Я решила смириться со своей участью: что ж, я была преисполнена готовности служить наложнице! Госпожа Хакасии посоветовала мне тотчас отправиться во дворец Глициний, принадлежавший юной принцессе, дочери императора. Госпожа из Сливового павильона сумела найти с ней общий язык, ведь была немногим старше принцессы.

Я поблагодарила вездесущую фрейлину и отправилась на поклон к наложнице, а заодно и принцессе. Я поспешила ко дворцу Глициний и увидела, как наложница выходит из его ворот, направляясь в свой павильон.

Разумеется, я поспешила преклонить колени (правда, жаль было кимоно – но что поделать!) Госпожа из Сливового павильона была действительно красива. Меня окутало облако тончайшего аромата, исходившего от её пышных роскошных одежд.

Наложница заметила, как я торопливо опустилась на колени и поинтересовалась: кто я, к какому роду принадлежу. Я, разумеется, назвалась…

Наложница улыбнулась и предложила присоединиться к её свите. Я с благодарностью поспешила это сделать, ибо это приглашение означало, что участь моя разрешилась – я буду служить новой госпоже. Что ж, меня это вполне устраивало.

Однако рано я радовалась – удача в придворном деле весьма переменчива…

Весь последующий год прошёл в беспрестанных хлопотах. Я буквально разрывалась между службой и домом, стараясь при малейшей возможности навещать дочь. Она же быстро росла…

С мужем я практически не виделась, однако знала, что в моё отсутствие он часто навещает нашу дочь. По правде говоря, я была ему благодарна за это. Ибо дочь росла признанной со стороны отца, а это немало важно для её будущей репутации.

Со временем госпожа из Сливового павильона начала проявлять беспокойство: она так и не смогла понести ребёнка от императора. Положение её пошатнулась. Помимо наложницы своей участью были обеспокоены и фрейлины малого Сливового двора. Мы опасались, что вскоре останемся и вовсе не у дел.

Тогда я осмелилась посоветовать госпоже: совершить паломничество в Нару, на территории которой располагался бывший императорский дворец и множество храмов.

Она тотчас оживилась и решила отправиться в путешествие с началом седьмой луны. Вскоре госпожа получила разрешение и одобрение императора, начались активные приготовления к отъезду.

* * *

Нара внушала мне священный трепет. Каждая фрейлина знала, что император Дзимму, праправнук богини Аматэрасу, спустился с небес и прибыл в Нару верхом на олене. Так маленькое селение стало впоследствии столицей молодого государства Ямато.

Многочисленный кортеж Сливовой госпожи достиг бывшей столицы за два дня. Она решила остановиться во дворце Хэйдзё, названном так по имени последнего императора правившего в Наре.

Всё было готово к нашему приезду. Комнаты тщательно убраны, татами вычищены, ширмы обновлены, сёдзи и фусуме двигались бесшумно (несомненно, управителю дворца пришлось изрядно постараться).

Отдохнув после дороги, госпожа на следующий день решила посетить кумирню Касуга-тайся, принадлежавшую роду Фудзивара[49], и помолиться древним синтоистским богам.

Фрейлины в единодушном порыве присоединились к своей госпоже. Они с жаром молили Аматэрасу подарить Сливовой госпоже младенца, ибо от этого зависело их будущее.

Госпожа весь день провела в молитвах, посте и лишь в час Петуха покинула кумирню…

В последующие дни своего пребывания в Наре она посетила буддийские храмы: Тодай-дзи (мы помолились Будде Вайрочане), Кофуку-дзи, Якуси-дзи, Тосёдай-дзи, Ганго-дзи.

Проведя почти десять дней в постах и молитвах, я почувствовала себя необычайно легко и спокойно. Помимо молитв, возносимых в честь Сливовой госпожи, императора и их будущего ребёнка, я украдкой молилась за свою дочь и матушку, которая, увы, была скупа на весточки и крайне редко присылала мне письма из своего монастыря.

Через три месяца по возвращении из Нары Сливовая госпожа почувствовала явные признаки беременности. Император одарил её дорогими подарками, мы с фрейлинами вздохнули свободно: теперь пребывание наложницы при императорском дворе обещает быть долгим. Я надеялась, что с рождением ребёнка император и про нас не забудет: каждая фрейлина, как и положено в таких случаях, получит отрез шёлка на кимоно и один золотой обан[50].

Также я надеялась, что Сливовая госпожа по достоинству оценит мой своевременный совет, ведь именно я направила её в Нару…

* * *

Мурасаки дочитала третий свиток рукописи.

– Ничего не изменилось… – печально прошептала она. – Женщина по-прежнему должна заботиться о своём будущем… Мужчины же вольны поступать так, как им заблагорассудится. Что ж, в таком случае я при дворе поступлю, как госпожа Фудзивара Ацуко: упрочу своё положение, чего бы мне это ни стоило.

Глава 7

Кайшин – обновление

По совету госпожи Сей Сенагон, Мурасаки облачилась в новые, но неброского цвета кимоно. Из украшений она выбрала лишь заколку для волос, усыпанную драгоценными камнями, подаренную матушкой.

Дебютантка села в наёмный экипаж и отправилась в императорский дворец. Достигнув царственных ворот, ведущих в Кокидэн, Мурасаки невольно поймала себя на мысли, что точь-в-точь повторяет путь госпожи Фудзивара Ацуко, чей дневник она прочитала.

Её также встретил юный прислужник и проводил в Павильон Павлоний. Ожидание Мурасаки было недолгим: вскоре в павильоне появилась госпожа Акадзомэ Эмон, покровительствующая дебютантке.

Опытная фрейлина цепким взором смерила свою дальнюю родственницу, по достоинству оценив её наряд и искусный грим. Невольно госпожа Эмон подумала, что Кейко, муж Мурасаки, напрасно пренебрегает прелестной молодой женой. И неожиданно для себя решила, что позаботиться о судьбе родственницы – Амиро славилась при дворе искусной сводницей. И часто при её посредничестве заключались прочные союзы.

Наконец, Мурасаки предстала перед взором Яшмовой госпожи. Как и надлежит, согласно этикету, дебютантка, изящно откинув полы многослойного кимоно, опустилась на колени. Госпожа Сейси милостиво взглянула на молодую фрейлину, поинтересовалась: замужем ли она? И получив, утвердительный ответ, и к тому же узнав, что Фудзивара Кейко служит в Департаменте церемоний, пообещала выделить супругам небольшую комнату для встреч в галерее, ведущей в Павильон Павлоний.

И снова Мурасаки вспомнила о недавно почитанном дневнике… И в последующие дни своей службы молодая фрейлина вспоминала о фрейлине времён императора Сейва всё чаще, ибо уклад жизни в Кокидэне практически не изменился.

Яшмовая госпожа выполнила своё обещание и Мурасаки обрела отдельные покои. Кейко же стал исправно навещать жену, казалось, он снова воспылал к ней страстью. Теперь эта страсть была разделённой: Мурасаки повзрослела и стала настоящей женщиной. Через несколько месяцев своего пребывания на службе, Мурасаки почувствовала все признаки беременности. Она поделилась этой радостью со своей покровительницей, госпожой Акадзомэ Эмон, и Сей Сенагон, с которой сошлась накоротке.

Сей Сенагон искренне порадовалась за юную фрейлину, ведь сама, увы, не могла иметь детей. Это и послужило окончательной размолвкой Сей Сенагон и её мужа. Они официально расстались. Положение фрейлины при дворе стало отнюдь не завидным: бесплодная женщина, да ещё и оставленная мужем ради визитных жён и наложниц. Всё это резко подорвало репутацию Сей Сенагон. Она всё чаще находила утешение в написании очередных заметок и беседах с юной Мурасаки.

В положенный срок живот Мурасаки округлился настолько, что Кейко более не мог удовлетворять свою страсть. Он перестал посещать жену. Та же стала подумывать над тем, чтобы оставить Кокидэн и перебраться домой.

Сей Сенагон поддержала свою товарку, пообещав навещать её. Поначалу Мурасаки скучала, ведь она привыкла к дворцовому ритму жизни. Дома же ей было нечем заняться, одолевала скука… Единственное, что поддерживало её интерес к существованию – жизнь, зарождающаяся в её чреве. К тому же Кейко не навещал жену, а она так нуждалась в его поддержке и внимании. До Мурасаки всё чаще доходили слухи о новых увлечениях мужа. О его романе с очередной замужней дамой судачила вся столица.

Мурасаки решила быть выше этого – не обращать внимания на сплетни. В конце концов, она перестала посылать мужу письма…

Бывшая фрейлина занялась написанием повести, которую решила назвать: «Похождения Гензи». А прототипами героя стали принцы Тамэтака и Ацумити, прославившимися во дворце своими любовными похождениями.

Мурасаки писала историю небольшими главами, а затем отправляла их на суд госпожи Сей Сенагон. Та же, немало удивлённая литературными талантами молодой дамы, зачитывали рукописи обитателям Кокидэна. Со временем поклонницами литературного дарования Мурасаки стали Яшмовая госпожа, император Итидзё и его супруга Садако, госпожа из Северных покоев.

Часто Мурасаки рассуждала о доли женщин устами принца Гензи:


«Бывают женщины нежные и робкие, которые в любых обстоятельствах стараются подавлять жалобы, притворяясь спокойными и беззаботными. Такая женщина не упрекнёт мужа даже в тех случаях, когда супруг этого явно заслуживает. Женщина долго копит обиды в своём сердце, наконец, чаша терпения переполняется, она изливает свои обиды и горести без стеснения в невыразимо горьких словах. Муж понять не может: чем он обидел свою супругу?.. Он не на шутку раздосадован. Тем хуже для него, ибо жена оставляет дом навеки, удаляясь в монастырь, или становится отшельницей, ища уединения на берегу моря в бедной рыбацкой хижине. Там же она, не привыкшая к тяготам простой жизни, вскоре умирает. Некоторых мужей преследует чувство вины, а некоторые берут очередную визитную жену – на этом их переживания заканчиваются.

…Не менее глупо, когда жена, преисполненная негодования, отворачивается от мужа лишь потому, что тот позволил себе вступить в мимолётную, случайную связь. Пусть его помыслы устремились к другой даме, но не стоит забывать, как сильны были его чувтсва и всякие вспышки ревности непременно ведут к разрыву…

При любых обстоятельствах женщине следует сохранять спокойствие. Когда вдруг появляется повод для ревности – следует лишь ограничиться ненавязчивым намёком. Не следует выказывать обиды слишком сурово, он этого привязанность мужа только усилится.

Впрочем, если жена предоставит мужу излишнюю свободу, и не будет обращать на его поведение никакого внимания, то в его отношении непременно начнёт проскальзывать пренебрежение…»[51]


Так рассуждала умудрённая жизненным опытом Мурасаки – ведь Кейко выказывал к ней явное пренебрежение. Возможно, она сама виновата: слишком долго она не обращала внимания на его увлечения. И он окончательно забыл о жене.

Госпожа Сей Сенагон часто навещала Мурасаки и каждый раз увозила с собой новую главу, повествующую о Гензи. Во время последнего визита гостья обмолвилась, что обрела страстного любовника – Фудзивару Мунзё, того самого мужчину, о котором она писала в своём дневнике.

Страстная любовная связь Сей Сенагон и Фудзивары Мунзё совершила чудо: фрейлина понесла ребёнка. Тотчас обитатели Кокидэна поспешили осудить поведение Татибаны Норимицу, бывшего мужа Сей Сенагон, считая, что прежде всего, он не надлежащим образом исполнял свои супружеские обязанности. Яшмовая госпожа, раздосадованная поведением своего придворного, отныне повелела называть госпожу Сей Сенагон по новому мужу – Фудзивара Нагико.

Однако, все в Кокидэне по-прежнему величали фрейлину, как Сей Сенагон. Ведь это всего лишь ранг, не имеющий отношения к роду бывшего супруга.

Сам Татибана Норимицу остался холоден ко всем дворцовым пересудам, ибо был уверен в своей мужской состоятельности – его визитные жёны давно имели детей.

На исходе беременности, Мурасаки постигло тяжёлое несчастье: Кейко был найден мёртвым в квартале, где проживали юдзё. Столичное общество терялось в догадках: кому же была выгодна смерть беспутного придворного? И все сошлись в одном: одному из обманутых мужей. А таких насчитывалось немало.

Мурасаки стоически перенесла смерть мужа. Она думала только о ребёнке, и это помогло ей справиться с горем. Придворные дамы, служившие с Мурасаки, в частности Акадзомэ Эмон и Сей Сенагон, поспешили принести молодой вдове свои соболезнования. Мурасаки приняла их. Однако она, как законная жена, не могла в таком положении заняться ставшей всё более популярной кремацией тела мужа. Поэтому в последний путь к Торибэяме, горы близ Хэйана, у подножья которой совершали кремацию, его проводили родители и сёстры.

Мурасаки, дабы отвлечься от печальных мыслей, полностью отдавалась творчеству. Из-под её кисти появлялись всё новые и новые главы «Похождений Гензи».


«…Я был молод, однако понял, что женщины, привлекающие своей исключительной утончённостью, часто не заслуживают доверия и связывать с ними свою судьбу опасно. Уверен, что дальнейшая жизнь укрепит меня в этом мнении. Вот сейчас вас, несомненно, привлекают женщины пленительно-нежные, хрупкие, во всём покорные вашей воле. Они, словно капли росы на ветках хаги – захочешь сорвать – упадут… Они, словно градинки на листьях бамбука – коснёшься и тотчас растают… Но пройдёт время и вы меня поймёте. Я не достоин давать вам советы, но всё же: опасайтесь слишком податливых женщин! Они легко попадают под чужое влияние, навлекая позор на головы пекущихся о них мужчин…» – так рассуждала Мурасаки устами своего героя, юноши по имени Ума-но ками.[52]