— Тебе-то я действительно благодарен за спасение, и свое вознаграждение за то, что сделал для Бельгии, ты получишь, можешь не сомневаться, но её я обязан наказать по всей строгости, — упрямо заявил Эширандор.

Ну, по крайней мере, он сейчас выглядел вполне спокойным и рассудительным и вряд ли убьет жену, как только она появится.

Но вот мы услышали шум подъехавшей кареты, и оба подошли к окну. Быстрыми шагами Эванджелина устремилась к дому. Даже отсюда в предрассветных сумерках было видно, что она не зря потратила время — теперь это была интересная, молодая женщина в соответствующем вечернем платье. Вампир ожидал ее на середине комнаты, я же решил еще на какое-то время задержаться у окна, глядя на пышные розовые кусты внизу, хотя прекрасно понимал, что сделал, что мог, и едва ли еще чем-то помогу своей доверительнице.

Раздался звук открываемой двери, потом несколько неуверенных шагов. Кажется, она остановилась напротив мужа.

— Прекрасно выглядишь, Эва, — сдержанно приветствовал он вошедшую.

— Я так скучала по тебе! — взволнованно проговорила женщина. А через секунду в звенящей тишине, словно выстрел, прозвучала пощечина. Кашлянув, я оглянулся. На бледной коже вампирши отпечатался след мужской руки, а ее ресницы испуганно и виновато трепетали.

— Месье Ансело, — ровным голосом произнес Эширандор, обернувшись в мою сторону и предостерегающе взглянув мне в глаза. — Я еще раз благодарю Вас за все, что Вы для нас сделали. Сегодня же вечером, как и обещал, я навещу Вас и мадемуазель Женевьев в гостинице. А сейчас, если желаете, можете попрощаться с мадам Эванджелиной. Полагаю, в ближайшие годы Вам вряд ли удастся ее увидеть.

Я подошел к ним, слегка поклонившись, и поднес к губам ее руку:

— Прощайте, мадам.

— Прощайте, месье Ансело, — пошептала она в ответ дрожащими губами, по-прежнему не отрывая влюбленного взгляда от своего супруга.

— До свидания, месье, — пожал я руку Эширандору.

Вечером, прежде чем встретиться с Женевьев, он, как и обещал, зашел в мой номер, чтобы вручить мне чек и еще раз выразить свою благодарность.

— Теперь я снова приступил к своим обязанностям, — поделился вампир. — Будет запущен слух, что я поссорился с Микаэллой, она нашла себе другого любовника, а я решил вернуться к жене, раз уж так получилось. Тем более, что месье Пиппин, похоже, вполне удовлетворен существующим порядком и не жаждет разыскивать свою предшественницу, чтобы не делиться властью.

— Так, значит, Вы уже простили Эванджелину? — поинтересовался я.

— Нет, пока нет, — усмехнулся Эширандор, — Она сейчас в подземелье на моем месте. Я сказал ей, что, как и я, она проведет в нем ближайшие десять лет. И это еще очень великодушно с моей стороны, ведь, в отличие от меня, она знает свой срок. Однако, заперев ее, когда мой гнев полностью остыл, я понял, что несмотря ни на что, я люблю ее по-прежнему и очень сильно сомневаюсь, что смогу долго без нее выдержать, — улыбнулся он. — Тем более, когда она стала такой хорошенькой. Так что, боюсь, что уже через несколько дней она попадет под мою амнистию.

Глава 09

На следующий день состоялось долгожданное подписание договора. От имени человеческой части Бельгии, одновременно и от имени оборотней, его подписал двоюродный племянник ныне действующего короля Альберта I. Женевьев буквально светилась от радости, что сложный политический кризис оказался преодолен. Нам удалось в кратчайшие сроки разрубить этот гордиев узел, и она понимала, что в первую очередь это мой успех. Теперь она смотрела на меня совсем иначе, не так, как тогда на маскараде, в ее взглядах появилось и уважение, и несомненное признание моих заслуг и талантов, и ее личная благодарность.

Можно было бы триумфально возвращаться домой, однако в честь этого события нам с Женевьев передали приглашения в Большой королевский дворец, расположенный в Брюссельском парке, на бал, посвященный 21 июля — главному государственному празднику страны — Национальному дню Бельгии.

Конечно же, мы не могли отказаться от подобного. Очевидно, у Женевьев, привыкшей постоянно ездить по дипломатическим и представительским делам, заранее было приготовлено подходящее бальное платье. Мне же пришлось срочно приобретать в магазине готовый фрак, поскольку шить на заказ было уже поздно.

Когда следующим вечером под торжественные звуки вальса в великолепном исполнении большого королевского оркестра, я кружил Женевьев по зеркальному паркету, ей даже в голову не пришло вводить какие-либо ограничения для меня по количеству танцев. Тем не менее, я, конечно же, отдавал должное и другим дамам в соответствии с этикетом.

Натанцевавшись, Женевьев предложила полюбоваться великолепным дворцовым зимним садом, где укрытые стеклами от холодного дыхания зимних мистралей круглый год зеленели пальмы и цвели многочисленные тропические цветы. Отдохнув в легких ротанговых стульях, мы неспешно прогуливались по дорожкам, и наша беседа вновь вернулась к недавним событиям. Моя очаровательная спутница вновь выразила мне свое восхищение и удовлетворение проделанной работой и результатами нашей командировки, а также поблагодарила меня за активное содействие от лица Парижского Совета и всей Франции.

— Спасибо за высокую оценку, — скромно улыбнулся я. — Безусловно, и Совет, и Вы лично, мадемуазель, всегда можете рассчитывать на посильную помощь Вашего покорного слуги.

Женевьев немного помолчала, а потом задумчиво произнесла:

— А знаешь, Джори… — она вдруг спохватилась. — Надеюсь я могу тебя так называть?

— Конечно, Женевьев, — в тон ей ответил я, — так зовут меня все мои друзья, и я бы счел за честь стать и твоим другом тоже.

— Вот и прекрасно, — улыбнулась она в ответ. — Знаешь, мне бы очень хотелось, чтобы мы были честны друг с другом. Я ведь уже поняла, что ты вовсе не один из тех влюбленных воздыхателей, которыми я обычно бываю окружена. И в данном случае я для тебя послужила не целью, ради обладания которой ты ринулся совершать подвиги, как можно было первоначально подумать, а, скорее наоборот, я стала средством, с помощью которого молодой, но очень амбициозный вампир сумел проявить свои лучшие деловые качества и не только обратил на себя внимание сильных мира сего, но и сумел завоевать их благодарность и доверие. Но это вовсе не задевает меня, поверь, как раз наоборот. Я ничуть не против и очень рада, что ты оказался умным и сильным мужчиной и настоящим профессионалом, а не одним из тех напыщенных самцов, которые по своей сути ничего из себя не представляют. Думаю, твое дружеское расположение значит для меня гораздо больше, чем если бы ты был обычным влюбленным павлином.

Какая же она умница, сама прекрасно все поняла и смогла озвучить. Насколько все стало бы проще, если бы все представительницы прекрасного пола были бы такими сообразительными.

— Я поражен, Женевьев, — только и смог признаться я. — Пожалуй, до сих пор мне еще не встречалась такая необыкновенная девушка, как ты. Мало того, что ты очень красива, что, безусловно, невозможно не заметить, но еще и необычайно умна, что не так часто встречается в женщинах, а уж в красивых и подавно.

— Но и я в свою очередь тоже хотела бы тебе кое в чем сознаться, — продолжила она. — Я вполне современная вампирша без лишних комплексов и предрассудков, и вовсе не живу монашкой или затворницей. И я прекрасно вижу, какими жадными взглядами провожают тебя другие женщины. Но именно потому для меня дружеские отношения имеют особую ценность, как бы там дальше не получилось между нами, я хочу, чтобы ты понимал, что я, в свою очередь, не потеряю голову и не влюблюсь, как бы великолепен ты не оказался. Дело в том, Джори, что мое сердце навечно отдано другому мужчине — моему создателю. К сожалению, в силу ряда непреодолимых обстоятельств, мы не можем быть с ним вместе, наши встречи крайне редки. Но мы вовсе не ограничиваем свободу друг друга и не связаны никакими обязательствами, — она замолчала, задумавшись, а глаза её в это время показались мне бесконечно влюбленными и мечтательными, отражающими всю невероятную силу ее чувств, а также тоску по любимому. Я даже немного позавидовал этому незнакомому мне мужчине — её создателю.

Теперь, когда между нами больше не осталось неясностей, мы прекрасно поняли друг друга без лишних слов. Оба мы были молоды, сильны и свободны, и нам нравилось получать удовольствия от жизни. Меня тоже вполне устраивали такие отношения, которые предлагала Женевьев. Никто из нас не будет считать, что второй ему что-то должен. По крайней мере, потом, даже если придет время расстаться, мне не придется ломать голову, каким образом с наименьшими потерями отделаться от влюбленного члена Совета.

— Ты сегодня герой, Джори, и заслуживаешь награду, — Женевьев обняла меня за шею, и я с наслаждением прижался к ее горячим губам.

Пульс резко подскочил, дыхание сбилось, а мысли мои приняли вполне конкретное направление. Чувствуя, как туман желания окутывает мозг, и больше всего мне хотелось овладеть телом этой прекрасной женщины прямо сейчас, я с трудом притормозил себя, ведь вдали слышны были человеческие голоса, да и место для того, чего мы оба жаждали, было не слишком подходящее.

— Может быть, не будем мять королевские орхидеи, а переместимся куда-нибудь, где нам никто не помешает, например, на крышу дворца? — немного отстранившись, переводя дух, игриво шепнул я, переместив губы поближе к порозовевшему ушку девушки. — Кажется, праздничные салюты и фейерверки еще продолжаются, заодно и полюбуемся.

Женевьев рассмеялась, и через минуту мы уже стояли на пологой кровле, разглядывая лежащий у наших ног сверкающий праздничными огнями город. Распустить шнуровки корсета ее платья было для меня делом нескольких секунд, и вот бальный наряд уже скользнул к ее ногам, освободив великолепные женственные формы красавицы.

Общая атмосфера праздника, царившая вокруг, ослепительное звездное небо, раскинувшееся над нами, где то и дело вспыхивали разноцветные петарды и китайские огни, музыка Штрауса, которая доносилась из открытых окон дворца, — все это придавало особый романтичный оттенок нашей страсти. Это было какое-то волшебное безумие, захватившее и словно уносящее к звездам, заставляя и нас взрываться и рассыпаться сверкающими гроздьями салютов. Мне раньше казалось, что после десятков или даже сотен женщин, которых я познал, меня уже едва ли что-то удивит. Однако, Женевьев, действительно оказалась необыкновенной женщиной — не только красивой и умной, но еще и великолепной любовницей, опытной и чувственной, прекрасно владеющей как своим телом, так и отлично разбирающейся, чем можно порадовать мужчину. Она не только сама умела получать эротическое наслаждение, но и с не меньшим удовольствием доставлять его, кажется, предугадывая мои желания раньше, чем я сам их осознавал.

Несмотря на существующую между нами большую разницу в положении в обществе и вампирской иерархии, Женевьев никоим образом не давала мне этого почувствовать, не пыталась ни доминировать, ни руководить мною, она проявляла себя истинным воплощением женственности. Я словно заново познавал себя и свои глубинные желания и загорался всепоглощающим огнем страсти, который не утихал, а чем больше мы отдавали друг другу, тем разгорался все сильнее.

Однако, июльские ночи коротки, и не успели мы насытиться друг другом, как побледневшие звезды над затихшим предутренним Брюсселем напомнили нам, что вампирское время истекает.

— Кажется, нам пора вернуться в гостиницу, — взглянув на занимающуюся зарю, с сожалением вздохнул я.

Мы попытались привести одежду в порядок, но стало ясно, что после наших активных упражнений на крыше бальное платье было сильно потрепано, прическа Женевьев также не подлежала восстановлению, да и мой фрак выглядел далеко не лучшим образом. Полагая, что не стоит в таком виде показываться ни разъезжающимся гостям, ни просто припозднившимся городским гулякам, я решил добраться в отель по крышам. Будучи в приподнятом шаловливом настроении, я подхватил прекрасную вампиршу на руки и буквально полетел над городом, легко перепрыгивая с одного здания на другое. Ей, похоже, понравилось подобное ребячество. Она нежно обнимала меня за шею, а ее серебристый смех разносился над предутренним Брюсселем.

Воспользовавшись гигиеническими удобствами цивилизации, мы снова продолжили познавать друг друга, хотя в более комфортных условиях на шелковых простынях отеля. И вот здесь меня ждало еще одно ошеломительное открытие. Трагические ошибки с Розой и Изабеллой заставили меня провести рубеж между возможностью утолить две самые мучительные жажды — хищника и самца.

Но когда горячие губы Женевьев скользнули по моей руке, а вместо ожидаемого поцелуя я ощутил, как острые зубки осторожно прокусили мне кожу над ладонью, я испытал дикий прилив животного желания и одновременно осознание, что в этот раз может быть все иначе. Она же вампирша, следовательно, я не смогу случайно убить ее, не успев остановиться, да и она не беспомощная жертва. Страстно изгибаясь и прильнув ко мне упругим телом, Женевьев не сдерживала стонов наслаждения, поглощая содержимое моей вены.