Маргарет Барнс - Изабелла Прекрасная

Мортимер послал Дракона за сэром Джоном Мальтраверсом, другом, который убежал во Францию после расправы над Ланкастером. Казалось, что Мортимер собирается взять с собой только этих двух мужчин. Она видела через раскрытую дверь, как он чертил примерную схему для Мальтраверса и отдавал распоряжения Дракону по поводу лошадей.

Когда он вернулся к ней, Изабелла уже была одета для поездки.

— Молодец, женщина! — сказал он улыбаясь впервые после того, как были получены новости. — Когда-нибудь я поставлю вас во главе армии-победительницы!

— Вы уже прежде думали об этом? — спросила она, указывая на карту. Он сунул ее кошель вместе с деньгами, которые были при нем.

— Мы же знали, что так случится — вы и я!

— Но мы никогда не обсуждали это. Мне кажется, я была довольна даже тем кратким сроком, который нам удалось украсть у жизни, чтобы быть вместе.

— Почему вы говорите о нашем партнерстве, как будто это что-то временное? Оно сможет продолжаться, если мы оба будем этого хотеть!

Он крепко обхватил ее плечи своими сильными руками и пристально посмотрел ей в лицо.

— Путь, который я наметил для Мальтраверса, ведет к границам Франции, а потом и в Англию.

— Вы всегда собирались вернуться обратно?

— Естественно, и вы всегда знали об этом.

Он осторожно усадил ее в кресло и налил им вина. Он держал бокал у ее губ — у Изабеллы так дрожали руки, что она непременно пролила бы вино на платье. Потом Мортимер присел на край стола, рядом с нею и выпил свое вино залпом. Позади него стоял высокий светильник, который резко высветил его мужественное чисто выбритое лицо.

— Изабелла, пришла пора поговорить о нас без всяких утаек, — сказал он, когда вино несколько успокоило ее. — Что вы думаете о будущем?

— Я вернусь в Англию, если вы готовы рисковать своей жизнью. Я никогда больше не соглашусь вести прежнюю страшную жизнь. И еще одно. Я теперь знаю, что против меня у супруга есть улики, и я могу вернуться туда только как его враг!

— И когда мы будем там, — продолжал настаивать он, не говоря ей, что он читает самые сокровенные ее мысли и всегда может направить их по нужному ему руслу, — у нас может найтись множество друзей.

— Друзей — да. Но нам нужна поддержка! Мой кузен, сын Ланкастера, будет нам помогать.

— Орлетон, епископ Херфорда, занимался нашими делами. Он написал мне, что половина баронов выступят за нас.

— А народ…

Губы Изабеллы разогнулись в улыбке от приятных воспоминаний. И Мортимер тоже чуть расслабился.

— Они вас обожают, такую красивую и обиженную королеву. Разве я не прав? Ваш дядюшка Ланкастер прекрасно их обработал.

— Они просто любят меня, без всяких его хитростей. Маргарита всегда говорила: «Если народ на вашей стороне…»

Они продолжили шепотом, чтобы их не слышали дамы, которые суетились в соседней комнате. Они так хорошо понимали друг друга, что говорили незаконченными фразами.

— Роджер, какая у нас цель? Что вы собираетесь делать, когда мы будем там? — спросила она.

Он задумчиво двигал пустой бокал по столу.

— Вернуть все, что принадлежало мне. И вам! Постараться, чтобы вас восстановили в королевских правах. И помогать вам править!

Его храбрость превзошла все ее самые смелые ожидания.

— Кто станет королем? — спросила она, осторожно подбирая слова.

— Ваш сын.

— Король-марионетка. Все настоящие права будут у нас в руках. Пока Англия снова не станет сильной. Роджер, а вы сами не хотели бы стать…

— Нет, клянусь вам в этом. Мальчик должен стать королем, хотя бы номинально. Эдуард III..

— Ты об этом думал еще тогда, когда убедил меня послать за ним в Англию?

Мортимер не стал отрицать очевидного. Он откинул голову и захохотал.

— Боже, какие же они глупцы, что выпустили его из страны!

Потом он сразу стал серьезным и близко наклонился к ней. Свет свечей странно отражался в его удивительных глазах в коричневую крапинку.

— Изабелла, будешь ли ты меня поддерживать и в этом?

Она встала и пристально взглянула на него. Она вспомнила, как ей иногда хотелось полной власти, особенно в те минуты, когда Эдуард поступал особенно глупо!

— Мне кажется, что я, женщина, могу править страной гораздо лучше, чем ею управляли в течение многих мучительных лет! Я так часто чувствовала это! И если ты будешь рядом мной… — тогда в этом наше будущее…

— Ты со мной согласна?

Она не ответила. Ее воодушевление внезапно угасло. Она лишь на мгновение почувствовала, что их ждет что-то необыкновенное. Мортимер наклонился ближе и заглянул ей прямо в глаза.

— Я выложил тебе все мои тайный мысли. Нас подгоняет время, а ты все еще что-то скрываешь от меня. Если мы вместе в этой жестокой борьбе, между нами должна быть полная откровенность и доверие, без ложного стыда. Ты что-то недоговариваешь? Ради чего ты живешь, ради власти? В чем дело, Изабелла?

Она была поражена его проницательностью. Его пристальный взгляд, казалось, гипнотизировал ее. Иногда в последнее время она задумывалась, почему Мортимер обладает над ней такой сильной властью? Он осторожно вытаскивал из нее слово за словом, как будто она говорила во сне. Она даже не подозревала, что собиралась все ему высказать.

— Сломать Хьюго Деспенсера, как он сломал мою жизнь!

Она без смущения высказала ему свое самое заветное желание — отомстить за поруганный брак! Все остальное пока еще было закрыто темной завесой…

— Я обещаю тебе сделать это, — сказал Мортимер. На лестнице послышались шаги. Пора было трогаться в путь.

Никто из них не упомянул Эдуарда. Казалось, он исчез из жизни, как только они перестали думать и говорить о нем.

Было так тихо и приятно в маленьком садике в Валансьене. Изабелла, измученная долгим и тревожным путешествием, была рада побродить там. Сладко пахнущая маттиола цвела в саду. Ворковали голуби. Забыв обо всем, она следила за белыми пушистыми облаками, несущимися по бездонной чаше неба.

Хотя им грозило еще много неприятностей, она уже могла не волноваться по поводу их нынешнего положения.

Изабеллу и ее людей гостеприимно встречали, как только они пересекли французскую границу. Как будто они попали в другой мир. Никакие скандальные сплетни не предшествовали ее приезду сюда, в сонную провинцию Священной Римской Империи. Ее кузина Жанна де Валуа и галантный граф Геннегау встретили ее с распростертыми объятиями. Ее хрупкая красота и отчаянное положение завоевали ей сочувствие у их слуг.

— Ее заставили покинуть двор родного брата, — сокрушались люди.

— А до этого с ней так плохо обращался собственный муж!..

Изабелла не понимала их гортанную речь, и Жанна переводила ей. Так говорили на улице, когда люди собирались, чтобы приветствовать беглую английскую королеву. Все с удовольствием смотрели на ее сшитые по последней французской моде головные уборы с крылышками.

Жанна, доброе, доверчивое создание, поведала своему мужу Вильгельму Геннегау все обиды, о которых так охотно рассказала ей Изабелла.

— Здесь ей не понадобятся деньги, и ее не смогут забрать у нас, — заявил он на плохом французском. Он улыбался и подбадривал расстроенную родственницу своей жены. Ему было приятно рассказывать своим друзьям, что в его хорошо обставленном замке жила сама королева.

Они были так добры к беглецам, что даже устроили для них несколько приемов. Неда с радостью приняли в свой круг их милые дочери, а Изабелла с большим удовольствием отдыхала в их маленьком внутреннем садике. Она сидела там с милым и добрым. Эдмундом, который также был родственником Геннегау по материнской линии. Часто там присутствовал преданный лорд из Уэльса, который привез ее из Парижа и теперь занимался всеми ее делами.

— Как был прав Мортимер, что привез нас именно сюда! — с облегчением воскликнул Эдмунд Кент, как только они остались одни.

Изабелла улыбалась. Мортимер стоял несколько поодаль, поставив ногу на край маленького пруда с рыбками и обхватив рукой подбородок. Было видно, что он о чем-то глубоко задумался. Изабелла продолжала беседу со сводным братом своего супруга. Иногда он так напоминал ей Эдуарда!..

— Я не могу забыть доброту того рыцаря, который привез нас к себе домой в Остреванте. И заботу его жены. Они так бедно живут, у них много детей, которых нужно кормить, но они отдали нам все самое лучшее, что у них было. Эдмунд! Как его звали?

— Сэр Юстас д’Амбретикурт.

— Прошу вас, не забудьте его имя, когда-нибудь придет день, и я смогу отплатить ему за доброту.

— Вы сделаете это столь же прилежно как заставили нас расплатиться с вашими кредиторами, прежде чем мы оставили Париж, хотя Роджер был вне себя от бешенства, и кони били копытами у дверей! — поддразнил ее Эдмунд. Он стал разламывать булку, чтобы покормить жирных карпов в пруду.

— Вы правы, нам есть за что благодарить д’Амбретикуртов! Именно они сразу же решили послать вести о вашем прибытии в Валансьен!

— И потом этот милый младший брат Вильяма приехал за нами.

— Такой милый сэр Джон Геннегау! — заметил Эдмунд, улыбаясь при воспоминании о прошедшем. — Прямо рыцарь из рассказов о короле Артуре, с синими холодными глазами и волнистыми льняными волосами. Он был уже готов припасть к ногам благородной дамы, находящейся в трудном положении, и сражаться за нее со всем жестоким миром!

Они все засмеялись, вспомнив, как был очарован красотой королевы неопытный молодой человек.

— По счастью, ему не пришлось защищать нашу честь, поэтому он привез нас сюда с комфортом и достаточной охраной, — заметила Изабелла, протягивая руку за куском хлеба. Она тоже принялась кормить рыбу, которая жадно хватала куски хлеба и выпрыгивала из воды. Изабелле было так приятно сидеть у пруда, она с удовольствием провела бы здесь все утро.

Но Роджер Мортимер не терпел, когда люди бездельничали. Он уже обдумывал следующий ход.

— Несмотря на хороший прием, мы не должны слишком долго оставаться у этих милых и добрых людей, чтобы с нами не случилось того же, что произошло во Франции, — заметил он. — Мне кажется, пока нам все сочувствуют, следует набрать как можно больше сторонников и приверженцев.

Изабелла была рада, что перед ее родственниками он обращался с ней более официально, чем делал это наедине. С неохотой она перестала швырять крошки хлеба в залитый солнцем пруд.

— Вы считаете, милорд, что нам уже вскоре придется покинуть это место?

— Да, мне так кажется, мадам. Тем более, что мы будем иметь преимущество перед нашими врагами и сможем нанести им неожиданный удар. Но самое главное, о чем я размышляю, — где нам лучше всего высадиться? Естественно, мне бы хотелось предложить Уэльс. Там за меня будет стеной стоять каждый. Но против этого имеются некоторые доводы: нам придется дольше плыть по морю, и еще мы должны нанести первый удар именно в Лондоне.

Он повернулся к Кенту.

— Милорд, у вас есть какие-нибудь идеи насчет места высадки?

— Почему бы нам не сделать это в Восточной Англии, где расположены земли моего брата лорда Норфолка?

— Где-то неподалеку от укрепления Фремлингхем? Тогда какой порт вы можете предложить? Я не знаю ту часть Англии.

— Там есть река Оруэлл, где фламандские ткачи швартуют свои баржи, и лодки наших торговцев шерстью отправляются в путь. Это хорошо укрытое место, и оно расположено не так далеко от Лондона.

— Мы могли бы прибыть на реку Оруэлл ночью. Как вы считаете, ваш брат граф Норфолкский присоединится к нам?

— Он так же сильно ненавидит Деспенсеров, как ненавижу их я!

Мортимер вынул из кармана камзола, выдержанного в зеленых с золотом тонах, маленькую свернутую записку.

— Мадам, я получил это письмо из Англии час назад. Письмо от Орлетона, епископа Херфорда. Он пишет, что он сам, моя мать, и сын вашего покойного дяди Ланкастера Линкольн стараются сделать для нас все, что только возможно. Бароны и купцы по всей стране заявили, что обеспечат нам поддержку, если только мы укажем им место и время нашей высадки и привезем с собой не менее тысячи человек.

— Тысяча человек! Но мы приехали сюда, взяв с собой только Мальтраверса и Дракона и несколько оруженосцев и пажей Эдмунда. Неудивительно, что вы все время молчите!

— Нам придется надеяться только на иностранных наемников! Их обычно можно купить, и некоторые из немецких наемников весьма искусны в ведении военных действий.

— Но как мы сможем убедить их пересечь море по какой-то надуманной причине, когда у нас нет поддержки их императора или короля Франции?

Даже Мортимер не смог ничего возразить на подобный довод и только пожал плечами.