— Поцелуй — это единственное, что ты можешь от меня получить! — предупредила дерзким тоном она, заставив Блайда вскипеть от ярости. Ведь несколько секунд назад эта ледяная леди была такой ощутимой, теплой, страстной, и вдруг так переменилась. Подобная двуличность Эрику никогда не нравилась.

Джули собралась уйти — свою миссию она выполнила и больше не собиралась возвращаться к подобному. Но резкий рывок за локоть вернул ее обратно в объятия парня. Обхватив за плечи, он прижал девушку спиной к себе, закрывая ей рот ладонью. Она не сразу поняла, что задумал музыкант. Только через секунду, перестав сопротивляться, услышала внизу шаги, а потом и разговор.

— Строит из себя не понятно что! Сама за Блайдом бегает, как и все эти шлюшки! При виде звезды готова ноги раздвинуть! — голос принадлежал Броуди. — Могу поспорить он ее уже опробовал!

Кому было бы приятно такое о себе услышать?! Джули дернулась, чтобы спуститься, встретиться с негодяем лицом к лицу и высказать все, что о нем думает. Но Эрик слишком крепко держал ее, не позволяя шагу ступить.

— Не слушай! — шепнул он, и от бессилия что-либо изменить она обмякла в его руках, откинув голову назад к плечу парня. Джули закрыла глаза. Она чувствовала себя использованной половой тряпкой, которую не только в грязную воду мокнули, но и пол мыли не обычный, а в мужском туалете! Больно, противно, обидно — она сдерживалась, чтобы не расплакаться.

— Вот посмотришь! Как только Блайд с ней закончит, наиграется, она попадет в мои руки! — пообещал Броуди.

— Не слишком ли самоуверенно звучит? — заговорил кто-то второй. — Мне кажется, она нормальная девчонка. Да и тебя уже не раз отшила! Ты ее совершенно не интересуешь!

— Поверь мне! — яростно доказывал свое мнение ударник, но Джули действительно перестала слушать его идиотские высказывания. Все внимание снова вернулось к Эрику. Этот подлец впился губами в ложбинку на ее шее, немного прикусывая кожу зубами и оставляя синяк. Она хотела освободиться, развернуться и вмазать ему заслуженную пощечину, но он, злорадно улыбнувшись, обхватил ее крепче.

— Успокойся! Не позволяй ему злить тебя! — посоветовал певец, прислонившись к ее щеке. — Это исключительно моя привилегия!

Девушка хотела ответить на это, что не долго ему пользоваться подобной возможностью, ведь через несколько дней, Роберт освободит ее от общества Блайда раз и навсегда. Пока проделать задуманное мешала ладошка, закрывающая рот.

Внизу все стихло. Броуди, наконец, ушел. Эрик выглянул, чтобы убедиться в пустынности лестничной площадки. Отпустил девушку, а когда повернулся, все же получил по лицу. Но не слишком оскорбился таким жестом. Взбесить девушку, вывести ее эмоции наружу — было для него своего рода удовольствием. К тому же, и ударила-то она не сильно.

— Зачем тебе понадобилось ставить мне засос? — психовала она, срываясь в истерику, чувствуя себя униженной.

Эрик ухватил девчонку за руку, дернул на себя и отнял еще один поцелуй, не такой сладкий и нежный, но позволяющий забыть многое (пощечину — точно!). От второго удара он вовремя увернулся и был вполне доволен собой. Перекинув мстительницу через плечо, чтобы не получить больше по физиономии, он понес ее обратно на студию. В коридоре поставил на ноги, предварительно удостоверившись, что «ноша» успокоилась.

— Джули, я хочу содовой! — заявил у самой двери парень.

— Хоти! — злилась девушка, сложив руки на груди и даже ноги скрестила, демонстрируя, что исполнять его желания больше не собирается.

— Принеси, пожалуйста! — последнее волшебное слово, сказанное с проникновенным чувством, подействовало. Она развернулась и пошла к автомату, не понимая, что заставило ее подчиниться.

Злость на все мужское население нарастала, пока в памяти не возникло воспоминание близости с музыкантом. После чего возник закономерный вопрос: «А зачем я вообще все это делала?».

— У меня точно снесло крышу! — заключила Джулия, извлекая из автомата содовую. От очередного сладкого фантома, возникшего в памяти, отвлекла предательская ноющая боль в шее, — именно в том месте, где Блайд оставил «клеймо».

— Гад! — еще больше разозлилась девушка и быстро зашагала в студию чеканным армейским размашистым шагом. Дверь она открыла фактически ногой, заставив Шона содрогнуться. Он нечто подслушивал в наушниках. Вокруг еще не было ни души — все музыканты отсутствовали. Фыркнув, заместитель менеджера уселась на диван.

— Что там такое интересное? — прицепилась она к парню.

Шон посмотрел на нее, задумался, снял наушники и передал их девушке.

— Тебе будет интересно! Только никому ни слова! — предупредил звукорежиссер и сделал вид, будто занимается чисткой записи.

Джули почувствовала себя шпионкой. Не музыка играла в наушниках — голоса спорили. Один уравновешенный, но внушающий страх, а второй — нервный и злой.

— С чего это вдруг? — требовал ответа Броуди. — Чем она отличается от тех, которые были до нее? Что в ней такого особенного, что наш суперстар решил снизойти до защиты какой-то девки, от которой через пару дней и след простынет? Или ты спишь с ней?

— Броуди! — гневный рык Эрика прервал речь парня. — Тебя это не касается!

— Значит, только собираешься! — тут же нашелся ударник. — А я, выходит, покусился на собственность непревзойденного Эрика Блайда! Ну, прости, друг, пока отступлюсь. Ты же все равно попользуешься и бросишь. Ни одна из твоих девиц не продержалась дольше нескольких недель. Я просто подожду.

Джули уже когда-то была свидетельницей подобного неприятного разговора, темой которого стала ее скромная персона. И вполне могла предположить, чем диалог закончится. Но музыкант удивил ее, как раз, когда она уже собиралась снять наушники.

— Броуди! — судя по интонации, Эрик начинал серьезно злиться. — Я тебя предупредил! Еще одно неуважительное высказывание о Джулии, и ты выплатишь штраф! Я стерплю твои выходки ровно до трех таких штрафов, потом — ты покинешь нашу группу! Тебе все ясно? Кстати, на сегодня первое предупреждение ты уже заслужил!

Ударник не мог поверить собственным ушам. Он бросил оборонительную позицию и перешел в нападение…

Джули не стала дослушивать. Сняв наушники, девушка отдала их звукорежиссеру, внимательно изучающему по ее лицу реакцию. Она выглядела так, словно ее пришибли мешком, рухнувшим этажа с седьмого, да так неожиданно, что пострадавшая прошагала десять метров… Девушка даже не замечала, что прижимает к груди содовую, как плюшевого медвежонка. Произнесенное музыкантом ее имя звучало и звучало в голове…

Дверь звуковой распахнулась. Эрик вошел в аппаратную привычно серьезный, но не злой. Увидел Джулию. Она явно впала в ступор. Помахав рукой перед ее застывшими глазами и не дождавшись реакции, парень окликнул ее. Зеленые слезящиеся глаза медленно обратились к его лицу. Блайд ласково улыбнулся.

— Так и будешь ее греть? Я хотел прохладную! — вырвал ее из раздумий парень.

Она смотрела на него, понимала, что ошибалась, и думала: какой он на самом деле? Тот, каким видела его больным — нуждающийся, одинокий, боящийся пустоты и одиночества? Или самоуверенный болван, властный эгоист, одаренный музыкант, красивый и бессердечный, преданный работе, справедливый? Кто он? Дрожащей рукой она протянула ему баночку содовой. Музыкант удивленно глядел на подозрительно тихую помощницу.

— С тобой все в порядке? — поинтересовался он.

— Да, — сказала она, и ее глаза загорелись каким-то лихорадочным светом. Блайд так и не смог понять, собирается ли она расплакаться или что-то задумала?

— Ты уверена? — уточнил он, не доверяя спокойному сумасшествию украинки.

Ответа музыкант не дождался, потому что у девушки зазвонил сотовый. Увидев номер телефона, она так обрадовалась, что, позабыв обо всем, помчалась в коридор.

— Я тебя ненавижу! — шутливо заявила Джулия, подняв трубку. — Ты меня бросила одну!

— Все так плохо? — Сара испытала облегчение, услышав эту фразу. Ее пугало недельное сотрудничество подруги с бывшим парнем.

— Ну, не настолько, чтобы я рыдала и билась головой об стену. Но сойдет. Просто жутко возвращаться в пустую квартиру! — призналась украинка.

— А с Эриком как? — затаив дыхание, модель ожидала ответа. Джулия почему-то медлила.

— Он… В общем, — тяжело было говорить, когда перед глазами все время мелькали картинки поцелуев. — Ничего. Я постепенно меняю свое мнение. Он не полный кретин, как оказалось.

— Боже мой, Джули! — воскликнула Сара, и подруге пришлось оттянуть трубку от уха. — Только не говори, что начинаешь влюбляться в него! Даже не смей!

— Стой! Стой! — она сползла по стенке, присаживаясь на корточки. — Послушай меня! Ты разве забыла, о чем мы с тобой говорили? Для меня это запрещенная игра! Ты же прекрасно знаешь, что слова подобные «любовь» и «влюбилась» для меня больше недоступны!

— Врешь?

— Конечно, только тем и занимаюсь! — фыркнула Джули.

— Ладно, мне пора идти. Сейчас продолжится работа. Нам давали небольшой перерыв…

— Хорошо, — вздохнула девушка. — Спасибо, что позвонила! Обещай, как только приедешь, мы устроим пижамную вечеринку!

— Согласна! — обрадовалась Сара. — И сделаем коктейли!

— Еще бы! — подхватила Джулия, попрощалась и выключила телефон. Она смотрела на сотовый с нежностью, ласково поглаживая экран.

— Ты ничего ей не рассказала! — прозвучавший голос напугал девушку.

— С чего бы мне! — прорычала она. — И, надеюсь, ты тоже будешь держать язык за зубами!

— Я джентльмен! — предложил ей помощь Блайд, подхватив и поставив на ноги, поближе к себе.

— А все джентльмены подслушивают чужие телефонные разговоры?

— Пойдем! — схватив ее за руку, Эрик избежал ответ.

Она снова заняла свое место на диване, и пока музыкант работал, старалась вернуться к написанию собственной песни. К сожалению, ничего не приходило в голову. Джулия слушала голос Эрика и пыталась разобраться, в каком моменте Блайд останавливается и почему. Он все время тормозил запись в определенном отрывке, будто ему что-то мешало, — существовала видимая только ему преграда, через которую парню не доставало сил переступить. Идея как все исправить посетила ее и осталась не озвученной, ведь вряд ли певец примет во внимание ее предложение. В результате, она задремала и проснулась, когда все музыканты разошлись по домам. Блайд сидел перед компьютером вместе с Шоном, прослушивая отработанный материал.

— Проснулась? — заметил ее музыкант. — Сейчас поедем. Собирайся!

Джулия только кивнула, спросонья не заметив странного поведения Шона. Мрачно насупив брови, парень обращал на девушку внимания не больше, чем на пыль, притаившуюся на полках с дисками. Когда Джули уже собралась покинуть студию вместе с Эриком и подошла к музыканту, Шон вдруг, словно на допросе, потребовал ответа:

— Вы целовались на лестнице, это правда?

Певец и заместитель менеджера замерли. Блайд сердито глядел на звукорежиссера, потом краем глаза заметил испуганную девчонку. Она была готова провалиться сквозь землю.

— Кто сказал тебе это? — холодно поинтересовался Блайд, скользнув взглядом по понурой девушке.

— Кто? Стен с восьмого. — Выдал своего источника звукорежиссер.

— Вот уж не знал, что ты сплетни собираешь! — хмыкнул певец.

— Что ты хочешь сказать? — не понял Шон, но надежда на ложную информацию его взбодрила. Даже девчонка уставилась на Эрика, внимательно рассматривая.

Блайд облокотился об пульт, устало сложил руки на груди, скрестил ноги, вздохнул и занялся расстановкой всех точек над «i» в этом спорном деле.

— Если тебе так необходимо сунуть нос в дела нанимателя и его менеджера, то я открою тебе один секрет, — хитро сощурил глаза Эрик. — Мы выходили и обсуждали график на завтра. А после того, как мой несостоятельный менеджер, — он бросил надменный взгляд в сторону девушки, — довел меня до приступа бешенства своей нерасторопностью, — она пошла обзванивать журналистов и переносить встречи.

— То есть, ты хочешь сказать, что между вами ничего не было и вы не целовались? — уточнил на всякий случай Шон, не понимая отчего так вытянулось лицо Джулии, когда она слушала объяснение певца. Впрочем, ему подумалось, что ее просто оскорбила брошенная Эриком фраза: «Несостоятельный менеджер».

— С ней? — пренебрежительно фыркнул Блайд. — Нет!

От обиды Джули даже захотелось пнуть его, но благоразумие и желание сохранить дружбу со звукорежиссером остановили необдуманный порыв.

«Тоже мне переборчивый! А кто меня в коридоре, грубо говоря, домогался? Засос поставил?!» — мысленно ругалась девушка, и все сказанное в душе отражалось на ее лице. Блайд заметил это, приструнив ее порыв высказаться взглядом.