…Я прислонилась къ стѣнѣ обдумывая, что мнѣ прежде всего сдѣлать. Единственной возможностью было отправиться въ гостиницу. Денегъ у меня не было кромѣ той мелочи, которая осталась у меня отъ полукроны, но у меня при себѣ были мои кольца, и я знала, что на слѣдующій день сумѣю продать ихъ. Я только страшно боялась обоихъ мужчинъ, стоявшихъ на улицѣ. Я была увѣрена въ томъ, что это полицейскіе и что они послѣдуютъ за мной повсюду, а потомъ позвонятъ дядѣ Филю съ сообщеніемъ, гдѣ я нахожусь.

…Какъ долго я простояла на лѣстницѣ, не знаю. Мнѣ показалось это цѣлой вѣчностью, но по всей вѣроятности это продолжалось только полчаса. Я думала, что если достаточно долго останусь наверху, то это покажется имъ слишкомъ продолжительнымъ и они уйдутъ.

…Наконецъ мнѣ стало холодно. Усталость и голодъ усиливались съ минуты на минуту: я просто дольше не могла стоять. Я сошла внизъ и сперва осторожно посмотрѣла на улицу. Не замѣтивъ никого, я заставила себя выйти изъ дому. На моментъ я остановилась, обдумывая въ какомъ направленіи мнѣ пойти, и вдругъ раньше чѣмъ я успѣла сообразить, какъ это случилось, я стояла прижавшись къ стѣнѣ дома, и двое ужасныхъ людей стояли передо мной.

Она содрогнулась отъ воспоминанія.

— Что сказалъ вамъ нашъ косоглазый другъ?

— Ахъ, не въ томъ дѣло, что онъ сказалъ, а въ томъ какъ онъ это сказалъ. Онъ заговорилъ со мной по-ливадійски.

— Я такъ и думалъ, — спокойно кивнулъ Тони.

— Онъ сказалъ: не пугайтесь, мадамъ, мы ваши друзья, — по крайней мѣрѣ мнѣ кажется, что это было нѣчто подобное. Я была слишкомъ испугана, чтобы разслышать какъ слѣдуетъ, ну, а въ слѣдующій моментъ появились вы. — Она глубоко вздохнула. — О, какъ я была рада! — добавила она съ наивной благодарностью.

— Я тоже, — сказалъ Тони, — а также Бэггъ. Я думаю, что мы дѣйствительно всѣ были рады, за исключеніемъ вашихъ друзей. Вы, впрочемъ, вполнѣ увѣрены, что раньше никого изъ нихъ не видали? — добавилъ онъ послѣ короткаго размышленія.

— Вполнѣ увѣрена, — кивнула Изабелла. — Я никогда не забываю ни одного лица, тѣмъ болѣе такія лица.

— Да, — согласился Тони, — такія лица, какъ эти, могутъ остаться въ памяти. — Онъ всталъ и въ теченіе нѣсколькихъ секундъ наблюдалъ за Изабеллой съ задумчивымъ выраженіемъ лица.

— Теперь, значитъ, вы знаете все, — неувѣренно начала Изабелла. — Не желательно ли вамъ, чтобы я отправилась въ какое-нибудь другое мѣсто?

— Уйти въ другое мѣсто? — повторилъ Тони. — Моя несравненная восхитительная кузина, о чемъ вы, собственно говоря, думаете?

— Но подумайте только, — настаивала она, — все это можетъ повлечь за собой всяческія непріятности. Я не знаю, кто эти отвратительные люди и чего они желаютъ, но у меня есть какая-то увѣренность, что они меня рано или поздно снова найдутъ. И кромѣ того есть еще мой дядя и Да-Фрейтасъ. О, вы понятія не имѣете, что за человѣкъ этотъ Да-Фрейтасъ. Онъ не остановится ни передъ чѣмъ, чтобы снова прибрать меня къ рукамъ, — это я навѣрно знаю.

— Охотно вѣрю вамъ, — съ довольнымъ видомъ улыбнулся Тони. — Я считаю его за совершенно безсовѣстнаго прохвоста. — Съ заразительнымъ смѣхомъ онъ протянулъ Изабеллѣ обѣ руки, и послѣ секунднаго колебанія она вложила въ нихъ свои.

— Моя милая Изабелла, — сказалъ онъ на этотъ разъ почти серьезно. — Развѣ вы все еще не освоились съ фактомъ, что это самая великолѣпная комедія, которую только могло выдумать Провидѣніе? Я готовъ доиграть ее до конца. Даже если мнѣ до конца жизни каждый день придется вставать къ завтраку. Кромѣ того, — добавилъ онъ слегка подмигнувъ, — въ случаѣ, если вы дѣйствительно желаете стать королевой Ливадіи…

— Я? — воскликнула Изабелла отъ ужаса. — Ни за что въ жизни я не хотѣла бы вернуться туда! Охотнѣе всего я осталась бы у васъ, то-есть понятно, — она слегка покраснѣла, — пока не вернется миссъ Радсонъ.

— Конечно, — согласился Тони.

Внезаннымъ движеніемъ Изабелла высвободила свои руки изъ его рукъ и тоже встала.

— Но мнѣ во всякомъ случаѣ не хочется причинять вамъ непріятности или… или вводить васъ въ расходы, — немного смущенно сказала она.

— Что касается расходовъ, то дѣло уже улажено, — сказалъ Тони. — Я посовѣтовался съ самымъ извѣстнымъ закладчикомъ Лондона, и онъ сказалъ мнѣ, что ваша бабушка обладала замѣчательнымъ вкусомъ. Вамъ вообще не нужно закладывать колецъ, за одну брошку онъ далъ мнѣ семь тысячъ фунтовъ.

— Семь тысячъ фунтовъ! — повторила Изабелла, почти захлебнувшись отъ изумленія. — Какъ прекрасно! Я могу существовать на это всю жизнь! Эту брошь Педро далъ мнѣ, когда мы были помолвлены… Мнѣ кажется, что я даже не имѣю права оставить ее себѣ…

— Великолѣпно! — звонко разсмѣялся Тони. — Мнѣ хотѣлось бы посмотрѣть на лицо Да-Фрейтаса, когда онъ узналъ, что вы взяли ее съ собой. Впрочемъ, намъ, по всей вѣроятности, довольно скоро придется повидать его лицо, если только дядя Филь не былъ настолько взволнованъ, чтобы быть въ состояніи узнать меня снова.

— Узнать васъ снова? — широко раскрывъ глаза, повторила Изабелла. — Но вѣдь онъ васъ сегодня утромъ видѣлъ въ первый разъ!…

— Въ томъ-то и дѣло, что нѣтъ: я вчера утромъ случайно находился въ вестибюлѣ нашего клуба, когда онъ влетѣлъ, чтобы очевидно сообщить Да-Фрейтасу о вашемъ исчезновеніи. По крайней мѣрѣ я предполагаю, что онъ пришелъ ради этого. По другому поводу онъ врядъ ли былъ бы столь взволнованъ.

— О, Боже! — въ отчаяніи воскликнула Изабелла. — Въ такомъ случаѣ онъ можетъ у Да-Фрейтаса узнать, кто вы такой?

Тони кивнулъ головой.

— Въ концѣ концовъ, вѣдь не приходится ожидать имѣть всѣ козыри на рукахъ, — сказалъ онъ съ философскимъ спокойствіемъ. — Въ противномъ случаѣ игра была бы слишкомъ скучной.

Вдругъ Изабелла съ рѣшительнымъ видомъ стиснула руки:

— Мнѣ все равно, — упрямо заявила она. — Я ихъ не боюсь, я думаю, что вообще ничего не буду бояться… пока вы мнѣ помогаете.

IX.

Старые часы въ углу пробили половину десятаго, когда Гью съ пачкой бумагъ въ рукѣ вошелъ изъ своего бюро въ вестибюль. Онъ едва успѣлъ ступить на нижнюю ступеньку лѣстницы, какъ неожиданно остановился, какъ вкопанный.

Внизъ по лѣстницѣ сходилъ съ неизбѣжной сигаретой во рту, съ улыбкой на лицѣ, вполнѣ одѣтый сэръ Энтони Конвей, баронетъ.

Гью недовѣрчиво посмотрѣлъ на него.

— Ради Бога, Тони, — произнесъ онъ наконецъ, — неужели это значитъ, что ты дѣйствительно два дня подрядъ вставалъ къ завтраку?

— Такъ точно, — съ достоинствомъ отвѣтилъ Тони. — Въ качествѣ будущаго члена парламента отъ Сѣвернаго Бэлльхэма я чувствую себя обязаннымъ вести строго британскій образъ жизни.

Онъ тѣмъ временемъ сошелъ внизъ и взялъ своего кузена подъ руку.

— Я сказалъ Спальдингу, что желаю имѣть на завтракъ поджаренный хлѣбъ, яйца на салѣ, мармеладъ и „Таймсъ“. Пойдемъ со мной, и помоги мнѣ справиться со всѣми этими вещами.

— Собственно говоря, у меня сегодня очень много дѣла, — сказалъ Гью. — Но это само по себѣ стоитъ жертвы видѣть тебя читающимъ „Таймсъ“ и завтракающимъ какъ слѣдуетъ.

Онъ открылъ дверь въ кабинетъ, гдѣ Спальдингъ какъ разъ заканчивалъ сервировку аппетитнаго завтрака.

— Все въ порядкѣ? — освѣдомился Тони.

— Такъ точно, сэръ Энтони. „Таймсъ“ положенъ у вашей тарелки.

— Вы можете не ожидать, Спальдингъ, — сказалъ ему Тони. — Я самъ буду прислуживать себѣ за завтракомъ: это больше соотвѣтствуетъ добрымъ англійскимъ традиціямъ.

Спальдингъ съ поклономъ удалился. Тони налилъ себѣ чашку чая.

— Ты, по всей вѣроятности, уже позавтракалъ, Гью? — освѣдомился онъ.

— Да, но если ты имѣешь намѣреніе разъ навсегда придерживаться прекрасной привычки вставать рано, то отнынѣ я буду ожидать тебя.

— Ахъ, да, пожалуйста. Тогда мы будемъ читать другъ другу вслухъ лучшія статьи изъ „Таймса“. Генри и Лаура дѣлаютъ это каждое утро. Впрочемъ, сегодня я встрѣчусь съ ними за лэнчемъ, — добавилъ онъ, сдѣлавъ глотокъ изъ чашки и закуривая новую сигарету.

— Гдѣ? — освѣдомился Гью.

— У тети Фанни. Она писала мнѣ сегодня утромъ, что они придутъ, и просила у меня помощи. Я не могу предоставить ее имъ обоимъ… Она понемногу становится слишкомъ старой для такой тяжелой работы.

— Я думаю, что тетя Фанни нарочно подстрекаетъ тебя потѣшаться надъ ними обоими, — строгимъ тономъ замѣтилъ Гью.

— Для этого меня вовсе не нужно подстрекать, — запротестовалъ Тони, положивъ на тарелку кусочекъ нѣжно подрумяненнаго сухаря.- Если бы я не былъ въ состояніи смѣяться надъ Лаурой, я долженъ былъ бы плакать.

— Было бы лучше для тебя немного слушать ее. Но, понятно, нѣтъ никакого смысла давать тебѣ совѣты.

— Но ты совершенно ошибаешься, — запротестовалъ Тони. Онъ откинулся на спинку кресла и посмотрѣлъ на своего кузена, съ ядовитой насмѣшливостью подмигивая глазами. — Въ данный моментъ я, напримѣръ, серьезно думаю о томъ, не послѣдовать ли мнѣ совѣту, который ты мнѣ далъ вчера.

— Въ какомъ смыслѣ? — недовѣрчиво спросилъ Гью.

— Насчетъ Изабеллы, — отвѣтилъ Тони.

— Въ самомъ дѣлѣ, — сказалъ Гью съ замѣчательнымъ спокойствіемъ, въ то время, какъ на лицѣ у него явственно выступила красная краска.

Тони мирно кивнулъ.

— Нѣкоторыя вещи, дошедшія съ того времени до моего свѣдѣнія, привели меня къ мысли, что, быть можетъ, ты въ самомъ дѣлѣ правъ. Какого ты мнѣнія, впрочемъ, объ Изабеллѣ? — добавилъ онъ послѣ нѣкоторой паузы.

Гью былъ, очевидно, подготовленъ къ этому вопросу.

— Я былъ пріятно разочарованъ, — признался онъ. — Она во всякомъ случаѣ очаровательное созданіе и показалась мнѣ даже очень честной и откровенной.

— Да, — кивнулъ Тони, — я тоже нахожу это. И тѣмъ печальнѣе я себя чувствую, что дольше не могу ей помогать.

— Дольше не можешь помогать ей? — повторилъ Гью. — Что ты хочешь сказать этимъ?

— Видишь ли, она вчера разсказала мнѣ свою исторію, и это такая вещь, передъ которой молодому политику, стоящему у порога своей карьеры, лучше слѣдовало бы отступить. Она, впрочемъ, сама согласилась съ этимъ. Боюсь, что намъ не останется ничего другого, какъ попробовать поскорѣе отдѣлаться отъ нея.

Гью съ недоумѣніемъ посмотрѣлъ на своего кузена.

— Я хотя не знаю, о чемъ ты говоришь, — сказалъ онъ, — но убѣжденъ, что ты ее, очевидно, неправильно понялъ. Во всякомъ случаѣ твое предложеніе невозможное. Не можешь же ты въ самомъ дѣлѣ такъ просто подобрать человѣка на улицѣ и потомъ такъ легкомысленно и эгоистично снова выбросить за бортъ! Что же тогда дѣлать бѣдной дѣвочкѣ? Въ концѣ концовъ, ты по собственной свободной волѣ взялъ на себя отвѣтственность за нее, и ты долженъ ее или отослать обратно къ роднымъ, или инымъ образомъ позаботиться о ней.

— Къ сожалѣнію, тутъ имѣется нѣкоторое препятствіе, — возразилъ Тони. — Ея родители умерли, а ближайшiе родственники въ данное время всѣ безъ опредѣленнаго положенія.

— У нея есть профессія? — освѣдомился Гью.

Тони кивнулъ:

— Да, она королева.

Нѣсколько секундъ царила глубокая тишина.

— Кто она? — слабымъ голосомъ спросилъ наконецъ Гью.

— Королева, — спокойно повторилъ Тони. — Не скажу, что я считаю эту профессію весьма подходящей для женщины, но въ концѣ концовъ она была такъ воспитана и…

Гью отодвинулъ свой стулъ.

— Послушай-ка, Тони, о чемъ, собственно, ты говоришь?

Тони высоко поднялъ брови.

— Я говорю объ Изабеллѣ, — терпѣливо объяснилъ онъ, — о нашей кузинѣ Изабеллѣ, о милой маленькой рыжеволосой дѣвочкѣ, которой ты вчера давалъ уроки садоводства. Она единственная дочь въ Бозѣ почившаго пьяницы дона Франциско Ливадійскаго.

Гью открылъ ротъ, словно пытаясь сказать что-то, но не былъ въ состояніи испустить ни одного членораздѣльнаго звука.

— Кромѣ того, — спокойно продолжалъ Тони, — она нареченная невѣста нашего свѣтлѣйшаго друга дона Педро V.

Гью потребовалось почти сверхчеловѣческое напряженіе, чтобы снова овладѣть способностью рѣчи.

— Да нѣтъ же! Этого не можетъ быть! Ты потѣшаешься надо мной!

— Потѣшаюсь? — съ достоинствомъ повторилъ Тони. — О чемъ ты думаешь!

Съ трагическимъ видомъ Гью вознесъ обѣ руки.

— Но это значитъ дойти до точки! — воскликнулъ онъ, вставъ и начавъ взволнованно ходить взадъ и впередъ по комнатѣ. Потомъ онъ остановился передъ Тони и сказалъ:

— Это ужаснѣйшее положеніе для тебя! Если дѣвочка дѣйствительно то, что ты говоришь, то вся дипломатія будетъ поставлена на ноги, чтобы найти ее. Ради Бога разскажи мнѣ всю исторію. Можетъ быть, еще есть какая-нибудь возможность поправить дѣло?

Гью снова сѣлъ на свое мѣсто, и Тони, закурившій третью сигарету, началъ разсказывать ему романтическую исторію Изабеллы болѣе или менѣе такъ, какъ она сама разсказала ему наканунѣ. Онъ разсказывалъ по своему обыкновенію смакуя подробности, причемъ Гью горѣлъ отъ нетерпѣнія. Тѣмъ не менѣе онъ сумѣлъ быть настолько сдержаннымъ, чтобы не прерывать Тони вопросами или замѣчаніями.