Этот эксперимент оказался вполне успешным, и я не переставал удивляться, насколько быстро приспосабливаюсь к самым различным ситуациям. И это я-то, для которого до сегодняшнего дня слово «обед» означало крахмальные салфетки и столовое серебро, с удовольствием употребляю кровь дохлой крысы, а будь у меня возможность приготовить на огне ее тушку, пожалуй, и от жаркого из грызуна бы не отказался. Вместо удобной постели с шелковыми простынями спал на грязном каменном полу. И, что самое удивительное, при всех этих тяготах и неудобствах, я вовсе не чувствовал себя несчастным, скорее, воспринимал это как забаву, своего рода игру, даже азарт какой-то начал испытывать.

Ланс продолжал подбрасывать мне серые тушки, одновременно рассказывая обо всем, что у них происходило. Когда рядом со мной валялась дюжина опустошенных тварей, я смог сесть и уже более внимательно слушать то, что он говорил, а также задавать вопросы. По его словам, когда Базиль предложил ему, как и остальным, поучаствовать в моем захвате, он не только отказался, но и хотел было поднять шум, чтобы предупредить меня. Но не успел и рта раскрыть, как ему свернули шею. Очевидно, главарь предвидел подобное.

Ксавье, как я и думал, дежурил, а Николаса еще раньше Базиль отправил с белым флагом на переговоры к Леонарду. До чего они там договорились, парнишка, конечно, не в курсе, но нападение на ту группу, по крайней мере в эту ночь, было опять отложено. Вместо этого, как обычно, все отправились на охоту, а очнувшегося Ланса оставили дежурить, как он со вздохом поделился, в наказание за строптивость. Воспользовавшись тем, что из группы больше никого не осталось, тот преспокойно оставил пост и отправился за крысами, здраво рассудив, что если его поймают помогающим мне, то еще один проступок уже не будет иметь значения.

Когда крысы закончились, я хоть и был очень слаб, но уже достаточно прочно стоял на ногах и отдал Лансу опустошенную добычу, половину которой он моментально сплавил по канализации, чтобы не оставлять следов преступления, а остальных отнес на кухню.

— Это моя обязанность, как самого молодого, обеспечивать людей из «зоопарка» питанием, так что я их этих грызунов каждый день ловлю. Рагу из крысятины вполне питательно, а им все равно, что есть, — поделился он новой информацией.

Едва ли мне сейчас хватило бы сил сразиться с Базилем, но чувствовал себя несравненно лучше и искренне поблагодарил сообразительного парня. Надеюсь, у меня еще будет возможность не остаться перед ним в долгу, а Лансу не придется раскаиваться в сделанном выборе.

Вскоре он заторопился обратно на пост, ведь в любой момент вампиры могли вернуться, а я снова улегся на пол, чтобы продолжить изображать обессиленного и обескровленного. Как ни странно, даже продолжающаяся капель уже не досаждала так сильно. Да и эта отвратительная вонь, которая доносилась из «зоопарка», к которой, казалось бы, в принципе невозможно привыкнуть, уже не доставляла прежнего неудобства.

Вскоре, вернувшись с охоты раньше остальных, к моей решетке соизволила подойти та, которую я меньше всего хотел бы видеть — Романи. Видно, у нее проснулись зачатки совести, и она решила покаяться:

— Джори, прости меня за эту подлость, — жалобно шептала она. — Я не хотела, но Базиль приказал, а я побоялась ему отказать. Я любила его, была готова ради него на все. А он лишь попользовался мною пару раз. Я знала, что он готовится перебраться наверх, просила взять меня с собой. А он лишь посмеялся, что я ему и здесь не слишком нужна, а там — тем более. Я хотела предупредить тебя о засаде, думала, что ты сможешь сбежать. Но ты, как и Базиль, отказался от меня. Знаешь, как это больно? Думаешь, так просто предлагать себя, и слышать в ответ отказ? Я ведь не уличная девка какая-нибудь, но к цыганам везде относятся с пренебрежением. Вот я и разозлилась на тебя. И решила: раз ты тоже так со мной, ну и будь что будет. А теперь мне стыдно, и я не знаю, что мне делать.

Я не стал дослушивать и тем более отвечать ей, а демонстративно отвернулся к стене. Повздыхав у решетки, девица удалилась. Наверное, к Базилю каяться пошла.

Глава 03

Чуть позже перед моей камерой развернулось очередное действо. Главарь вернулся в сопровождение Марлока, они приволокли из пыточной камеры пленницу — ту самую молодую женщину-вампиршу, что висела на цепях в ожидании своей участи. Она была сильно измучена и обескровлена, гораздо больше, чем я. Вампирские методы не делают различий между полами, как я уже понял. Девушка находилась без сознания, закрытые глаза сильно ввалились в почерневшие глазницы, спутавшиеся грязно-бурые от запекшейся крови волосы волочились по полу, а обрывки ткани, оставшиеся после истязаний, нельзя уже было назвать одеждой.

Бросив ее напротив «зоопарка», они вывели ту, приговоренную женщину, которой Базиль завтракал утром, и, вскрыв ей вену, Марлок, обмакнув пальцы, мазнул по губам вампирши. Чудо произошло почти моментально. Очнувшись, пленница тут же схватила за руку жертву и притянула ее к себе, впившись в шею, допивая всю кровь до конца, вытягивая остатки даже после остановки сердца.

Вновь испытав почти неконтролируемый приступ своей звериной сущности, я отметил про себя, что не испытал ни малейшего сожаления о смерти несчастной. Пожалуй, в её положении это лучше продолжения подобного существования.

Спасительная жидкость быстро сделала свое дело, даже в таком виде можно было понять, что, приведи себя вампирша в должный вид, стала бы красивой женщиной. Осознав, что жертва полностью опустошена, усевшись на пол, кое-как прикрывшись, она поинтересовалась немного хриплым голосом:

— Никак договорились об обмене?

— Да, так что вставай, — буркнул Базиль, — сейчас твои подойдут.

Не церемонясь и недолго думая, вампирша быстро стянула одежду с трупа и мгновенно облачилась в грязное платье, которое было ей заметно широко и коротко.

— Пошли уже! — грубовато подтолкнул ее в спину Базиль, и они вместе с Марлоком увели ее прочь.

Заглянувший на минуту Ланс, которого прислали утилизировать труп, поделился, что Леонард согласился обменять на эту пленницу Элоиз лишь одного нашего, но зато на выбор Базиля. Как ни упрашивала его Вирджиния вернуть Сильвию, а Хуго — Клода, тот предпочел остановиться на своем любимчике, их с Марлоком приятеле — Пьере. Однако, воссоединение друзей произошло совсем не так, как ожидалось, и мне вновь пришлось стать свидетелем того, как претворяются в действие местные законы. А я-то полагал, что сидеть взаперти скучно. Что и говорить, Базиль, «радушный хозяин», соскучиться не давал.

Не прошло и получаса, как увели вампиршу, когда недалеко от моей камеры собралась вся группа, молча расположившись полукругом, не глядя друг на друга. Вид у них был, я бы сказал, похоронный. Тут же присутствовал вернувшийся из плена Пьер, выглядел он, пожалуй, не лучше Элоиз, даже на ногах с трудом держался. Чувствовалось, что мужчине многое пришлось пережить. Но хуже всего казался его взгляд — затравленный и обреченный, полностью лишенный надежды. Ненадолго повисла гнетущая тишина, нарушаемая лишь проклятой капелью, бьющей о камень словно метроном. Даже люди за решеткой замерли, будто чувствовали, что грядет нечто нехорошее, тревожное. Так оно и оказалось, главарь приступил к своим обязанностям.

— Мы собрались сейчас именно здесь потому, что я всегда вершу суд публично, и потому, что это касается всех нас. А раз Джори пока не может выйти, значит, мы проведем процедуру здесь, чтобы и он присутствовал, — обращаясь ко всем, объявил Базиль, выходя вперед, стараясь говорить твердо и казаться беспристрастным, и все же ему не удалось полностью скрыть волнение. — К нашему стыду, Леонард передал мне, что Пьер согласился ответить на все его вопросы, а судя по тому, что тот назвал даже имя нового члена группы и нашу настоящую численность, он не соврал. Ты можешь сказать что-то в свое оправдание, Пьер? — обернулся он к нему.

— Даже у самого сильного мужчины существует свой предел, Базиль, — почти равнодушно ответил тот, устало пожимая опущенными плечами. — Дай бог, чтобы тебе никогда не пришлось узнать свой. Леонард очень разозлился из-за похищения Элоиз и тем, что ты так долго тянул с обменом. Он отыгрался на нас.

Лица присутствующих стали еще более унылыми и даже испуганными. Каждый понимал, что на месте измученного Пьера мог оказаться он. Напряжение все больше росло и давило.

— Мне вдвойне тяжело это говорить, потому что я считал тебя своим другом, а не просто членом группы, — продолжал вершить свой «суд» Базиль. — Но по нашим законам не имеет значения, какие методы допроса к тебе применялись. Всем вам известно, что полагается за предательство, а если ты выдал нас другой группе, также сдашь и настоящим врагам, тем же охотникам.

— Подожди, Базиль! — вдруг, не выдержав, перебил его Марлок. — Не торопись принимать решение. Пьер ведь и мой друг, и я прошу тебя за него, готов поручиться, что он не предатель! Мы ведь его целый год знаем. Он уже третий раз в плену. И уже проходил это испытание, и смог тогда все выдержать. Но мы не знаем, что на этот раз мог придумать эта мразь Леонард. Может быть, хотя бы в виде исключения дать ему еще один шанс? — торопливо закончил холодный с виду вампир.

После этой отчаянной апелляции вся группа устремила глаза на предводителя. Похоже, что остальные готовы поддержать просьбу Марлока, однако Базиль непреклонно покачал головой:

— Нет, — с каменным лицом отрезал он, рассеивая все иллюзии. — Исключений быть не может ни для кого. Не будет их сделано ни для тебя, Марлок, ни для меня, если кто-то из нас окажется на месте Пьера. Наказание здесь только одно — смерть. Это не жестокость, а необходимость, и вы не хуже меня это знаете. Базиль повернулся к приговоренному: — Есть ли у тебя предсмертное желание или просьба?

— Глотнуть бы сейчас чего покрепче, — со смутной надеждой поднял взгляд на своего бывшего друга Пьер.

— Марлок, выдай ему из моих запасов, — кивнул главарь.

Через несколько минут осужденный, торопливо приложив большую бутыль к губам, сделал несколько жадных глотков.

— Не поминайте лихом! — отсалютовал Пьер бутылкой группе и продолжил вливать коньяк в рот. Что же, сильно истощенный и обезвоженный, он должен быстро захмелеть, возможно, так умирать будет немного легче.

Марлок, ранее казавшийся таким выдержанным и невозмутимым, даже жестоким и бесстрастным, выглядел совершенно подавленным и удрученным. Подойдя к другу, он за всех попрощался с ним.

— До встречи, приятель. В раю, в аду или в чистилище, но мы обязательно увидимся, ведь когда-нибудь и я окажусь на том свете, вечная жизнь вампира оказалась всего лишь иллюзией.

Базиль не стал затягивать скорбную процедуру. Короткое резкое движение, и через мгновение в руках палача уже судорожно сжалось в последний раз окровавленное сердце его бывшего друга.

Без лишних церемоний он приказал Парису и Лансу сбросить труп в канализацию, а остальным заниматься своими делами. Да уж, не все обязанности главаря на поверку оказались приятными. Произошедшее только что событие произвело на меня довольно сильное впечатление, с каждым днем я убеждался, что очень ошибался, полагая, что мое приключение окажется лишь увеселительной познавательной экскурсией.

Так же, как и появились, все разошлись в тягостном молчании. Некоторые, как и я, присутствовали при подобном впервые. Ланс едва не трясся, словно от шока, у девушек на глазах блестели слезы.

Мне нужно было обдумать это происшествие. Смерть Пьера, которого до казни я видел лишь однажды, и меня не оставила равнодушным. Впервые на моих глазах погиб тот, кто, как и я, мог жить вечно. Сообщество поставило призрачную опасность для коллектива выше ценности существования одного из своих членов.

Здесь словно пародия на человеческое правосудие, и адвокат обвиняемому не полагался. Да и сам способ убийства — вырванное сердце — перестал быть для меня метафорой. При всей трагичности, это показалось мне даже красивым. Здесь не требовалось ни кола, ни гильотины или меча, только рука вампира. Пожалуй, если мне когда-нибудь придется лишать жизни своего собрата, я выбрал бы именно этот способ. Вот только кровь из пробитой груди, запачкавшая все вокруг, мешала драматической эстетике этой казни.

Получается, что эта «игра в войну» совсем не развлечение, как могло показаться с первого взгляда. Похоже, именно подобные тренировки мужества и силы воли позволяли на начальном этапе отсеять из новичков наиболее слабых духом и тех, кто в будущем потенциально мог создавать проблемы сообществу. Тем не менее, все это казалось мне каким-то диким, средневековым, что ли. «Смерть — это слишком суровый приговор», — размышлял я.

Понятно, предателей никто не любит — ни свои, ни чужие, и смерть для них — заслуженная кара. Но ведь дело, наверное, не только в этом. Я уверен, что подобный закон придумал не Базиль, наверняка, он давно уже действует в катакомбах. Кажется, именно об этом и говорил Оливер, повествуя о роли Эйдриана Толе в установлении существующих здесь порядков. Конечно, это важно, чтобы мы могли во всем положиться друг на друга. Но хотя, как юрист, я поддерживал равенство перед законом, и все же подобная безапелляционность Базиля мне претила. И так ли хороши эти законы, если свои же вынуждены убивать своих, словно пауки в банке?