Даже отсюда, хоть и с большим усилием, удавалось расслышать приглушенный толщами стен шум работ на подземном строительстве.

— Если еще в восемнадцатом веке Эйдриан добился прекращения разработок в каменоломнях, как же он мог допустить это строительство в непосредственной близости к катакомбам?

— Вообще-то он сопротивлялся, и довольно долго, — пояснил Оливер, размеренно кивая. — Изначально, идея о строительстве метро в Париже появилась еще в 1845 году, а серьезные обсуждения начались в 1871 году, как ты, разумеется, знаешь и сам. Однако в течение нескольких десятилетий государству и парижским властям не удавалось прийти к согласию в первую очередь как раз из-за позиции Инспекции, возглавляемой месье Толе. Конечно же, для нас основным был вопрос о том, станет ли метро надземным, по примеру метрополитена Нью-Йорка, или подземным. В связи с ухудшением транспортной ситуации в городе и приближением Всемирной выставки 1900 года, решение о строительстве метро, наконец, было принято. Несмотря на активные протесты месье Толе, в поддержку властей неожиданно, проявив патриотизм, выступил Жан-Баттист Лазар. Он считал, что наземное метро испортит облик города, мадемуазель Женевьев, как женщина и ценительница прекрасного, его поддержала, и несогласным пришлось смириться и замолчать.

Впрочем, это не единственный случай, когда вампирам приходилось идти навстречу городским властям. Обычно это связано с какими-то обоюдными уступками. Не зря же Совету фактически удалось добиться от городских властей запрета на деятельность организованных охотничьих групп, как под эгидой церкви, так и светских органов власти. Еще раньше, во время Всемирной выставки 1878 года, в подземных галереях Шайо, напротив построенной специально к этому событию Эйфелевой башни, открылось кафе под названием «Катакомбы». Это отсюда недалеко, но мы вряд ли сможем попасть туда. Инспекция тщательно следит за тем, чтобы все входы, кроме основного, ведущего сверху к туристической тропе, были бы забетонированы или закрыты прочными дверьми.

Ну, этим бы Оливер меня не удивил. Еще в пору моей студенческой юности я несколько раз ужинал вместе с друзьями в этом кафе. А еще раньше, в выпускном классе лицея, чтобы предотвратить попытки бесшабашных юнцов проникнуть в запретные подземелья, нас водили туда на организованную историческую экскурсию по небольшому ограниченному маршруту, включающему всего несколько ознакомительных помещений, таких как комната-музей с фотографиями древних надписей, найденных в глубинах подземелий и одного из «ателье» по разработке камня.

Конечно, в то время это произвело на юных лицеистов очень сильное впечатление. Но, как оказалось, все это было лишь маленькой частичкой древней истории парижских подземелий, которая именно сейчас вставала передо мной во всем своем истинном масштабе.

Мы подошли к колодцу, ведущему еще ниже в темную глубину, очевидно, на второй ярус. Оливер даже не попытался воспользоваться железной лестницей, для вампира это трата времени. Секундный полет в пропасть, и мы оказались в новом коридоре, где продолжили путь. Здесь влажность чувствовалась еще сильнее, видимо, сказывалось влияние подземных вод, постепенно просачивающихся через известняковые стены и оставляющих грязные потеки и разводы.

По сравнению с шумом неспящего города в этом месте было непривычно тихо даже для вампира, лишь изредка слышались звонкие удары капель воды, срывающихся с потолка, но это как раз и заставляло напряженно вслушиваться. Наши шаги звучали теперь по-особенному гулко и отчетливо, эхом отражаясь от стен и потолка.

— Возможно, ты обратил внимание, — продолжил Оливер свою лекцию, — что верхний ярус катакомб более комфортный и используется в основном как транспортные артерии. Выходы туда имеются почти из всех домов, где обитают челны нашего сообщества, а также из большей части административных и общественных зданий Парижа, что для нас чрезвычайно удобно. Кстати, если от твоего дома такого нет, то рекомендую об этом позаботиться, — посоветовал он.

Однако, я сильно сомневался в целесообразности делать подобный вход в наш бельвильский дом. Интуиция подсказывала мне, что, помимо друзей, в моей жизни появится немало врагов. А ведь любой вампир без особых проблем сможет устроить там ловушку. Но вот попасться в нее вместо меня случайно может отец. Так что, по крайней мере пока, этот совет я счел для себя преждевременным.

Очевидно, моему экскурсоводу надоела неторопливая прогулка, и он предложил немного пробежаться. И вот, после считанных минут бега, преодолев несколько километров почти в полной темноте, мы увидели, как вдали снова забрезжил тусклый свет.

— Так вот, — продолжил рассказ Оливер, — в отличие от верхнего яруса, этот «этаж» в основном населяет молодняк в так называемых общинах-общежитиях. Жизнь здесь менее комфортна, да и запахи, порой, из канализации проникают, но зато новички никому не мешаются и могут совершать глупости и ошибки, свойственные их вампирской молодости, без опасения вызвать гнев тех, кто старше. Выбираются они отсюда лишь по ночам, да и то ненадолго. Сейчас ты как раз увидишь одно из таких общежитий, где новообращенные начинают свое знакомство с жизнью после смерти и обучение. Не все, конечно. Тех, за кого создатели согласны нести ответственность, или тех, кто, как и ты, сразу устроился в верхнем городе, здесь не бывает, — Оливер снова покосился на меня с насмешливым намеком, на который я уже и внимания решил не обращать. — Если ты не в курсе, то на самовольное обращение людей в вампиров существует строжайший запрет. Для поддержания баланса численности существ в городе эта мера необходима. Конечно, во всем бывают исключения, но для подобных ситуаций, как правило, обращаются за получением разрешения к Совету, и случается такое не слишком часто.

— И все же, новые вампиры появляются, — резюмировал я. — Система себя не оправдала и дает сбой?

Оливер вновь пожал плечами.

— По-разному бывает, наверное, у каждого из вампиров своя история, отличная от других. Но на сегодняшний день, большинство новичков попадает в этот мир по веянию последнего модного развлечения. Скучающий и пресытившийся вечной жизнью вампир, недовольный существующими правилами и ограничениями, создает себе игрушку для удовлетворения основного инстинкта хищника — догнать, напасть, убить. Наверняка кто-то из этого отребья расскажет тебе подобную историяю, не будем тратить на это время. В общем, такой вот, никому не нужный и ничему не обученный молодняк чаще всего сюда и попадает, сбивается вместе. Наверху шансов выжить одним у них почти нет. Если и не попадутся охотникам, то свои же и уничтожат, чтобы не демаскировали их. Скрытность уже давно стала основой нашего существования.

Мы пришли, если еще не передумал, то идем знакомиться.

Глава 06

Действительно, впереди дорогу нам перегородила тяжелая массивная дверь из бронированной стали с маленьким узким окошком — прорезью для глаз, навевающая мысли о раннем средневековье. Не успели мы приблизиться, как с той стороны послышался предупреждающий приглушенный возглас. Мой проводник остановился, не проявляя ни малейшего беспокойства, и я последовал его примеру. Внимательные темные глаза прильнули к прорези, оглядев сначала Оливера, а потом наблюдатель перевел вопросительный взгляд на меня.

— Он со мной, — кратко сообщил стражу мой экскурсовод.

Дверь заскрипела, открывая доступ на запретную территорию. Перед нашими глазами предстало небольшое освещенное помещение, наподобие караульной. Хмурый брюнет быстро запер за нами вход, вращая вентель запорного механизма по типу того, который используют в банковских хранилищах. Далее последовало сдержанное приветствие.

— Проходите, — бросил стражник, также отходя в полумрак и практически сливаясь со стеной.

— Вампиры охраняют себя как золотой запас Франции? — насмешливо уточнил я у Оливера. Катакомбы все больше напоминали какую-то организованную преступность или нелегальные сборища, наподобие пиратов или мелкой мафии.

— Да, именно так, здесь это необходимость, уж поверь, — Оливер не поддержал моего насмешливого тона.

Повернув за угол, мы оказались в довольно большой пещере, также имеющей электрическое освещение. «Наверняка, нелегально подключаются к городской сети или к метрополитену», — предположил я.

Обстановка была самая разномастная — каменные лавки, пара длинных грубо сколоченных столов, на одном из них керосиновая плитка и кухонная посуда, большой пузатый буфет старинной работы и не менее древний массивный резной комод красного дерева, попавший сюда словно из дворца. Действительно, создавалось впечатление общины или общежития, потому что из присутствующих две девушки готовили, один парень читал, кто-то играл в карты. Все одеты достаточно просто и практично. Встретив одного из них наверху, я бы принял его за фабричного рабочего или мелкого лавочника.

Впрочем, в интерьере этих стен они смотрелись, пожалуй, более органично, чем я в своем смокинге. При нашем появлении воцарилась тишина, игра прекратилась, все взгляды обратились на моего спутника, но удивления или агрессии не последовало, похоже, Оливера действительно тут хорошо знали. Навстречу нам поднялся невысокий крепкий мужчина с цепкими черными глазами и небольшой бородкой-эспаньолкой, он поздоровался с Оливером, меня же пока просто окинул внимательным оценивающим взглядом.

— Базиль, это Джорджес, — представил меня приятель. — Он выразил желание познакомиться с жизнью нижнего города, и я привел его к вам. Мы давно знакомы с тобой, поэтому я уверен, ты не откажешь в этой простой услуге.

— Конечно, месье Кэмпбел, — оттянув в улыбке углы губ, ответил тот, кого назвали Базилем. — Ваш подопечный не оправдал ожиданий или нет времени возиться?

Как же не люблю я, когда обо мне говорят в третьем лице, но Оливеру самому не понравился тон этой подпольной крысы. Его глаза сузились, а голос стал еще тише.

— Он не мой подопечный, я не занимаюсь такими вещами, кажется, мы с тобой уже это обсуждали, — прошипел англичанин.

Базиль, поняв, что наступил сейчас на хвост змее, резко дал задний ход, заметно занервничав.

— Конечно, месье Кэмпбел, я просто пошутил. Привет, Джорджес, — кивнул он мне. — Значит, ты к нам на ознакомительную экскурсию?

— Можно сказать и так, — сдержанно подтвердил я, понимая нервозность шутника-неудачника. Мой приятель — не самая приятная личность во всех отношениях, однако авторитет здесь однозначно имеет. — Изучаю все стороны вампирской жизни.

На лице Базиля отразилась активная умственная деятельность, наглядно представляющая его отношение к происходящему. На его взгляд, мое желание — лишь блажь пресытившегося аристократа, и обратись я к нему лично, он в лучшем случае просто указал бы мне обратный путь, но раз за меня ходатайствует старый вампир, это заставило его организовать мне так называемый «показ».

— Ланс, — окликнул Базиль русоволосого парня, который до нашего появления сидел с книгой, — покажи Джорджесу нашу «пещеру чудес». Месье Кэмпбел, — снова обратился он к Оливеру, потеряв ко мне интерес, — может быть, я могу предложить Вам свежей крови, или выберете что-нибудь для Вашей научной работы?

Не прислушиваясь более к их беседе, я отправился следом за тем, кого назвали Лансом. Не успели мы пройти и нескольких шагов, как пол под нами завибрировал, посуда на столе еле слышно зазвенела, и я отчетливо услышал, как за стеной промчался поезд, очевидно, тоннель метро проходил совсем рядом.

— Не обращай внимания, — махнул рукой Ланс. — Они здесь по много раз на дню туда-сюда носятся, мы уже привыкли и почти не замечаем. Зато буквально в километре отсюда есть проход, через который можно добраться до рельсов, совсем недалеко от станции Монпарнас-Бьенвеню, а с нее уже, даже не поднимаясь на улицу, можно перейти и на железнодорожный вокзал, сам представляешь, какое удобное место для охоты! Конечно, там всегда толпится народ, но мы научились незаметно внушать выбранной жертве двигаться следом в неприметное место. Жаль только, Базиль развернуться не дает, так и приходится вечно эту жажду терпеть, — вздохнул он, загрустив.

— Ладно, дружище, ты мне собирался показать, как тут у вас все устроено, — напомнил я Лансу, про себя мысленно отмечая на карте, где мы сейчас находимся — практически в центре города.

— Ну да, — вздохнув и постаравшись отключиться от мыслей о крови, начал он свой рассказ. — Отсюда, по обеим сторонам зала расходятся небольшие комнаты, где мы отдыхаем, наши спальни. Вот, например, эта, самая первая, сейчас необитаема.

В небольшом закутке было лишь каменное ложе со свернутым старым трухлявым топчаном и еще более старый то ли сундук, то ли ящик, наполненный какими-то бумагами, журналами и книгами, также в беспорядке валяющимися повсюду.