Гай Северин - Избранники вечности. Книга 1. Смерть — это лишь начало

Ну, вот, она и дозрела до откровений. Улыбнувшись про себя подобной перемене, я сдержанно кивнул и ответил ей в тон:

— Я внимательно Вас слушаю, Эванджелина. Чем я могу Вам помочь?

— Я думаю, что напоминать о приватности и необходимости сохранить услышанное в тайне будет излишне, месье Ансело, поэтому я сразу приступлю к делу. Раз уж Вы и так слишком о многом догадались, я расскажу Вам о том, что здесь произошло, и о том, почему я отказываюсь подписывать договор. Вы мне кажетесь человеком весьма неглупым, хотя и несколько рисковым, возможно, Ваши советы действительно могут оказаться мне полезны, — устало проговорила она и начала свой рассказ:

— Все произошло в этом доме в 1894 году. Прежде мой муж проводил или хотя бы пытался проводить политику аналогичную той, которую пропагандирует ваш Совет. Ведьм у нас в Бельгии, к сожалению, довольно много, и они сильны и весьма высокого мнения о себе и своих способностях и возможностях, так что, сближение позиций происходило очень медленно, но вот, казалось, забрезжил благополучный финал. Поскольку мы ограниченны в передвижении темным временем суток, а ворожеи, как они утверждали, предпочитают ночью спать, чаще всего Эширандор общался с Микаэллой — сильнейшей и авторитетнейшей ведьмой нашей страны в левом, специально пристроенном крыле нашего дома вот в этом кабинете, где мы сейчас с вами находимся. Фактически эта территория использовалась именно как официальная, здесь он встречался как с представителями других сообществ, так и занимался решением внутренних вампирских вопросов. Возможно, Вы сочтете меня наивной романтичной простушкой, но до этого мне и в голову не могло прийти хоть как-то сомневаться в собственном супруге и его порядочности. Он всегда оставался не только первым, но и единственным мужчиной в моей жизни, я любила его, хотя, мы обвенчались совсем молодыми, Эширандор был ненамного старше меня. После того, как он стал вампиром, муж сам обратил меня, чтобы мы и дальше могли соблюдать клятвы, данные друг другу перед алтарем несколько веков назад. Поверьте, в те годы это были не пустые слова, как стало сейчас для многих. Я знаю, что далеко не красавица, к тому же и вампиршей стала не в самом юном возрасте. И не возражайте, — жестом пресекла она мои учтивые попытки, — не зря же Вы мне этот свой способ исправить дефекты кожи предложили. Так вот, за все эти столетия Эширандор никогда не давал мне повода ревновать его. Возможно, и даже скорее всего, за столько лет у него все же случались связи с другими особами. Мужчина есть мужчина, а иллюзий о том, как я выгляжу, я не питала. Тем не менее, ни разу ни один слух или сплетня о каком-то адюльтере с его стороны до меня не доходили. Я не просто почитала и уважала супруга, как должно было, я обожала его и почти боготворила. Он стал вампиром, будучи уже зрелым серьезным человеком, и на первом месте для него всегда стояло дело. К тому же, многовековой опыт убедил меня в том, что те из нас, кто настолько был предан своим супругам, что сознательно обращал их, как правило, оставались вместе и дальше, несмотря ни на какие трудности и соблазны. Я всегда, как мне казалось, была для него гораздо больше, чем просто женой. Я была самым близким другом и самым надежным партнером во всех делах, его опорой в трудные времена, а за сотни лет, поверьте, их было немало. Конечно, об этом никто из посторонних даже не догадывался. Я всегда оставалась в тени и поддерживала его авторитет как единоличного мудрого патриарха и главу семьи, а позже и сообщества.

Те времена ушли, им на смену пришло более свободное эмансипированное общество, и я уже открыто осталась его первой помощницей во всех делах. Удивительно только, что я сразу не придала должного значения переменам, которые с ним происходили незадолго до описываемых событий. Простите, что посвящаю Вас в такие личные подробности, но он вдруг стал все чаще избегать близости со мной, чего прежде никогда не случалось. Если бы речь шла только о постели, это было бы ужасно, но все же полбеды, но Эширандор перестал со мной советоваться, делиться, рассказывать о своих делах, смотрел на меня даже не как на пустое место… — она замолчала, словно собираясь с духом, видно было, что даже сейчас, спустя десять лет, ей тяжело говорить об этом, — в его глазах теперь я видела лишь брезгливость и отвращение, словно он с большим трудом переносил само мое присутствие рядом с собой. И это стало просто невыносимо, — на этом месте ее голос дрогнул, выдержка изменила ей. — Когда же я попробовала сама его о чем-то спросить, он довольно грубо и резко меня оборвал, чего тоже раньше никогда себе не позволял. Можно было бы подумать, что он внезапно перестал мне доверять. Но даже его официальный помощник, соратник и старый друг Диссаньон, тоже вампир из наших дальних родственников, обратил внимание на то, что Эширандор как будто не в себе. Он отстранил и его не только от участия в переговорах, но и от подготовки документов, да и вообще стал чрезмерно мнительным и подозрительным ко всем. И вот тогда я все-таки решилась на то, что сама считала преступлением: втайне от него пробралась сюда, в деловое крыло. Дверь оказалась запертой, чего раньше у нас не водилось, но разве вампира это остановит? К счастью, отобрать вторые ключи от сейфа, которые всегда хранились у меня, супруг не сообразил. И вот, когда я увидела, наконец, проект договора, который с небольшими поправками был уже предварительно одобрен моим мужем, волосы на голове у меня зашевелились. В соответствие с этим документом вампиры в Бельгии становились практически полностью бесправными существами, целиком зависящими от воли ведьм. Ни о каком паритете и речи не велось, они «имели право», а мы же только «должны» и «обязаны». Я понимала, что фактически это будет выглядеть предательством с его стороны в глазах наших собратьев. И что мне было делать? Не могла же я предъявить ему такое обвинение публично. Прямо спросить об этом мужа? Наверное, раньше бы я так и сделала, но теперь в лучшем случае меня бы просто поставили на место, а в худшем? Даже Диссаньону я не могла открыть правды, но и откладывать стало слишком опасно.

И вот, на следующий день довольная Микаэлла, вновь явилась в наш дом, якобы чтобы продолжить обсуждение. Надо отдать должное, она действительно была необыкновенной красавицей, к тому же умной и хитрой, наподобие этой вашей Женевьев, не мудрено, что мой муж увлекся ею. Когда они с Эширандором заперлись в кабинете, спустя некоторое время я прокралась следом и, едва попав в это крыло, прислушавшись, уловила весьма характерные звуки супружеской измены.

В тот момент я, наверное, впервые в жизни потеряла голову. Я не могу даже припомнить, как влетела в запертый кабинет, но и любовники, похоже, ничего не успели сообразить. Кажется, ведьме, которая, бесстыдно задрав юбки, оседлала моего благоверного прямо вон на том диване, — кивнула она головой в сторону кожаного предмета мягкой мебели, — я свернула шею первой, а за ней последовал мой оторопевший супруг. Я стояла и смотрела на них, лежавших одну на другом — на раздавленною мною подлую ведьмовскую гадину и изменника, которого любила больше всего на свете и который, несомненно, скоро очнется, и осознавала, что моя жизнь на этом закончилась. Даже если он не убьет меня сразу на месте, то, скорее всего, навечно замурует в подвале. Ведь в последнее время, он, кажется, только и искал повод, чтобы избавиться от меня, а тут такая возможность. Хотя в тот момент смерть меня совсем не пугала. Несмотря на то, что он только что буквально разорвал мне сердце, я знала, что не смогу его добить. Но сейчас я обязана была думать уже не только о себе, а и обо всем нашем сообществе. За все эти долгие-долгие годы, что мой муж возглавлял бельгийских вампиров, я привыкла на первое место ставить именно коллективные интересы. И выбор, который сейчас стоял передо мной, был очень жестоким. Принести в жертву себя было не так сложно, как осознание того, что итогом этого окажется предательство общих интересов тех, кто верил моему мужу. Времени на раздумья у меня почти не было, и тогда я пошла на еще одно преступление. Я решила просто малодушно отложить решение этой проблемы хотя бы до тех пор, пока мне не удастся каким-то образом защитить всех, кто нам доверился. Пока Эширандор не очнулся, я поместила его в наше подземелье. В каждом старом вампирском доме найдется подобное.

Там, в глубине под нами, находится камера. Стены ее очень прочные и толстые, оттуда не выбраться самому сильному вампиру, да и звукоизоляция на хорошем уровне, хотя, как ты понимаешь, мне вскоре все равно пришлось изо всех сил пытаться отключить свой слух, который упорно возвращал меня к приглушенным проклятьям и требованиям немедленного освобождения. Я срочно разослала слуг искать по всей стране якобы сбежавшую парочку, чтобы мне никто не помешал закончить мое дело.

Труп ведьмы я сожгла, пепел развеяла по ветру. Несколько недель я не решалась вернуться в свой дом, чтобы не слышать рвущих мне в клочья душу криков, а позже и слабых стонов иссыхающего Эширандора, и не подпускала близко ни одного вампира, организовав активные поиски. Одна я знаю, чего мне стоило все это пережить. Через некоторое время внизу воцарилась тишина. Как бы то ни было, но ведьмы поверили в мою версию событий. По крайней мере, обвинений в мой адрес они не выдвигали. Не трудно догадаться, что я оказалась единственной, кто был в курсе всех дел, а, может быть, сыграл роль авторитет Эширандора, но я сумела занять его место, словно это был наследный престол, практически без малейшего сопротивления со стороны остальных вампиров королевства. Постепенно я заменила свое окружение, избавившись от всех, кто вызывал малейшее сомнение. Более того, некоторых женщин из моего окружения я сама же обратила и обучила. Но тем не менее, до сегодняшнего дня я никому не доверяла того, что рассказала сейчас Вам, Джорджес. Поверьте, никакое чудодейственное средство, даже сделавшее бы меня первой красавицей вселенной, не помогло бы Вам спастись от смерти, если бы не моя острейшая потребность в совете и помощи. Прошло десять лет, а ничего не сдвинулось с места. Я не знаю, каким образом ведьмы воздействовали на моего мужа, заставив его идти на такие уступки. Но что помешает им также воздействовать на меня? Все десять лет я всячески избегала малейших контактов с этими мерзкими созданиями. Но ситуация никак не улучшается. Больше всего на свете я мечтала бы освободить Эширандора, без которого безумно тоскую, но во что это выльется для меня и для всего сообщества? И как бы объяснилось его появление в отсутствие Микаэллы? А тут еще постоянное давление из Парижа от вашего Совета. Думаете, я не знаю всех ваших аргументов? Не осознаю опасности ближайшей большой войны и наличия враждебных сил внутри страны? Все я знаю и понимаю.

Теперь, полагаю, и Вы понимаете, почему я не соглашалась подписать договор. И выхода из сложившейся ситуации не вижу, — она замолчала, обреченно, но все же с какой-то робкой надеждой вглядываясь в меня. — Так что, господин-адвокат, возьметесь Вы распутать это дело? Поверьте, с гонораром я не поскуплюсь, сколько бы Вы не запросили.

Ситуация, конечно, непростая, наворотила Эванджелина дел, надо заметить. Но, в общем-то, самое главное, что она сумела предотвратить большую беду для сообщества. А вот дальше, как обычная женщина пойти не смогла, просто тянула время. Ну, для меня-то как раз сомнений не было. Решить эти вопросы полностью отвечало моим собственным интересам. К тому же, теперь все стало на свои места и уже не представлялось мне столь неразрешимым, как вампирше.

— Да, мадам, я возьмусь за это дело, — твердо произнес я. — К тому же, думаю, мы с Женевьев подготовим новый проект договора, а Вы перед подписанием еще раз тщательно изучите его. И в качестве благодарности за Вашу откровенность, я поделюсь с Вами секретом чистой кожи без всяких обещаний с Вашей стороны. Ведь Вам скоро придется заново завоевывать своего супруга, советую быть во всеоружии, — ободряюще улыбнулся я ей.

Посвятив изумленную простотой метода Эванджелину в результаты своего опыта и дав ей слово чести, что ни одна живая душа не узнает от меня того, о чем она мне рассказала, пообещав вернуться, как только позволит солнце, я поспешил в гостиницу, потому что небо на востоке уже розовело.

Конечно, Женевьев меня уже заждалась, ей не терпелось узнать, чего я достиг, не зря же ездил. Выполняя обещание, данное Эванджелине, я ни словом не упомянул о ее муже, но посвятил мою патронессу в проблему с договором.

— Месье Ансело! — восхищенно воскликнула красавица. — Как Вам это удалось?! Ведь согласие Эванджелины — это уже половина победы, нет, это уже три четверти. Безусловно, она права в том смысле, что в таком неравноправном виде договор ни в коем случае не должен был быть заключен. И, думаю, что мне удастся это объяснить ведьмам, тем более, что с их стороны сейчас выступает вполне адекватный мужчина — месье Пиппин.