Но Кэтлин ошибалась. Патрик не был так бледен четыре недели назад и даже четырьмя днями ранее, когда она видела его в последний раз. Сейчас он казался почти прозрачным. Совсем недавно в нем не было этого грозного предвестника смерти…

Что же произошло? Почему кожа Патрика стала такой бледной?

Ответ на этот вопрос напрашивался один: потеря крови. Причем очень большая.

— О, Патрик! — прошептала Кэтлин, с волнением вспоминая недавнюю встречу с ним.

Тогда их дороги пересеклись на лестничной площадке перед лифтом. Наверх они поднялись вместе. Получилось так, что Кэтлин вроде бы первой подошла к Патрику. Но он почему-то ждал лифта, хотя подняться по лестнице на три этажа для него никогда не было проблемой. При желании Патрик легко взбегал на четвертый, пятый, шестой и даже выше.

Впрочем, за исключением случаев, когда надо было доставить в операционную пациента, Кэтлин тоже никогда не пользовалась лифтом. Как и Патрику, ей не представляло особого труда подняться пешком на любой этаж.

Оба были здоровыми и сильными. И не могли быть иными. Поскольку выбрали себе профессию воинов в безжалостной битве со смертью.

Сегодня после операции Кэтлин пришлось сбежать по ступенькам на два пролета вниз, чтобы попасть на лестничную площадку, где стоял Патрик. Услышав приближающийся стук ее каблучков, он отступил в темный угол, не желая, чтобы она заметила его состояние и, не дай Бог, не принялась расспрашивать.

Но Кэтлин уже все увидела. Его бледная кожа блестела в темноте.

…Когда Кэтлин несколько минут назад сказала ему, что они увидятся через неделю, на лице Патрика появилось такое страдающее выражение, что у нее оборвалось сердце. В темноте коридора друг, старший мудрый брат Кэтлин, прощался с ней…

На двери раздевалки было написано: «Для докторов-мужчин». Не так давно надпись выглядела короче: «Для докторов». Тогда среди хирургов Кэтлин была единственной женщиной, пользовавшейся комнатой для медсестер.

Теперь в больнице были отдельные комнаты для переодевания мужчин и женщин независимо от их положения и специальностей. Но Кэтлин решительно направилась к двери мужской раздевалки и вошла без стука.

В комнате находился только Джонатан, вечернее дежурство которого по операционной еще не закончилось. В первый момент Кэтлин подумала, что Патрик принимает душ за дверью с матовым стеклом, через которую ей и придется с ним разговаривать.

Хотя какое это теперь имело значение? Как и вообще что-либо другое… Кэтлин видела перед собой только бледное лицо Патрика, его белые как снег руки, и квадратик кожи груди под расстегнутым воротом комбинезона.

Но Патрик не принимал душ и даже не торопился переодеваться. Он без сил сидел на стуле у двери, откинув назад голову и закрыв глаза. Все его обнаженное до пояса тело было белым как полотно. И казалось безжизненным.

Может быть, он спал? Да, скорее всего.

— Патрик! — тихо окликнула его Кэтлин.

Тело Патрика вздрогнуло, возвращаясь к жизни… Но не к здоровью. Кэтлин вдруг представила себе картину, которую постаралась тут же прогнать, но не смогла. Перед ней возник образ больного, которому для стабилизации задыхающегося от аритмии сердца подключили электростимулятор. Электрический разряд вселяет в больного силы, но ненадолго. Через несколько мгновений его тело снова обмякнет и станет безжизненным.

Только не слабей снова, Патрик! Не слабей!

Казалось, он подчинился беззвучному приказу. Выпрямился, воспрянул и ожил прямо на глазах. Слабая улыбка пробежала по губам:

— Кэтлин!..

— Я хочу знать, что случилось! Ты должен мне все рассказать! Сию же минуту!

Меловая бледность лица Патрика еще больше подчеркивала голубизну его глаз. Голубые, почти синие и не мигающие глаза…

— Черт возьми! Да ничего не случилось! Кроме того, что ты спасла человеческую жизнь. А теперь, надеюсь, все-таки отбудешь в увлекательное путешествие. Я же сейчас еду домой, чтобы лечь в постель, хорошенько выспаться и утром выбросить из головы все мысли о пищевом…

— Никакого пищевого отравления не было!

— Не было?!

— Не было, Патрик! Ты выглядел неестественно бледным с первого дня приезда. Хотя и не до такой степени, как сейчас. Но уже тогда чувствовал себя не лучшим образом, а с тех пор очень ослабел. Это видно невооруженным глазом. Разве не так? Ты даже не в силах пешком подняться на один лестничный пролет.

— Ты всегда была наблюдательна!

— Только не теперь! Мне нужно было заметить и понять все гораздо раньше. Я имею в виду…

— То, что сейчас стало чуть заметнее? Но эта бледность появилась у меня совсем недавно. Когда я попросил тебя вместе прооперировать пациентку, то чувствовал себя нормально. Может быть, и не на все сто процентов, но вполне приемлемо, чтобы работать. А позвонил лишь потому, что решил: пациентке необходимо участие нас обоих. Но этого не получилось. Ибо как раз в те несколько минут…

Лицо Патрика исказилось страдальческой гримасой. Ведь тогда, несколько часов назад, он даже не думал, что находится у критической черты, которую вот-вот может перейти. Но что-то в глубине души, а может быть, сердца или в тайных уголках мозга твердило: «Вспомни клятву Гиппократа, которую ты давал: „Главное — не навреди!“«

Затем все тот же внутренний голос приказал ему забыть о предстоящем отъезде Кэтлин в круиз, позвонить ей и попросить помочь при операции.

— Как хорошо, что я тебе позвонил! — хрипло прошептал он.

Кэтлин отмахнулась от этих слов, не желая отвлекаться от главного.

— У тебя внутреннее кровотечение. Скорее всего язва, симптомы которой ты упрямо не желаешь замечать.

— Все не так просто, Кэтлин. У меня нет никакого внутреннего кровотечения.

— Но тогда что это?

— Не знаю. Но ведь существуют всевозможные отклонения от нормы в работе организма. Я надеюсь, что это одно из них, а потому все скоро пройдет.

Кэтлин испугалась за него. Она поняла, что Патрика проверяли на предмет возможной потери крови. И не потому, что хотели выяснить что-либо тривиальное. У мужчины в его возрасте скорее всего могли подозревать какое-то очень серьезное заболевание, требующее срочного лечения.

Но сам Патрик отложил на неопределенное время дальнейшие диагностические исследования. Кэтлин догадывалась, почему он так решил. Патрик опасался, что у него найдут анемию. Подобный диагноз представлялся вполне возможным, поскольку внутреннего кровотечения обнаружено не было.

Патрик надеялся, что все пройдет само собой. Он не обращал никакого внимания на симптомы, решительно отрицал их. В подобной реакции не было ничего необычного. Ведь, как правило, больные до последней минуты предпочитают не верить в свое смертельное заболевание. По-человечески их можно понять. А Патрик тоже был простым смертным.

Простым смертным, которому становилось все хуже и хуже…

— Мы должны все выяснить до конца! Не откладывая. Сегодня же!

— Мне надо сделать это самому, Кэтлин. Ибо другого выхода просто нет. Первое, что я намерен предпринять завтра утром, когда твой самолет…

— Я не поеду ни в какое путешествие!

— Ты должна!

— Позволь мне самой взять у тебя анализ крови. Уверена, что гемоглобин…

— Ты знаешь процент гемоглобина в моей крови, доктор Тейлор. Ведь для этого достаточно посмотреть на меня! Наверное, ниже двадцати. Ведь так? А что касается протромби-на, то…

Совершенно белыми пальцами, как будто лишенными плоти и состоявшими из одних костей, Патрик приподнял штанину и обнажил икру на правой ноге. Она была усеяна множеством микроскопических фиолетовых пятнышек, подобно млечному звездному пути на небе из полупрозрачной кожи.

— Процент протромбина также очень низкий. Остаются лейкоциты.

Кэтлин вздрогнула. Она не могла не знать, что именно по содержанию в крови лейкоцитов можно точно определить диагноз, которого они оба, как профессиональные медики, больше всего боялись.

— Позволь мне сделать тебе анализ крови, Патрик, — тихо повторила Кэтлин.

Позволь мне остаться рядом, когда ты узнаешь свою судьбу. Узнаешь, что болен лейкемией…

Патрик ответил не сразу. Кэтлин видела, что внутренне он боролся с собой. Боролся, потому что не хотел взваливать на нес свои проблемы. И в то же время не представлял себе, как останется один на один со своей бедой.

— Хорошо, — тихо согласился он. — Но при одном условии: ты не станешь сдавать билет на самолет…

Глава 3

Уэствудская больница

Кардиологическое отделение

Воскресенье, 21 апреля 1999 года

Патрик и Кэтлин наблюдали пробуждение нового дня в Лос-Анджелесе. Ничем другим в тот момент они просто не могли заниматься. Ослепительные лучи восходящего солнца, проникавшие сквозь огромные окна офиса Кэтлин на восемнадцатом этаже, наполняли комнату ярким светом, отчего символы на экране включенного компьютера бледнели и таяли.

Некоторое время их просто невозможно было рассмотреть. Но постепенно глаза стали привыкать и статистические данные анализа крови приняли более четкие очертания. Если бы Кэтлин задернула шторы, то прочитать их было бы легче. Но она упрямо не хотела этого делать, боясь темноты.

Кроме того, у одного из окон стоял Патрик и внимательно разглядывал почти бесцветные на фоне позолоченного неба силуэты ближайших зданий. Лицо его было бледным как мрамор. Да и сам он напоминал статую древнего воина, сурово обозревающего свои опустошенные врагом владения.

О чем он думал? Кэтлин задавала себе этот вопрос и не могла найти ответа. Может быть, Патрик вспоминал восходы солнца, которыми любовался в прошлом и сетовал на то, что многие из них упустил? Или же с грустью думал о будущих утренних зорях, которые ему уже никогда не суждено увидеть?

Возможно, Патрик просто молча молился о ниспослании чуда. Или же с покорностью воспринимал свою судьбу и просто просил Творца замедлить развитие лейкемии и дать ему возможность увидеть еще несколько рассветов…

Тем временем компьютер вернулся к жизни. На его освещенном экране появились светло-зеленые символы. Кэтлин вглядывалась в ослепительно сиявший экран, стараясь разобраться в мерцающих значках. Наконец ей это удалось. Первым стал показатель процента содержания в крови гемоглобина. Патрик предсказывал его на уровне ниже двадцати. На экране же значилось 22%. Однако перед цифрой стоял значок, указывавший на то, что это критический уровень гемоглобина для любого человека, и почти двойное занижение для мужчины в возрасте тридцати восьми лет.

На экране заплясали буквы и цифры, показывающие количество красных кровяных телец на каждую клетку, а также — их размеры и форму. Все оказалось в пределах нормы. Но у Кэтлин это не вызвало удовлетворения. Наоборот, она была разочарована, поскольку надеялась на противоположный результат. Ведь если бы эти показатели оказались неблагоприятными для Патрика, оставалась бы надежда, что причиной кризиса действительно было отравление брюссельской капустой. По его собственному признанию, в последние годы Патрик настолько резко изменил свое питание, что баланс в его организме был почти полностью нарушен. В этих условиях отравление даже таким безобидным для любого здорового человека продуктом, как брюссельская капуста, могло стать вполне вероятным.

Но красные кровяные тельца Патрика не испытывали недостатка в питательных веществах. Это означало, что не строгая диета стала причиной разрушения его костного мозга. Поэтому диагноз лейкемия становился все более вероятным. Тем более что здоровые клетки его костного мозга были вытеснены, угнетены и почти полностью разрушены агрессивной и жадной массой злокачественных.

Курсор на экране монитора замигал. Кэтлин с замиранием сердца ждала появления новых, самых важных показателей, касающихся содержания в крови лейкоцитов. Мерцание стало неистовым, как и биение сердца Кэтлин. На экране появились первые цифры. Медленно, одна за другой. 7… 2…4… 0… Теперь появление еще одной, пятой, цифры могло стать ужасным подтверждением того, чего так боялись Патрик и Кэтлин. Ибо семьдесят две тысячи означали бы содержание недопустимо большого числа лейкоцитов в крови. В десять раз превышающего норму.

Но пятая цифра так и не появилась на экране.

Солнечные лучи сразу стали мягче и наполнили комнату Кэтлин золотой дымкой. Патрик же продолжал неподвижно стоять у окна и наблюдать за восходом солнца.

— Семь тысяч двести сорок, — прошептала Кэтлин.

Патрик не пошевелился. Ей даже показалось, что он не слышал ее слов.

Прошло несколько томительных секунд, прежде чем она услышала хриплый, вырвавшийся из пересохшего горла голос. Могло показаться, что говоривший находился в жаркой пустыне и уже настолько пал духом, что даже не видел лежавшего перед ним оазиса.

— Красные кровяные тельца?

— Нет, Патрик! Это число лейкоцитов.

В норме… В норме…

Вздох облегчения и радости вырвался из груди Кэтлин. Однако она тут же подумала, что и при лейкемии возможен нормальный процент лейкоцитов в периферийных органах при их подавляющем преобладании в общем потоке крови.