— Мне кажется, что мы должны будем платить им высокое вознаграждение. Вот и все!

— Откуда взять деньги? — задал логичный вопрос Кент. Теперь именно он задавал трудные вопросы, от разрешения которых зависел успех предприятия.

— Кто из нас может получить хотя бы грош из доходов наших имений, когда мы все изгнаны из них? Многие из сочувствующих нам в Англии также состоят на подозрении. После несчастного случая во время турнира бедный Линкольн наполовину ослеп. И самое важное, моя дорогая сестра, что вы собираетесь сказать Неду? Поедет ли он с нами в Англию, где мы выступим с оружием в руках против его отца?

— Насколько нам известно, его отец и Хьюго Деспенсер — неразлучны, — резко ответил Мортимер.

— В любом случае, герцог еще ребенок!

В этот момент до них донесся голос Неда, который весело позвал одну из дочек Геннегау. Они играли в какую-то игру с другой стороны высокой живой изгороди. Изабелла была счастлива, что он все еще только ребенок — в его голосе слышалась нотка радости и веселья, хотя он так долго молчал из-за возмущения и неприятия их с Мортимером отношений. Здесь, в Валансьене, было так славно. Не было цинизма в отношениях и постоянных интриг. Материнский инстинкт подсказывал ей, чтобы мальчик как можно дольше оставался здесь, где его не обманывали, не использовали во зло его чувства, где бы он мог вырасти благородным и честным молодым человеком среди милых и скромных дочерей Жанны. Она увидела, что и Эдмунд присоединился к ним. Как будто его тоже привлекла простота и честность в отношениях, он хотел уйти от планов предательства, которые вынашивались им, в мир ясности и веселья. Мортимер повернулся и наблюдал, как он исчезает в высокой арке, выстриженной в вечнозеленом кустарнике.

— Он сердцем не с нами, — недовольно пробормотал он.

— Потому что его сердце наполовину принадлежит Эдуарду. В молодости он просто обожал его. Сейчас он разрывается между дружбой к нему и желанием разделаться с Деспенсерами, — сказала Изабелла. Она прекрасно понимала колебания Эдмунда, в них было что-то и от ее собственных сомнений.

— То же самое желание отомстить, которое снедает и вас!

Он обнял ее, как бы желая смягчить жестокость своих слов.

— Может быть, он настолько наивен и полагает, что если мы победим, то Эдуард станет таким же, каким был прежде, — добавила она, продолжая цепочку своих рассуждений, несмотря на то, что Мортимер был рядом. Он вдруг резко отодвинулся от нее, заметив, что Кент был прав, когда говорил, что им будет трудно убеждать Неда, потому что он не захочет оказаться в оппозиции к своему отцу. Потом Мортимер совершенно спокойно спросил ее, как много фактов она собирается сообщить юноше. Она сочла его вопрос проявлением партнерства — их политические взгляды были едины, как и тела в моменты соития.

— Мне кажется, ему будет приятно снова увидеть своих лошадей и ястребов, — заметил Мортимер. — И еще мне кажется, что с его отношением к браку ему надоели глупые игры с этими девицами!

— Я уверена, что вы заблуждаетесь. Он доволен тем, как проводит с ними время, — сердито сказала Изабелла. В этот миг до них донесся новый взрыв смеха.

— Разве вы не заметили, Роджер, насколько более спокойным и раскрепощенным стал мальчик с той поры, как мы приехали сюда? Может быть, все дело в том…

— В чем, моя дорогая?

Но Изабелла еще не могла точно выразить промелькнувшую мысль, которая была слишком смелой, чтобы ее можно было высказать вслух. Изабелла сама была всего лишь женщиной, не привыкшей к таким мужским делам, как устройство заговоров, могущих привести к самым неожиданным последствиям.

Но одно из ближайших последствий заговора может помочь ее любовнику. И тогда он одобрительно улыбнется ей и еще выше оценит ее. Королева привыкла жить ради подобных мгновений.

— Я поговорю с ним сама, — решила Изабелла. — Я присоединюсь к их веселому обществу и сделаю все, что в моих силах, чтобы он был в хорошем настроении, когда я начну свой разговор с ним… Мне придется кое в чем убедить его…

Она собралась перейти за живую изгородь во дворик, где играла молодежь, но еще не успела дойти до арки, как Мортимер вдруг остановил ее.

— Но есть еще один человек, с которым вы должны поговорить в первую очередь и уговорить его… — сказал он.

— Кого вы имеете в виду? — спросила Изабелла. Она повернулась к Мортимеру. Он улыбался ей, и ей показалось, что в нем пылкий любовник и практичный лидер слились воедино.

— Я говорю о последней жертве вашего очарования — молодом Джоне Геннегау! Мне сказали, что у него более 500 воинов. Он мог бы стать для нас полезным.

— Вы думаете, что он пойдет сражаться за нас?

— За вас! — Мортимер стремительно подскочил к ней со своей почти кошачьей грацией. Она не переставала удивляться грациозности его движений. Ведь он был таким высоким и сильным мужчиной. Не прикасаясь к ней, он наклонился и крепко поцеловал в губы.

— Мадам, вы можете склонить мужчину на что угодно! Мне неприятно даже думать про это, но идите и обольстите его. Обещайте молодому дурню все… Чтобы он только согласился поехать с нами и взять с собой свои 500 человек. И, кроме того, — добавил он, отступая и смущенно улыбаясь, — я всегда могу спрятаться за гобеленами и убить его в самую последнюю минуту, если он попытается позволить себе слишком много.

Но Изабелла не стала ни смеяться, ни возмущаться, что Мортимер посмел предложить ей такое. Она стояла с сияющими глазами, как будто смотрела вперед и видела там то, что он не смог еще увидеть.

— Нет, нет, любовь моя, — мягко заметила она, лаская его загрубевшее лицо своими мягкими душистыми пальцами. — Вы не должны мучить себя. Не всем мужчинам требуется одно и то же.

— Как можно наверняка добиться всего от мужчины?

— Не все мужчины одинаковы. Некоторые из них лучше служат своим идеалам, а не своим страстям. Такие будут стремиться к недостижимому миражу, а не к тому, чтобы заполучить женщину. Хотя их не так уж много! — призналась она, увидев, как он насмешливо посмотрел на нее. — Но то, что они такие, вы всегда сможете узнать по их рассеянному взгляду. То, что в шутку сказал о нем Эдмунд, — что он из рыцарей Круглого Стола — это правда! Нам будет легче увлечь его за собой, если мы убедим его в святости нашей цели, чем если мы станем заманивать его в мою постель.

— Может быть, вы и правы, — согласился Мортимер. Он всегда старался следовать ее интуиции, и иногда это приносило им пользу.

— Что касается меня, мне легче рассуждать о мечах, катапультах и засадах, чем о высоких идеалах.

— Но вы же должны были заметить мягкость и склонность к идеалу в Эдмунде. В его характере есть ряд ценных черт, которые он унаследовал от своей прелестной матери, но нет силы и властности, необходимых для столь великого лидера. Будем надеяться, что она окажется у Джона Геннегау.

— Вам следует убедить его присоединиться к нам, и неважно какими средствами…

Изабелла подошла к нему и крепко обняла его за шею. Она подумала, что он ниже Эдуарда.

— Что касается вас, мой дорогой Роджер, вам не знакомы такие высокие цели, и будет лучше, если вы не станете разочаровывать Джона Геннегау. Я вас умоляю, чтобы вы перестали с ним держаться так надменно. Мне это нравится, другим — нет. И не старайтесь открыто показать ему, что вы — мой любовник! Слишком явное выставление напоказ наших отношений может нарушить милый образ супруги-королевы, которую так обидели! Кроме того, это неприятно Неду и отдаляет его от меня, а мне необходимо привлечь его на мою сторону.

Он схватил ее за руки, как бы стараясь сбросить их со своей шеи.

— Вы хотите сказать, — яростно начал он, — что когда мы будем в Англии, вы не собираетесь спать со мной?

Она страстно прижалась к нему. Своим мягким пальчиком она стерла злость с его губ.

— Милый мой глупец! Я хочу сказать только одно: приходите тихо и поздно! Приходите в виде моего духовника или торговца или кого угодно! Только приходите!

Она еще сильнее прижалась к нему и рассмеялась. Потом закрыла глаза и секунду тихо слушала биение его сердца.

— Я хочу, чтобы вы знали, что если вы перестанете приходить ко мне, я перестану жить!

Он обнял ее, и они взглянули в глаза друг другу.

— Прежде чем это случится, я должен буду умереть сам, — медленно ответил он, как будто читал книгу будущего и давал ей торжественную клятву.

— Тогда я смогу выдержать грядущие испытания. Я сама разберусь с неопытными сыновьями и рыцарями, способными сражаться с мифическими драконами, — заявила она, пытаясь скрыть под легкомысленным весельем, насколько ее тронули его пылкие слова.

Покинув Мортимера, она присоединилась к Неду и его веселой компании. Она хотела посидеть рядом с Эдмундом на травке и посмотреть, как они играют в воланчики. Но при ее появлении высокие девушки, милые простушки, которых спасала только свежесть их юности, стали приседать до самой земли. Смех замер на их добрых и широких ртах. Она поняла, что для них она — не мать их нового друга, а королева Изабелла Прекрасная. Образец красоты и моды! И что ее представления о придворном этикете были намного выше их собственных! Она старалась, чтобы они немного расслабились, и попыталась научить их новому легкому танцу. Это были порхающие шаги и повороты веселого танца Прованса, который называется вальс. Но из ее затеи ничего не вышло. Они все сбились в смущенную кучку, их милые фламандские личики были для нее похожи одно на другое. Она даже не смогла вспомнить их имен. И обратила внимание лишь на одну высокую темную девушку, которую, когда они учились танцевать, выбрал себе в партнерши Нед.

Однако она поняла, что Нед был доволен тем, что королева-мать проявила к ним внимание. Он явно гордился ее красотой и грацией. В ее тридцать с лишним лет грация Изабеллы превращала девушек, готовых к замужеству, в сравнении с ней в сборище простых и неуклюжих молочниц. Нед проводил ее в покои. Он теперь чаще улыбался и свободнее беседовал с ней, чем делал это в последние месяцы. Изабелла постаралась воспользоваться тем, что он стал мягче по отношению к ней, и начала с ним трудный разговор. Она остановилась у входа в сад.

— Перед отъездом из Парижа я получила еще одно письмо от вашего отца.

Она увидела, как посветлело лицо Неда.

— С ним все в порядке? — спросил он. Он говорил, совсем как раньше, спокойно и естественно. — Мы скоро возвратимся, мадам?

— Да, мы вскоре возвратимся в Англию. Король ничего не писал о своем здоровье, потому что его, видимо, волнуют иные, более важные проблемы. Его Величество договаривается о помолвке вашей сестры Элеоноры с королем Арагона.

Нед состроил веселую гримаску.

— Бедняжка, ей придется выучиться их сложному и строгому этикету, — заметил он совершенно спокойно. У четырнадцатилетнего юноши не было сочувствия к сестренке, которой уже подготовили жениха.

— Но, наверное, пройдет некоторое время, прежде чем она подрастет и будет готова отправиться к испанскому двору.

Его лицо ярко освещали солнечные лучи, и Изабелла легко могла прочитать на нем все его мысли.

Она намеренно неожиданно посвятила его во все последние расчеты его отца.

— Его Величество также договаривается о том, чтобы помолвить тебя с дочерью короля Арагона.

Молодой герцог Гиеньский застыл, как от удара молнии. Радость исчезла с его лица. Он поднес руку к вороту, стремясь немного ослабить его, чтобы дышать свободнее.

— Нет! Нет и нет! — выкрикнул он хриплым приглушенным голосом.

— Но почему ты так расстроился? — спокойно спросила Изабелла. — Ты ведь прекрасно знал, что вскоре для тебя подберут подходящую невесту из свободных принцесс Европы.

— Но я… я не могу провести всю свою жизнь с какой-то испанской девушкой, которая что-то болтает на незнакомом мне языке! — вдруг выпалил он.

— Ты прав, брак рассчитан на долгие годы, — согласилась с ним мать, и ей стало жаль его. — К сожалению, тут учитываются и политические мотивы, они не принимают во внимание человеческое счастье! Это, в особенности, относится к наследнику престола.

Он ей не ответил, но она увидела отчаяние в его глазах. Ей так хотелось успокоить его, сказав, что некоторые ищут утешения на стороне, но она не посмела. Она была его мать! Ей не хотелось, чтобы у ее первенца не сложилась судьба. Изабелла положила ему на голову руку.

— Скажи мне, Нед, дело только в незнании языка или в чем-то еще? Тебе ведь было все равно, до того как мы приехали сюда, не так ли?

Она знала, что выразила словами факт, важности которого Нед сам не понимал еще до последних секунд. Он начал размышлять над ее словами.

— Ну скажи мне, Нед, которая из них? — добивалась она, ласково улыбаясь сыну. — Темненькая? Та, с которой ты танцевал?