Аманда молчала, смотрела куда-то вдаль и все больше убеждалась в правильности своего предположения. Да, Фалконер по натуре действительно психолог. Психолог очень сильный. И сейчас проводит с ней курс лечения, но ведь это так жестоко! Даже бесчеловечно!

Она с укором посмотрела на Фалконера:

— Джесс, зачем мы здесь?

— Я пишу новую книгу.

— Для детей?

— Да. Вы ведь читали «Снежного льва»?

— Того самого, что вы держите в руках?

— Совершенно верно. Я хочу подарить вам этот роман со своим автографом.

— Спасибо. Я обязательно буду рекомендовать его всем будущим родителям. Хочу заставить их поверить, что дети, появления которых они с таким нетерпением ожидают, такие же драгоценные, хрупкие и подверженные опасностям создания, как и ваши снежные львы.

— Подверженные опасностям? Каким бы это?

— Я говорю иносказательно, имея в виду детские сердца и души. Или вам неприятно это слушать?

— Вовсе нет. Я сам думаю точно так же. И считаю, что у всех нас изначально благородные и прекрасные души, но хрупкие и подверженные опасностям.

Они замолчали.

К реальности обоих вернул голос кукушки, выскочившей из висевших неподалеку часов-ходиков.

— Мне пора идти, — забеспокоилась Аманда.

— Позвольте вас проводить.

— Спасибо, Джесс, но не стоит. Я всегда хожу очень быстро. Я получила огромное удовольствие от нашей встречи!

— Я тоже. Вот обещанная книга.

— Спасибо.

Аманда бережно взяла томик «Снежного льва» и собралась уходить, но неожиданно для себя спросила:

— Джесс, я помню, что вы написали книгу о детском питании. Как она называется?

— «Папа, я хочу вкусной картошки!»

Джесс ответил тихо и очень мягко. Но для Аманды его слова прозвучали подобно удару грома. Она побледнела, повернулась и почти бегом бросилась к выходу.

Вот он, ответ на вопрос, почему она стала работать в акушерском отделении! Загадка, которую Аманда так долго старалась разгадать, оказалась очень простой: ей хотелось иметь детей! Своих малышей, подаренных небом. Любить их, растить, жить для них! Вот оно!

Да, она безумно хотела иметь детей. Но с одной оговоркой: у ее дочери или сына должен быть отец! Теперь для Аманды все прояснилось!

…Ее возвращение напоминало ураган. Умытый дождем тротуар радостно улыбался ей навстречу. Аманда летела как на крыльях, если бы не высокие каблуки, которые ежесекундно подворачивались или за что-нибудь цеплялись. Но она упрямо не желала смотреть себе под ноги. Все мысли Аманды были устремлены только в будущее. Туда, где осуществятся казавшиеся несбыточными мечты о любви и материнстве.

Вот наконец и больница. Большой двор с фонтаном. Но почему-то брызги больше не разлетались вокруг, сверкая на солнце сотнями бриллиантов. Они превратились в обыкновенные мокрые капли, уныло падающие вниз, подобно льющимся из глаз безутешным слезам…


— Слава Богу, вы вернулись. И даже на две минуты раньше, чем обещали.

Марианна взглянула на Аманду и нахмурилась:

— Что-нибудь случилось? Вы определенно чем-то расстроены.

— Нет, у меня все в порядке. Просто быстро шла и устала.

— Доктор Фалконер хотел бы с вами поговорить. Он сейчас у себя. А я тем временем позвоню в Седьмой корпус и скажу, что вы скоро придете.

Так… Звонил Патрик. Значит, что-то произошло. Может быть, стали известны результаты утренних анализов? Едва ли. Это требует времени…

Аманда быстро набрала номер телефона. Патрик взял трубку после первого же гудка.

— Аманда?

— Да. Привет!

— Привет!

Голос Патрика был тусклым, лишенным какого-либо выражения.

— Как прошла твоя встреча с Грейдоном Слейком?

— О, очень… В общем, мы с ним о многом поговорили.

— О чем?

— Об изнасилованиях. О разбитых сердцах. А также о книге под названием «Снежный лев». О вкусной картошке, детях и их отцах. Вспомнили Шерри и ее разочарование в… любви.

— Аманда! У тебя что-то случилось?

— Что? Нет, все в порядке. Как ты себя чувствуешь?

— Прекрасно! И хотел бы пригласить тебя на праздничный ужин.

— Так скоро?

— Да, Аманда. Но я обо всем узнал только несколько минут назад. Ты свободна сегодня вечером?

Свободна сегодня вечером ? Нет, я не свободна. И никогда не буду свободна.

— Извини, Патрик, но лучше не сегодня!

— Что ж, пусть так. Выберем другое время. — Сердце Патрика бешено колотилось. — Можно я позвоню тебе вечером домой?

— Что-то произошло, Патрик? Какая-то неприятность?

Да, Аманда, произошло! Очень неприятное! С тобой.

— Я просто хотел сказать тебе кое-что о Грейдоне Слейке.

— Грейдоне Слейке?

— Да, Аманда. Видишь ли, Грейдон Слейк — мой родной брат-близнец. Он же стал моим донором для трансплантации костного мозга. Мы с ним не виделись больше десяти лет. И я хотел бы… Мне необходимо рассказать тебе, почему так получилось.

Глава 25

Уэствудская больница

Понедельник, 6 мая 1999 года

Шею Кэтлин украшала жемчужная нить. Одета же она была точно так же, как на капитанском коктейле во время круиза. Наверное, она одевалась бы так каждый вечер до конца путешествия, если бы досрочно не сошла на берег.

Итак, Джесс Фалконер намерен этой ночью дотронуться до тебя, Кэтлин. Он сделает это независимо от твоей одежды или прически. Потому что хочет. И ты тоже.

Но не будет ли он разочарован, найдя в тебе холодную женщину?

Нет!

Кэтлин дотронулась до жемчужной нитки, как бы подтверждающей ее право быть наследницей Мэгги и Майкла, продолжением их страстной любви.

Но кто сказал хоть слово о любви? Никто! Ни сам Грейдон Слейк, ни герои его романов! А Джесс Фалконер объяснил свои намерения предельно откровенно:

Я очень хотел бы побыть с вами в постели.

Причем сказано это было таким тоном, будто он приглашал Кэтлин сыграть партию в теннис. Впрочем, для Джесса секс тоже был разновидностью спорта.

Сегодня ночью тоже будет одна химия, а не любовь. Правда, в колледже Кэтлин всегда получала по химии высокие оценки. Но ведь химия секса — это скорее прикладная наука, к изучению которой Кэтлин пока еще даже не приступала!

Так или иначе, но сегодня они оба решили заняться ею! Эксперты в этой области говорят, что к сексу надо готовиться и все о нем знать.

Была ли Кэтлин подготовлена? Скорее всего, нет. Ни физически, ни эмоционально. Однако теоретически, с медицинской точки зрения, она знала о половой жизни все.

Все это так. Но ведь я влюблена в него! Боже мой, моя милая, дорогая мама! Ты знала, что это должно было случиться. Так и произошло! Я — твоя дочь. И ко мне, как и к тебе тогда, пришла огромная любовь! Твой Майкл переродился в моего Джесса. Правда, у Джесса, возможно, есть и другие женщины. К тому же он определенно очень привязан к своему льву, которому всегда угрожает опасность из-за роскошной шкуры.

Кэтлин подумала, что все же самое дорогое для Джесса — это его уединение, с которым он просто обвенчан!

Но ведь после этой ночи она окажется, возможно, еще более одинокой, нежели он…

Джесс обещал ужин при свечах. Как романтично! Совсем в духе его произведений. Герои Грейдона всегда обставляли готовящееся искушение женщин подобными атрибутами.

Но сегодня ночью искушения не требовалось. Джесс уже соблазнил Кэтлин, хотя пока еще и не притрагивался к ней. И знал об этом! Ведь, приняв его приглашение на ужин, она тем самым согласилась на все. В том числе и на постель…

Без четверти семь Кэтлин решила срочно переодеться во что-нибудь прозаичное, но не успела.

Джесс пришел чуть раньше условленного часа.

Переодеваться было поздно.

— Здравствуйте, Кэтлин, — сказал он нежно, остановившись в дверях.

— Привет!

— Вы просто потрясающе выглядите.

— О, Джесс! Спасибо за комплимент. Кстати, вы тоже сегодня удивительно импозантны. Входите, пожалуйста!

Кэтлин провела Джесса в гостиную. Он опустился в большое мягкое кресло и пытливо посмотрел на Кэтлин. Губы ее слегка дрожали, а слабый румянец на щеках не мог скрыть их бледности. Кэтлин выглядела очень напряженной. Джесс подумал, что она, возможно, уже слышала о том, что он якобы хотел убить родного брата. Как знать, возможно, в последний уик-энд Кэтлин заставила Патрика рассказать ей всю правду о нем. Правду, которую тот и сам, по сути дела, не знал. Что ж, тем хуже! Значит, не исключено, что она действительно считает его виновным в покушении на убийство!

Всю прошлую неделю Джесс, казалось, шел по раскаленным пескам бескрайней пустыни. Он спотыкался, умирал от жажды, от нежелания жить дальше. Но все же верил, что в конце концов перед ним откроется прекрасный прохладный оазис. И этим оазисом будет она — Кэтлин Тейлор…

Но оазис оказался миражом…

— Что с вами, Кэтлин?

Джессу показалось, что его голос донесся из глубины той самой пустыни.

— Патрик…

Так… Братец все рассказал ей обо мне, и она ему поверила! Поверила каждому слову. В каждое преступление, которое я якобы совершил в своей жизни…

— Патрик? При чем здесь он, Кэтлин?

— При том, что Патрик знает, что вы стали его донором. Извините меня, Джесс!

Кэтлин не сомневалась, что Фалконер тут же рассвирепеет. И если тогда в Мауи Джесс заслонил ее собой от снежного льва, то теперь опасность быть растерзанной исходила бы уже от него самого.

Однако, к се удивлению, никакой бури не последовало. Джесс просто улыбнулся. И как будто даже с облегчением. Хотя в этой улыбке было что-то сексуальное.

— Ерунда все это, Кэтлин. И не стоит больше говорить о том, что уже сделано. К тому же поздно!

— Поздно?

— Да. Патрик уже ничего не может сделать. Если верить Стивену, то мои клетки успели прижиться в его костях.

— Если вы думаете, что он желал бы повернуть все вспять, то ошибаетесь, Джесс! Скажу больше: даже если бы Патрик раньше узнал имя донора, то все равно не отказался бы от трансплантации.

— Не уверен.

— Зато я уверена. Патрик преисполнен глубокой благодарности. И видимо, хотел бы поговорить с вами.

— Неужели?

— Да. Правда, он сказал, что не сможет прийти сегодня вечером. Но ведь вы сами можете его найти.

— У меня на сегодня иные планы, Кэтлин.

— Я это помню.

Кэтлин глубоко вздохнула. Джесс протянул руку и дотронулся кончиками пальцев до ее шеи чуть ниже жемчужной нитки. Кэтлин почувствовала, как ее охватывает дрожь. Но на этот раз не страха, а желания. Страх же сегодня стал уделом Джесса.

Он боялся, что настанет день, когда ему придется покинуть эту женщину, ибо опасность для нее станет слишком реальной. Если же этого не произойдет, то для него может наступить светлый и радостный день, когда можно будет рассказать Кэтлин всю правду о себе. И в первую очередь о том, за какие ужасные преступления он был столь сурово наказан.

Доверяй мне, верь мне, люби меня…

— Вы не голодны, Кэтлин? Ведь нас ждет ужин. Или же вы, как и я, испытываете сейчас голод иного рода?

— Испытываю… — прошептала она.

Но Джесс вновь заметил беспокойство на лице Кэтлин.

— Что вас тревожит?

Его сильная рука обвила хрупкую, нежную шею Кэтлин, как бы готовясь сломать или, наоборот, нежно приласкать ее. Сейчас все зависело от того, превратится ли Джесс Фалконер во льва или пастуха.

— Я голодна… — вновь прошептала Кэтлин. — И напугана…

— Напугана? Кто же вас напу…

— Вы, — не дала ему договорить Кэтлин. — Ваш опыт. Я боюсь обмануть ваши ожидания.

— А я боюсь вас.

— Джесс! Я же говорю совершенно серьезно!

— Я тоже не шучу. Единственный опыт, который сейчас имеет значение, так это наш с вами. И никакой другой! А что касается моих ожиданий, то их может обмануть лишь одно…

— Что?

— Если вы захотите тотчас же уйти отсюда.

— Я не собираюсь этого делать!

— Нет?

— Нет…


В романах Грейдона Слейка герой и героиня говорили между собой исключительно о сексе. В их словах не было ничего грязного, сального или вульгарного. Хотя случись рядом кто-то посторонний, его могла бы шокировать некоторая вольность выражений…

Джесс и Кэтлин объяснялись в любви без слов. Они лишь произносили имена друг друга. И то шепотом или со вздохами. Это была чисто любовная сцена, лишенная вульгарного сексуального налета. Она могла состояться только этой ночью и только здесь. Они не могли придумать ее или подготовить заранее.

Невозможно было даже вообразить нежность, возникшую между ними. Непреодолимое желание. Потребность друг в друге…

— Джесс… — шептала она. — Джесс…

— Кэтлин… — также шепотом отвечал он. — Кэтлин…

— Разве ты не помнишь тот день на озере Грейдон?

Аманда спросила об этом Патрика впервые после инцидента между братьями на озере.

— Нет, не помню. Но Джесс все мне рассказал в камере. Признался в обоих преступлениях.