И теперь девушка с интересом рассматривала добротную мебель из натурального дерева, скатерть с искусной ручной вышивкой, люстру с хрустальными подвесками, напольные часы с маятником у стены – в тот самый миг они ожили и пробили начало девятого часа, словно приветствуя ее. Предметы относились к разным десятилетиям, но гармонично уживались в одном интерьере, как когда-то родственники в этой сплоченной семье. Теперь фотографии тех, кого уже нет, смотрели из-за стекла высокого книжного шкафа с собраниями классиков.

Ей бы хотелось разглядеть их лица, но пора было браться за дело. Полина подошла к окну и оглядела высокую пушистую ель. Казалось, ее бросили наряжать на середине процесса. Полина догадывалась, что Иван начинал украшать новогоднее дерево с Ариной, а потом что-то им помешало. Уж не в этом ли причина ссоры с отцом?

Она прислушалась – где-то в глубине квартиры мерно звучали голоса. Пусть отец с сыном поговорят, им это нужно. А Полина пока нарядит елку.

Коробка с игрушками оказалась настоящей сокровищницей. Здесь были старинные шары ручной работы, сосульки и шишки, персонажи сказок и звери разных мастей. Какие-то игрушки были Полине знакомы – у нее самой дома были такие же, какие-то она видела впервые и с интересом разглядывала, бережно держа в руках. Больше всего Полина боялась случайно разбить фигурку, которая хранила в себе ценные воспоминания.

– Полина, мы пришли помочь!

Она уже навесила половину из оставшегося в коробке, когда на пороге появились отец и сын. По их спокойным приветливым лицам было понятно, что они помирились и простили друг друга.

– Хотя я вижу, что вы и без нас хорошо справляетесь, – улыбнулся Иван, с одобрением оглядев плоды ее трудов.

– Вот только до верха не достаю, – посетовала Полина, указав на пустующие над ее головой ветви.

– Это мы исправим! – Старший Царев подхватил из коробки сиреневую шишку и пристроил ее поближе к макушке ели.

Втроем работа закипела быстрее и веселее. Иван с отцом наперебой вспоминали семейные истории, связанные с разными игрушками, а Полина с удовольствием слушала. Несколько раз они с Иваном столкнулись у елки и со смущенными улыбками отпрянули друг от друга. В другой раз их пальцы встретились в коробке, куда они одновременно потянулись за игрушками. Эти случайные сближения заставляли сердце Полины биться чаще и казались предвестниками чего-то большего. Ведь когда двое вместе наряжают елку, рукой подать до Нового года вместе.

Вот и последняя игрушка в коробке – румяная Снегурочка в голубой шубке. Иван и отец с улыбкой уступили Полине честь закончить торжественное украшение ели. С бьющимся сердцем Полина подвесила Снегурочку рядом с Дедом Морозом, который уже давно занял центральное место на елке.

– Вот это правильно. Снегурочка и Дед Мороз всегда должны быть вместе. – Андрей Павлович озвучил ее собственную заветную мечту. – А теперь давайте пить чай! Я заварю с липовым цветом, мой фирменный.

Он ушел колдовать на кухню, и Полина с Иваном впервые оказались вдвоем в домашней обстановке, без костюмов и масок, лицом к лицу.

– У вас замечательная квартира, Иван Андреевич, – заметила Полина, – со своей историей и уникальной атмосферой.

– Мы давно ничего не меняли, – словно извиняясь, ответил Иван. – Наверное, вам все кажется ужасно старомодным…

– Что вы, Иван Андреевич! – горячо возразила Полина. – Ваш дом – настоящее родовое гнездо, полное прекрасных вещей.

– Вы правда так думаете? – Иван растерянно взглянул на нее. – Мне казалось, этому дому срочно требуются перемены. Я собирался сделать ремонт в Новом году, освежить обстановку, избавиться от старых вещей.

– Чтобы освежить обстановку, необязательно избавляться от старых вещей, – возразила Полина. – Можно по-новому обыграть их в интерьере. Разве можно вынести этот шкаф? Он же душа этой гостиной. – Полина подошла к давно манившему ее книжному шкафу, с трепетом коснулась потемневшего от времени дубового корпуса, взглянула на фотографии за стеклом. Ей бы хотелось стать частью этой семьи, где у мужчин такие открытые и решительные лица, а женщины очаровательны и добры…

– Это дед Борис. Бабушка Валя. Дед Аристарх. Бабушка Лиза, – остановившись рядом, тепло перечислил Иван, словно представлял ее своим родным. – А это мама. – Молодая жизнерадостная женщина, задорно и открыто смотревшая с выцветшей фотографии, была немногим старше Полины. Но даже на потускневшем снимке ее васильковые, как у сына, глаза блестели, как звезды.

– Она выглядит очень счастливой, – тихо заметила Полина. Ей сделалось горько от того, что мама Ивана так рано ушла из жизни.

– Они с отцом были очень счастливы, – сказал Иван.

– Я и сейчас счастлив, что Лиля была в моей жизни, – объявил Царев-старший, внося в гостиную поднос. В центре его высился фарфоровый заварочный чайник, рядом стояли чашки и блюдца из того же набора и хрустальная вазочка с конфетами.

Андрей Павлович поставил поднос на стол и принялся ловко расставлять посуду, а Полина и Иван помогли ему.

Когда чай был разлит, Полина с восхищением подняла чашечку из тонкого ленинградского фарфора, украшенного знаменитой кобальтовой сеткой. Как и все вещи в этой гостиной, сервиз тоже был с историей. Наверное, еще бабушки Ивана пили из этих чашек, будучи молодыми.

– Этот сервиз моим родителям на свадьбу подарили, меня тогда еще на свете не было, – словно прочитав ее мысли, пояснил отец Ивана и с улыбкой взглянул на сына. – К сожалению, до наших дней он дошел не полностью…

– Отец! – смутился Иван. – Ну, было, разбил в детстве чашку…

– А потом еще блюдце, когда поил из него молоком уличную кошку, – припомнил отец.

– Кошку? – улыбнулась Полина, предвкушая занятную историю.

– Кошка была голодная, вот я и схватил первое попавшееся блюдце, – оправдывался Иван. – Я же не думал, что она его хвостом смахнет…

– А что потом стало с кошкой? – заинтересовалась Полина.

– Кошка с тех пор у нас и осталась, – поведал Андрей Павлович. – Не выгонять же ее на улицу, после того как она попировала из императорского фарфора!

Полина уже давно не чувствовала себя так легко и непринужденно. С каждой минутой она все больше подпадала под магию этого уютного дома, где царили любовь и понимание. Где бездомная кошка вместе с миской молока получала приют и заботу, а маленького сына не ругали за разбитую чашку семейного фарфора, только с любовью журили, объясняя его ценность.

– Никогда не пила такого вкусного чая, – призналась Полина, смакуя горячий напиток. Как будто ароматные цветы липы впитали в себя само тепло июньского солнца, и теперь это тепло растекалось внутри, согревая самую душу.

Беседа текла легко и непринужденно. Андрей Павлович то рассказывал забавные семейные истории, то расспрашивал Полину о том, как ей работается с Иваном. Полина, конечно, не сдержала чувств: горячо заверила, что Иван Андреевич – лучший начальник на свете и настоящий герой, сумевший вывести фирму из кризиса и сохранивший рабочие места сотрудникам.

– Скажете тоже – герой! – смутился Иван. – Я просто выполнял свою работу.

А старшему Цареву было приятно слышать слова Полины. Она заметила, как во время чаепития он с одобрением поглядывал на нее – по-отечески тепло, как на дочку.

– А хотите посмотреть семейный альбом? – предложил Андрей Павлович, когда допили чай.

– С удовольствием! – откликнулась Полина. Ей было интересно все, что было связано с Иваном.

– Как заскучаете – дайте мне знать, – шепнул Иван, пока его отец доставал альбом из книжного шкафа. – О предках отец может рассказывать часами.

Полина только улыбнулась – разве можно заскучать рядом с Иваном? Тем более она уже успела убедиться, что его отец – замечательный рассказчик.

Даже фотоальбом в доме Царевых оказался настоящей семейной реликвией – тяжелый, в кожаном переплете, потертом тысячей бережных прикосновений, с картонными страницами, которые хранили пожелтевшие от времени снимки.

Открывала историю семьи Царевых парадная черно-белая фотография из ателье. Серьезный мужчина с бородой и усами, одетый в гимнастерку, положил руку на плечо сидящей на стуле жены. Та была красивая и располневшая от родов русская красавица, в строгом платье с длинными рукавами и с глухим воротом. На руках она держала младенца в чепчике, на детском стульчике рядом сидел мальчик лет трех, а рядом стояли еще трое детей постарше.

– Прапрадед мой, Гаврила Кузьмич, был из деревенских, – с гордостью поведал отец Ивана.

– Надо же, сколько детей! – удивилась Полина. А потом пригляделась к дате в углу снимка и в изумлении ахнула: – Тысяча девятьсот шестнадцатый? Да этой фотографии сто лет!

– Семья была из зажиточных, – добавил старший Царев, – держали двух коров, двух лошадей, коз. Во время коллективизации, конечно, все отобрали, тогда перебрались в город. С тех пор мы стали городскими, а Гаврила Кузьмич пошел работать железнодорожником.

Следующая фотография была сделана в 1940-м. На ней малышка в чепчике уже сама стала мамой, только в отличие от своей матери, убиравшей длинные волосы в пучок, она уже стригла волосы наподобие каре. А на руках держала улыбающуюся толстощекую дочку.

– Это моя бабушка Валя, – с любовью пояснил Иван.

Дальше шли военные годы – предки по отцу и матери Ивана сражались в рядах Советской армии. Полина с живым интересом рассматривала благородных, честных и отважных мужчин в военной форме, находила в них общие с Иваном черты и слушала про их подвиги. Иван с отцом рассказали, как прошли по Москве в мае с фотографиями своих родных знаменитым маршем победы. А Полина с сожалением призналась, что о подвигах своих предков не знает – они пропали в войну, и их фотографий не осталось. Из родных Ивана до конца войны прошел только прадед со стороны матери, другой погиб в бою.

И вот, наконец, на снимках замелькали мирные пятидесятые. Семейные прогулки по грибы в березовой роще, девочка Валя в ситцевом платье с гордостью держит полную корзину лесных грибов, рядом стоят родители. А на соседней странице – футбольная команда мальчишек на школьном дворе, среди них – озорной подросток Борис. Будущие бабушка и дедушка Ивана еще дети и не встретились друг с другом. Дальше – шестидесятые, свадьба, вчерашние школьники стали женихом и невестой.

– Тогда им этот сервиз и подарили, – напомнил старший Царев. – Может, еще чая, Полина?

Полина отказалась – не хотелось отрываться от увлекательной истории семьи, которая оживала на страницах альбома.

На следующем снимке супруги стали постарше, а семья увеличилась. Они стояли у елки с маленьким мальчиком, в этой самой гостиной, только обои и шторы были другие.

– Я это я, – усмехнулся Андрей Павлович в ответ на немой вопрос Полины. – И квартира эта, родители в нее вскоре после моего рождения въехали. Отцу от завода дали, он на ЗИЛе работал, машины собирал.

Картины семейного счастья сменяли друг друга – праздники, застолье в кругу близких, отпуск на морском берегу, выходной в сосновом бору. Похожие фотографии были и в семейном альбоме Полины, который начинался с ее бабушек и дедушек. На многих снимках попадались предметы, сохранившиеся в обстановке гостиной – книжный шкаф, часы, скатерть. Полина не ошиблась – все это были вещи с историей, память о предыдущих поколениях, живших здесь.

Последние страницы альбома занимали фотографии Ивана и его родителей. Сначала – несколько свадебных снимков. Юные и счастливые жених с невестой светились от счастья и не сводили друг с друга сияющих глаз.

– Нам было по двадцать, когда мы встретились с Лилей. – Взгляд Ивана Павловича счастливо затуманился. – Это была любовь с первого взгляда.

Иван склонился над альбомом рядом с Полиной, и ее сердце сладко забилось. Любимый был так близко – только руку протяни. Этим необыкновенным зимним вечером, когда он впустил ее в свой дом, Полине начало казаться, что он открыл ей и свое сердце. И сейчас она с живым интересом рассматривала фотографии его семьи и мечтала о том, чтобы стать ее частью. Ведь не всем же девушкам подряд старший Царев показывает семейный альбом? Полине очень хотелось верить, что это что-то значит.

– Лиля была прекрасной кулинаркой. Такие торты готовила! А это платье Лиля сшила сама… А здесь мы впервые все вместе поехали на море, в Сочи. Лиля хорошо плавала и Ваньку научила. – Старший Царев с любовью рассказывал о жене, листая страницы альбома. – А это наш последний Новый год с Лилей… Ване здесь десять. – Он замолчал над фотографией, которая завершала альбом.

Бабушка и маленький Ваня, в костюме мушкетера, с улыбкой смотрели в объектив, а счастливые супруги – друг на друга. И казалось, именно от их любви разгорался золотой фонарик, висевший между ними на елке.

– Как жаль, что ее не стало так рано, – грустно заметила Полина.

– Она всегда в моем сердце, – с нежностью обмолвился отец Ивана, и Полина поняла, что настоящая любовь не заканчивается даже со смертью одного из любящих. – С первого взгляда и навсегда.