— Я, конечно же, великий грешник, отец Боливар, — усмехнувшись, согласился я, — однако в гибели этих людей и вампиров моя вина если и есть, то, все же, косвенная. Да и насчет того, что я здесь новый главарь — преувеличение. Скорее, можно говорить, что я, как и Базиль, считаю своей обязанностью пробыть здесь некоторое время, чтобы помочь группе оправиться от последних происшествий.

Мы посвятили священника в нападение Зулууа на общину, опустив лишь некоторые личные моменты, вроде нашего конфликта с Базилем. Как я и ожидал, в отличие от Оливера, отец Боливар серьезно воспринял появление подобного дикаря среди новичков:

— До меня доходили слухи о творимых им бесчинствах, но после этой резни я полагаю своим долгом сообщить обо всем месье Толе, — заверил он нас. — Надеюсь, ты поможешь мне это сделать? — обратился он к сопровождающему вампиру, который почтительно склонил голову, соглашаясь. — В крайнем случае, мне придется довести эту информацию до Совета, — пообещал отец Боливар.

— Думаю, месье Толе должным образом отреагирует на появление в его катакомбах этого дикого африканца, и Вам, святой отец, не придется поднимать этот вопрос, — заверил его Калистат.

— Теперь, господа, позвольте мне пообщаться со своей паствой, думаю, меня уже заждались, — заторопился священник.

Отец Боливар отправился к натерпевшимся вампирам, а Калистат прошел ко мне, поскольку Ланс вместе с присоединившимися к нему девушками все еще продолжали отмывать гостиную от копоти и убирать разгром, складывая все уцелевшее, отмытое и пригодное к использованию в отдельную кучу. К сожалению, после варварского нашествия в общине почти ничего полезного не осталось. Хорошо, хоть до комнат и личных вещей не успели дорваться.

Как только выберусь на поверхность, нужно будет непременно договориться с Пьетри, хозяином забегаловки «У Жерара», чтобы отдал ненужную кухонную и столовую мебель и кое-какую лишнюю утварь, коими переполнены его подсобки в кабаке, заодно от лишнего хлама избавится.

Калистат оказался относительно молодым вампиром, умершим как человек пару десятков лет назад. По его рассказу, в своей прежней жизни он был довольно набожным. Даже подумывал о монашестве, потому что к женщинам его никогда не тянуло, а с греховными мужеложескими влечениями он кое-как справлялся. Обратил его в свое время сам Эйдриан Толе, положивший глаз на симпатичного паренька, и, когда в очередной раз, член Совета сменил фаворита, Калистат остался работать его помощником.

Первое время после обращения молодого вампира весьма мучила предполагаемая гибель собственной души, но потом он почти свыкся с мыслью гореть в аду, если его вампирская вечность прервется, полагая, что лишь это ожидает всех кровопийц.

Тогда он махнул на все рукой и, смирившись с неизбежностью геенны огненной, пустился во все тяжкие, пользуясь теми благами, которые ему давало покровительство Эйдриана, старательно карабкаясь по иерархической лестнице. Заодно он участвовал в садистских развлечениях своего благодетеля, которые тот обычно обосновывал необходимостью проведения следственных действий и допросов подозреваемых им в серьезных нарушениях наших законов или, тем паче, тайных заговорах.

Но тут Калистату посчастливилось встретиться с отцом Боливаром, и его жизнь изменилась, для него вновь забрезжила надежда на спасение.

— Он открыл мне глаза, объяснив, что все в руках Господа, который милосерден к грешникам, поэтому нужно стремиться не нарушать его заповеди, даже став кровопийцей. Ведь душа человеческая бессмертна независимо от того, во что превратилось наше тело, и лишь Всевышний может решать участь каждого. С тех пор я раскаялся в своих мерзких деяниях и содомском грехе и стал смирять плоть, а также стараться не только не убивать людей, но и соблюдать другие заповеди и заниматься различными богоугодными делами, участвуя в приходских мероприятиях. Поэтому, когда святому отцу потребовался сопровождающий и охранник в катакомбы, я сам с радостью вызвался и очень горжусь, что помогаю ему хотя бы этим в его благородной миссии — нести божье слово таким богомерзким существам, как мы, и спасать заблудших новообращенных, — перекрестился вампир.

Я слегка опешил от такой проповеди. Вот уж чего никак не предполагал встретить среди нашей братии, так это подобной набожности, причем, кажется, вполне искренней. По крайней мере, сам я, даже будучи человеком, едва ли мог назвать себя прилежным католиком, скорее, следовал традициям, вроде празднования Рождества, как и мой отец. Впрочем, если религия поможет сохранить кому-то человечность или облегчит принятие себя в новой ипостаси, подобную деятельность можно только приветствовать. К тому же я, будучи самых широких взглядов, всегда признавал свободу совести и право каждого на вероисповедание.

Как поделился со мной Калистат, отец Боливар раз в неделю обязательно спускался в катакомбы и посещал одну из групп, где беседовал с новообращенными, утешал и поддерживал нуждающихся в этом молодых вампиров, учил их необходимости следовать заповеди «не убий», помогал освоиться и дарил надежду на спасение.

Конечно же, далеко не все воспринимали это с такой страстью, как Калистат, скорее он оказался исключением, к тому же, многие были нерелигиозными изначально, тем не менее, на контакт с этим умным священником шли довольно охотно. Кроме того, по договоренности с главарями групп отец Боливар получал от них списки погибших из «зоопарков» и молился за них как за мучеников, а часть пожертвований от своих прихожан направлял на помощь тем родным невинноубиенных, которые испытывали нужду.

Завершив беседы с вампирами, миссионер выразил желание пообщаться и со мной. Впрочем, я и сам хотел просить его уделить мне немного времени. У Базиля я узнал, что джентльмена, который проявил благородство в крысиных бегах, чьим телом я остановил огонь, звали месье Пуливер. Отдавая дань мужеству этого человека, а также, помня о его красивой молодой жене с тремя сыновьями, я заказал провести по нему отдельную заупокойную службу. Кроме этого, я попросил оказать поддержку вдове и выписал два чека — для мадам Пуливер и в качестве пожертвования храму Сен-Северин, чьим настоятелем и являлся священник.

— Скажите, отец Боливар, — поинтересовался я у него, — а как Вы относитесь к тому, что считается здесь в порядке вещей, к тем же «зоопаркам», например?

Священник немного помолчал и печально улыбнулся:

— Видишь ли, Джори, как ты понимаешь, участвуя в деятельности Совета и регулярно спускаясь в катакомбы, в первую очередь я стараюсь отстаивать интересы именно человеческого населения нашего города. И, разумеется, я предпочел бы обходиться без этих скорбных списков. Однако, как ни горько это признавать, но я понимаю, что для молодых вампиров жертвы практически неизбежны. И вынужден смиряться с мыслью, что для их обучения погибнут несколько человек, но необузданные монстры не окажутся на городских улицах. Однако я был бы бесконечно счастлив, если кто-то предложил бы другой, более гуманный способ их подготовки. К сожалению, месье Толе не самый приятный человек и обсуждать с ним что-либо довольно сложно, к тому же, он довольно болезненно реагирует, когда кто-то вмешивается в то, что он считает своим.

Мы еще довольно долго беседовали в тот день. Священник показался мне вполне прогрессивным, к тому же, исключительно толерантным человеком, раз так легко шел на контакт с теми, кого многие другие на его месте сочли бы исчадьем ада, и принимал как должное то, что шокировало и привело бы в ужас большинство его коллег.

— Мне кажется, Джори, ты тоже отличаешься от большинства своих собратьев, — заметил священник, — хотя бы потому, что поднимаешь те вопросы, о которых остальные даже не задумываются. Позволю себе надеяться, что такие, как ты, в будущем сделают наше межвидовое сосуществование более цивилизованным и гуманным.

Мы распрощались с отцом Боливаром, обоюдно довольные знакомством, и я смог, наконец, остаться один и немного поспать.

Глава 08

Ближе к вечеру, искупавшись и побрившись, я возвращался к себе, чтобы завершить свой гардероб. Мой чуткий вампирский слух уловил доносящийся из одной комнаты за фанерной дверью тихий, но веселый смех, а за ним характерную беспечную возню. Понимая, как именно проводят сейчас время парни в своей комнате, я поспешил пройти мимо, дабы не становиться невольным слушателем их приватного общения. Уже в своей комнате я поймал себя на том, что тоже улыбаюсь. Хорошо, что даже во времена невзгод и трудностей, хоть кому-то из общины сейчас радостно, и есть с кем разделить моменты счастья.

Воистину, возможность любить — величайший стимул для жизни и борьбы, и парни нашли друг друга даже в таком неуютном месте, как жестокие катакомбы, нашли в партнере поддержку и опору. За них можно только порадоваться. На этой мысли, едва коснувшись жесткого ложа, я крепко заснул.

Следующая ночь прошла спокойно. Выбравшись вместе с группой на поверхность, посетив одну из своих поставщиц, я заглянул и в кабак «У Жерара», чтобы дать Пьетри соответствующие поручения. Я договорился с ним, что имущество и утварь, которыми можно поделиться, он с утра переправит в дом Базиля, находящийся в районе Бют-Шомон.

Оттуда был прорыт полноценный подземный ход в катакомбы, так что доставить имущество в общину труда не составит. Я уже сполна насытил свое любопытство, и меня совершенно не тянуло обратно вниз. Был большой соблазн вернуться домой, принять ванну, облачиться в приличный костюм и вновь окунуться в прежнюю жизнь, но незнакомое раньше чувство ответственности за доверившихся мне молодых вампиров не позволило этого сделать.

В этот раз возвращение группы прошло без потерь, да и опоздавших или решивших проявить самостоятельность не нашлось. Отношения с Базилем после всех перипетий установились у нас довольно ровные, я бы сказал — приятельские.

— Знаешь, Джори, я даже благодарен тебе, — поделился он. — Слишком уж меня это болото затянуло, хотя давно пора было на землю выбираться. Если бы не ты, бог знает, сколько еще я проторчал бы в подземельях, так и не решаясь все оставить, хотя наверху меня ждет подготовленный дом и нормальные условия. Ты мне словно необходимое ускорение придал, чтобы наконец эти места покинуть.

О прошлом никто из нас не вспоминал, словно и не было ни того подлого нападения на меня, ни организованного мною в ответ «свержения» его с должности главаря. Теперь, едва не погибнув от рук дикаря-огнепоклонника, Базиль в корне пересмотрел свое мнение обо мне, а там, где нечего делить и за что бороться, нет и противостояния.

Мы договорились, что пробудем здесь оба еще несколько дней, чтобы получше подготовить Вирджинию и Ксавье, заменившего Марлока, а заодно окончательно решить, кто из них будет новым главарем. Девушка была немного старше и опытнее как вампир, тем не менее, в качестве руководителя, я уверен, мужчина был бы предпочтительнее и авторитетней.

По моей настоятельной просьбе в качестве эксперимента было решено попробовать в нашей группе отказаться от «зоопарка». Хотя это и противоречило устоявшимся вековым правилам, моих заслуг и убеждения хватило для согласия остальных. Для обучения новичков я предложил приводить людей со станции метро Монпарнас-Бьенвеню, а после, стерев воспоминания, отпускать обратно, как мы сделали это накануне для раненых.

Конечно, это более хлопотно, прежде жертвы всегда были под рукой, но ведь вампиры здесь страдали скорее от скуки, чем от чрезмерной занятости, так что это не должно стать проблемой. Кроме того, я настоял, что необходимо внушать жертвам не только молчание и послушание, но и отсутствие страха. А на скептическое хмыканье Базиля особо подчеркнул, что «наверху» так принято и это считается хорошим тоном. Выдумал конечно, едва ли многие этим озабочивались, но моим подопечным это пришлось по душе, видно, позволило почувствовать себя приобщенными к высшему обществу.

Очевидно, и при таком способе совсем без жертв обойтись не получится, но их, однозначно, станет гораздо меньше, чем прежде. Полагаю, что отец Боливар останется довольным, если наш эксперимент окажется удачным. Ну, а мне в будущем не помешает поддержка еще одного члена Совета, пусть он всего лишь человек.

В этот раз в крови нуждались Ланс, которому еще явно рано самостоятельно охотиться, и дежурившая Вирджиния, поэтому к метро отправились двое — Сильвия и Парис. Поразмыслив немного, я вызвался пойти вместе с ними. Дело в том, что Оливер показал мне дорогу через «Соблазн», весьма неблизкую, но если отсюда есть выход к станции, о котором мой приятель, возможно, даже не знал, то мне удобнее пользоваться им.

Более того, чтобы не добираться катакомбами на противоположный конец города, при необходимости, я мог спокойно сесть в вагон метро на Монпарнас-Бьенвеню, перейти на станции Барбес-Рошешуар с четвертой на вторую линию и доехать до станции Бельвиль, от которой мне до дома рукой подать.