарлотта подошла к двери.

— Я пойду сейчас. Если кто-нибудь спросит о тебе, я… — Она беспомощно помахала рукой в воздухе, пытаясь сообразить, что же именно она должна сказать. — Ладно, придумаю что-нибудь.

— Спасибо, — сказала Лидия.

Шарлотта просто кивнула, чувствуя себя слишком не в своей тарелке, чтобы что-то говорить. Она тихо выскользнула из комнаты, прикрыв за собой дверь перед тем, как спуститься вниз по лестнице. Она была не в восторге от того, что должна была сделать; она полагала, что при необходимости сможет отлично соврать, но очень не хотела этого делать, особенно по отношению к виконту.

Все было бы намного легче, если бы он не был таким милым.

Милым. Почему-то это слово заставило ее улыбнуться. Ему бы не понравилось, если бы его так назвали. Энергичным, возможно. Опасным — определенно. И «дьявольский» тоже казалось очень подходящим словом.