Я был искренне удивлен рассказом отца. Даже не предполагал, что может быть что-то подобное. Был уверен, что стал самым сильным хищником на земле, но, оказывается, нашелся тот, кто сам не прочь этим хищником закусить. И неизвестно еще, один ли этот Мидас на свете такой, а, может, еще где-то бродят.

А еще мне стало очень интересно, почему же Гэбриэл не предупредил меня об этой опасности. Вроде обо всех рассказывал: об оборотнях, о ведьмах, охотниках и даже каких-то вымерших существах, а о таком вот вампире, питающемся вампирами, почему-то не упомянул.

— И ты не знаешь, кто же все-таки был этот странный вампир, убивающий своих собратьев, а не людей? — спросил я отца.

— После этих событий я довольно долго думал об этом. Кажется, тебе я об этом не говорил, но у лорда Гэбриэла та же фамилия, что и у того представительного господина — монстра. Можно было бы предположить, что это отец Гэбриэла, по возрасту вполне подходит, — поделился отец такой сногсшибательной новой информацией, что у меня самым неэтичным образом округлились глаза. — Однако, ни внешне, ни в манерах я почти не нашел общих черт. Спросить его самого даже во время последующих встреч я не счел возможным, поэтому остается лишь гадать, почему предполагаемый родственник лорда убивает вампиров, зачем, вопреки ему, Гэбриэл предупреждает об этом вампирское сообщество и почему складывалось ощущение, что твой создатель пытался избежать с ним встречи, поспешно исчезнув из Парижа той ночью.

Да, что и говорить — вопросы резонные, а новые сведения просто потрясающие, даже так с ходу в голове не укладываются. Нужно будет поразмыслить об этом основательно, а по возможности и разузнать все более точно. Странно, конечно, было предполагать, что мой благородный создатель всячески избегал встреч с собственным отцом, словно опасался, как-то не вязалось с его образом. Это действительно очень заинтересовало меня, оказывается, я еще многого не знал об этой стороне жизни, как моего родного отца, так и моего создателя. Обязательно нужно будет уточнить, слышали ли другие вампиры о существовании такого врага, один я не в курсе остался, или же эта информация доступна лишь избранным. И, конечно же, я не мог не поинтересоваться продолжением:

— Что же произошло при последующей твоей встрече с лордом Гэбриэлом?

— Спустя какое-то время он сам нашел меня и, поскольку я уже пользовался у него определенным доверием, поручил мне очень серьезное задание, которым я занимался для него несколько лет, — ответил отец. — Извини, я даже тебе не могу рассказать всего, но, если в двух словах, это было связано с поисками одного нужного ему артефакта, местоположение которого я помогал ему отследить. Также после были и другие поручения, которые лорд весьма щедро оплачивал, оставаясь вполне удовлетворенным моими трудами. Вот я и взял на себя смелость дважды обратиться к нему за помощью: когда у твоей мамы были проблемы с беременностями и год назад, когда спасал тебя.

В итоге наш разговор, как часто случалось, вновь вернулся к нашим утраченным любимым людям. Но как бы то ни было, я остался доволен, что у меня состоялась с отцом такая обстоятельная беседа. Странно, что я, будучи вампиром уже почти год, до сих пор не нашел для этого времени.

Теперь у меня сложилось полное представление об отношениях моего отца с моим создателем и о том, почему фамилия Ансело не пустой звук для Лазара, да еще и о предположительном отце Гэбриэла — или кем он там был этот Мидас Ксандрийский, — услышал такие любопытные вещи. Надо будет обязательно постараться разузнать, с чего это у него возникли подобные вкусовые пристрастия. К тому же, необходимо знать о потенциальном враге. А по поводу того, что именно разыскивал Гаэтан, сомнений почти нет. Наверняка, тот самый янтарный артефакт, ставший теперь и моим заданием. Ну что же, надеюсь, я все же сумею его отыскать рано или поздно, выполнив разом и свою и отцовскую задачу.

За время моего отсутствия дома тоже произошли кое-какие перемены, правда, далеко не такие приятные, как у меня. Садовник, которого отец взял на работу несколько месяцев назад, был пойман им на воровстве, и это при том, что Гаэтан никогда не скупился на оплату труда прислуги. Негодяй был буквально схвачен им за руку, когда пытался похитить драгоценности из шкатулки на туалетном столике Наоми.

После смерти дочери, отец, конечно же, постарался сохранить в ее комнате все, как и было при ее жизни. Вот и оставались девичьи колечки и сережки лежать на своем месте, пока этот проходимец не решил ими поживиться. Конечно же, отец немедленно уволил мерзавца без рекомендаций, а мне осталось только сожалеть, что меня не было в это время рядом, одним увольнением он бы точно не отделался.

— Знаешь, сынок, — поделился мой старик своими мыслями во время обеда, — я подумал, что прекрасно смогу ухаживать за садом сам, так что не буду больше никого нанимать. Теперь, когда я передал свою контору тебе, у меня появилось слишком много свободного времени, а силы, слава богу, еще вполне позволяют держать в руках лопату или садовые ножницы. К тому же, большинство этих роз было посажено твоей мамой, так что, ухаживая за ними, я словно чувствую, как она улыбается, глядя на меня с неба. Ну, а для помощи по дому нам двоим вполне хватит горничной и кухарки.

Впрочем, несмотря на этот неприятный инцидент, я был доволен, что отец вполне бодр и неплохо себя чувствует, и что, несмотря на тяжкие утраты и мое обращение, смог устоять и не потерять интерес к жизни.

Не успели мы встать из-за стола, как зазвенел дверной колокольчик, и горничная впустила курьера из префектуры, который доставил письмо на мое имя. Конечно же, от министра Катри. Старый пёс, очевидно, не упустил моего возвращения вместе с Женевьев. Наверняка после своей просьбы не спускал с меня глаз. Я не ошибся в своих предположениях. На листе гербовой бумаги уверенной твердой рукой было выведено:

«23 июля 1914 г.

Уважаемый месье Ансело!

Осмелюсь поинтересоваться, в свете последних событий, достигнут ли определенный прогресс в выполнении нашей с Вами устной договоренности? Могу ли я надеяться на улучшение известной Вам ситуации?

С выражением глубочайшего почтения,

Бартоломью Катри, префект Сены, министр».

Почек был вполне разборчивый и четкий, но отнюдь не каллиграфический. Следовательно, префект написал это сам, не доверив секретарю. Конспирацию соблюдает, оно и неудивительно. Все не угомонится никак, похоже, ситуация в Совете его сильно напрягает. Однако, боюсь, он останется разочарованным. Я ведь уже ясно дал понять ему, что не собираюсь становиться ни его марионеткой, ни его шпионом. Значит придется ему об этом напомнить. Попросив курьера немного подождать, я прошел в кабинет и быстро набросал ответ:

«23 июля 1914 г.

Уважаемый месье Катри!

Как я уже имел честь сообщить Вам при личной встрече, Вы, очевидно, заблуждаетесь, относя меня к сотрудникам Ваших фискальных органов или тайных осведомителей. Вынужден Вас огорчить, но едва ли следует в данный момент говорить о результате, который мог бы Вас удовлетворить. Однако, полагаю, что Ваши возможности непременно позволят Вам лично убедиться во всех изменениях ситуации, если таковые будут иметь место.

С выражением глубочайшего почтения,

Джорджес Блэр Ансело, юрист».

=== Часть 5 ===

Царство Аида

Глава 01

Вручив курьеру письмо-ответ с пометкой «лично в руки префекту», с чувством выполненного долга я смог позволить себе послеобеденный сон. Вечером, выгуляв в парке довольных Акселя и Йоргена, которых нечасто баловал вниманием, я отправился в «Соблазн» на встречу с Оливером, чтобы поблагодарить за приглашение на маскарад, который предоставил мне желанные возможности проявить себя.

— Мне кажется, ты изменился за те дни, что я тебя не видел, — степенно и спокойно выслушав мои слова благодарности, обратил внимание наблюдательный приятель. — Ты и раньше был довольно амбициозным для молодого вампира, а теперь словно осознал свою значимость и особое предназначение.

Я был не вправе посвящать его в подробности моей командировки, да и не слишком ему доверял, однако, не мог не поделиться с едва скрываемой гордостью, что с его подачи сумел выполнить серьезное поручение членов Совета и произвести соответствующее впечатление на некоторых из них. С моей стороны, это было несколько самоуверенно, но первые победы такого уровня слегка вскружили мне голову. Я даже чувствовал себя иначе, чем прежде, словно стал выше ростом и солиднее.

Криво ухмыльнувшись, приятель смотрел на меня привычным холодным взглядом. Хотя Оливер и позиционировал себя скромным ученым-хирургом, которого мало что интересовало, кроме его научных изысканий, очевидно, определенные нереализованные амбиции у него имелись.

— Я рад, что ты так быстро сумел добиться того, чего желал, друг мой, — негромко прошелестел он. — Фортуна, как известно, тоже женщина, и, как и остальные, обожает тебя. Ты незауряден и смел, оттого и идешь необычным путем, — его слова звучали благодушно, таким же было и выражение лица, но мне показалось, что в глазах проскользнул оттенок зависти. — Большинство вампиров начинают с самых низов, со дна, можно сказать, лишь с годами обретая возможность жить нормальной жизнью. Ты же с места в карьер замахнулся на самый верх, и не без успеха. Это весьма похвально, и, вероятно, даже закономерно для такого, как ты.

Несмотря на похвалу, его слова меня слегка задели. «Для такого, как ты» прозвучало почти осуждающе, поэтому я не мог их проигнорировать:

— Что же мешает другим реализовывать себя, друг мой? — я намеренно позволил себе долю ехидства. — Вампирские способности как нельзя лучше способствуют выполнению великих целей, на мой взгляд.

Оливер вновь ухмыльнулся в своей весьма неприятной манере.

— Ты прав лишь наполовину. В человеческом мире важно, в какой семье и каком месте ты родился. Если твои предки рыбаки или слуги, то возможность стать президентом республики у тебя, конечно, есть, но придется постараться и немало. А вот родись ты в золотой люльке — и все, можешь больше особо не напрягаться, будущее твое практически обеспечено. С вампирами дело обстоит сложнее. Кем бы ты ни был до обращения: хоть принцем, хоть клошаром, тобой отныне правит жажда крови. Положение в привычном обществе теперь значения не имеет, деньги в принципе обесцениваются. Лишь кровь занимает все твои мысли и желание выжить любой ценой, по крайней мере, на начальном этапе. Вампирам-новичкам вновь приходиться завоевывать свое место, теперь уже под луной и совсем в другом мире, с другими правилами. Кому-то помогают катакомбы, кто-то пытается сам, некоторых опекают создатели, но для любого это сложный период. Ты каким-то невероятным образом этого этапа избежал, для меня, признаться, это загадка и повод для уважения. Остальным, поверь, приходится намного труднее.

Я, в общем-то, верил, и не таким уж безоблачным было мое обращение и привыкание к новой ипостаси. И мне совсем не нравилось, что Оливер говорил будто бы свысока. Что-то вроде этого поучительно высказывают ветераны молодым солдатам: «Не нюхнул пороху — не боец».

В свое время создатель познакомил меня лишь с основами, необходимыми для выживания. Очевидно, он полагал, что дальше я и сам вполне смогу освоиться в этом мире, может, разглядел во мне потенциал, а, может, ему просто было все равно. Так я и сделал: приложил максимум усилий, освоился, и мне казалось, что я неплохо справлялся. Но сейчас в словах Оливера мне послышался некий вызов, презрительная нотка, которую я раньше в нем не замечал. Вероятно, зависть всколыхнула в нем низменные чувства, но в чем-то он все же прав.

Решив стоять на ногах прочно и самостоятельно, я не имел права упускать из своего внимания ни одной мелочи. Следовательно, я просто обязан изучить вампирскую жизнь Парижа от альфы до омеги, чтобы стать сведущим во всех ее тонкостях и не чувствовать себя зеленым новичком, как тогда, когда оборотень понял, что я даже не слышал о Совете, или как сейчас, когда Оливер снова намекает, что я так и не стал «настоящим вампиром», не побывав в их пресловутых катакомбах.

Мне очень не нравилось чувствовать свою уязвимость, когда кому-то вот так удается застать меня врасплох, поэтому я заявил приятелю:

— Я не разделяю твоего мнения, что каждый вампир обязан через это пройти, я, как видишь, действительно прекрасно устроился и не считаю это своим недостатком. Но меня гложет неизлечимое любопытство. Думаю, пора и мне познакомиться с вашим дном, что бы ты там не имел в виду, хотя бы для самообразования.

Мне казалось, что Оливер должен начать меня отговаривать, сказать, что это блажь и глупость, что ничего интересного я для себя там не найду, но он смотрел на меня спокойно и, наконец, произнес: