Как и говорили «дети подземелья», станция оказалась совсем рядом. Неприметная дверь недалеко от платформы в одном из тупиковых технических коридоров, якобы наглухо запертая, закрытой оказалась лишь с нашей стороны, так что вскоре мои спутники, быстро управившись, уже вели двоих людей в сторону нашей общины.

Я же, отпустив их, сам решил немного прогуляться и внимательно осмотреть окрестности. Раз есть один малоизвестный ход, может быть, мне удастся обнаружить еще какие-то пути, которые не помешает перекрыть. Не хотелось бы снова оказаться в ситуации, подобной нападению Зулууа.

Побродив по узким подземным закоулкам, местами полностью лишенным освещения, я услышал неподалеку слабые звуки, заставившие меня напрячься. Это были быстрые человеческие шаги, вернее, бег двух человек, причем явно мужчин, и прерывистое дыхание вперемешку с негромким бормотанием, похожим на ругань сквозь зубы, только слов никак не разобрать.

«Вампиры! — мелькнула в моей голове не слишком приятная мысль. — Вот дьявол! Их как минимум двое, и определенно они не из нашей группы. Находимся мы на нижнем ярусе, следовательно, это, скорее всего, молодняк, а я уже достаточно хорошо знаю, что встречаться в одиночку с вампирами из других групп не слишком полезно для здоровья».

Чтобы избежать нежелательного контакта, я замер, задержав дыхание, обращаясь в слух. Наконец, я понял, почему не сразу разобрал речь — говорили по-немецки. Это было довольно странно, ведь наши страны находятся на пороге войны. Граждане противодействующего государства, тем более агрессора, — не самые желанные гости во Франции на данный момент. Что вампиры из Германии могут делать в Парижских катакомбах? Впрочем, если они обращены недавно, возможно, у них не оказалось возможности уехать из Франции. Меня это мало касалось, и я уже счел благоразумным ретироваться, когда тишину подземелья разрезал отчаянный женский крик:

— Помогите! Спасите меня, кто-нибудь!

Эта мольба подействовала на меня, как сигнал трубы на боевого коня. Джентльмен никогда не оставит в беде женщину, взывающую о помощи, такое воспитание, к здравому смыслу отношения не имеет. Даже если за ней и гнались вампиры, я все равно не смог остаться в стороне. Осталось лишь уповать на фактор внезапности. Легким рывком проскользнув вперед и значительно сократив расстояние между собой и немцами, я на мгновение замер и еще раз прислушался. Хриплое сбившееся дыхание, тяжелый бег и запах пота, совершенно определенно дали мне понять, что я пустился в погоню за людьми, а не за кровопийцами.

Ну что же, это значительно упрощало задачу, и я вновь рванул вперед. Когда я выскочил из коридора в подобие зала, кажется, заброшенной недостроенной станции метрополитена, строительство которой было, как иногда случалось, приостановлено вследствие опасности обрушений, преследователи уже почти догнали беглянку.

Осознав, что ей не скрыться, окончательно обессилев, бедняжка в страхе замерла, прижавшись к стене. Я возник у мужчин на пути, так что они почти врезались в меня.

— Куда так торопимся, господа? — насмешливо уточнил я по-немецки. Выпучив глаза, один из них выхватил револьвер, о чем тут же пожалел, взвыв от боли в сломанном запястье. В то же время на меня набросился второй, пытаясь то ли ударить, то ли провести какой-то боевой прием. Я не стал это выяснять и дожидаться, пока он закончит. Схватив обоих мужчин за волосы, я крепко припечатал их друг к другу лбами, после чего они обмякли, потеряв сознание. Кажется, немного перестарался, теперь какое-то время ни один не сможет ответить на мои вопросы.

По помещению поплыл специфический запах крови, самый сладостный для вампира, заставивший мое горло болезненно заполыхать, а клыки обнажиться. Но в данном случае я был не на охоте, а ситуация требовала разобраться в причинах погони, поэтому пришлось спешно брать себя в руки. Я постарался отвлечься, заставив себя вспомнить имена чемпионов олимпийских игр 1912 года по прыжкам в воду.

На это ушло несколько секунд, пока, не успев вспомнить даже половины, я понял, что вполне владею собой. Я обернулся к женщине, вернее, молодой девушке — худощавой и очень бледной, которая сползла по стене и широко раскрытыми глазами глядела на происходящее.

— Мадемуазель, позвольте представиться — Джорджес Ансело, — слегка поклонился я и вежливо подал ей руку, помогая подняться.

Она попыталась в ответ что-то пролепетать срывающимся голосом, опасливо протягивая мне узкую мелко дрожащую ладонь, но в последний момент отдернула ее, еще сильнее вжавшись в стену.

Похоже, несчастная была сильно напугана, да и ко мне отнеслась с подозрением. И действительно, мы не на Монмартре, что приличному джентльмену делать в подобных местах? Чтобы не терять время на уговоры и успокоение испуганной мадемуазель, пришлось прибегнуть к внушению.

Поймав взгляд девушки, я скороговоркой произнес необходимые слова — не бояться, довериться мне, не задавать лишних вопросов, говорить правду и делать то, что я скажу. И вот уже спокойно опершись на мою руку, она смогла подняться на подгибающиеся ноги и представиться в ответ:

— Меня зовут Манола Пуанкаре, месье.

Глава 09

Вот как?! Я едва не присвистнул, услышав это имя. Определенно, оно мне уже попадалось, и память услужливо подсказала где именно. Во время избирательной президентской компании прошлого года публиковались биографии кандидатов. О Маноле говорилось, как о подопечной нынешнего президента, бывшего в то время премьер-министром, — его двоюродной племяннице, взятой на воспитание после трагической гибели ее родителей. Однако это уже более чем серьезно. На всякий случай я уточнил, не с однофамилицей ли имею дело? Но девушка подтвердила, что Раймон Пуанкаре действительно является ее дядей и опекуном.

— Тебе очень повезло сегодня, Манола, встретить именно меня, а не кого-то похуже, в столь неподобающем месте, — сообщил я президентской племяннице. — Осталось решить, что с тобой делать.

— Месье Ансело, пожалуйста, отведите меня в Елисейский дворец, — взмолилась она, — или в дом моего дяди. Я просто не представляю, что там сейчас творится. Наверняка, вся жандармерия поднята на ноги.

Да уж, ситуация. Наверное, так и следовало бы сделать, но, судя по стрелкам на моих часах, день сейчас в самом разгаре, а просто проводить ее до выхода из катакомб и отправить домой одну я не решился. Кто знает, доберется ли она благополучно до места, ведь ее не просто так преследовали в катакомбах враги государства, явно это было тщательно спланировано. Мне очень любопытно было услышать, что же произошло с мадемуазель. Ведь эта история не должна просочиться в прессу, в преддверие войны службы безопасности, наверняка, постараются скрыть подобные факты. Немцы замешаны в этом не просто так, вне всяких сомнений.

Хорошо, что я не поторопился их убить, наверняка, они весьма интересны нашей контрразведке. Вот только куда же нам сейчас податься? Может быть, воспользоваться приглашением Оливера? Не зря же он показывал мне вход в свое жилище. Но инстинктивная осторожность воспротивилась этому. Разумеется, приятель нас примет, но вот поговорить без его ушей нам не получится.

Только сейчас я понял, насколько это удобно — иметь выход в катакомбы из своего жилья. О Бельвиле речь не идет, но в ближайшее время нужно позаботится о подобном тоннеле из кабака «У Жерара». Как бы он мне сейчас пригодился, да еще не раз понадобится впредь. Так что же делать? Прогуляться до «Соблазна»? Там, наверху, немало приватных кабинетов с отличной звукоизоляцией, где можно побеседовать, но ведь незаметно туда не проскользнешь мимо десятков зорких глаз нижнего клуба, где вампиры собираются в любое время.

Оставалась вампирская община. А, впрочем, почему нет? Едва ли кто-то из группы сможет узнать в девушке подопечную нашего президента, а уж организовать нам конфиденциальность я сумею.

— Не волнуйся, Манола, в ближайшее время ты будешь дома, — пообещал я. — Но пока приглашаю тебя в гости, я желаю послушать, как ты, все-таки, попала в катакомбы, а заодно и эту парочку расспрошу, — кивнул я в сторону лежащих немцев.

Один из них слабо застонал, значит, начал приходить в сознание.

Добравшись до общины, я коротко пояснил Базилю, что девушку привел для себя, а этих двоих заступившему дежурить Лансу для тренировки. Кроме того, я сообщил, что в его доме уже дожидается мебель и утварь из кабака, и их необходимо доставить сюда. Естественно, возражать Базиль не стал, ведь после пожара, устроенного Зулууа, даже за столом всем вместе было не собраться.

Вскоре лишние слушатели нас оставили. Отдав одного пленника радостному Лансу, попросив лишь постараться его не убить, второго я запер, а сам устроился с Манолой в гостиной, в готовности выслушать историю девушки. Она рассказала, что поступила в этом году в Университет, а на вступительных экзаменах познакомилась с очаровательным, по ее словам, молодым человеком, и тут ее настигла первая любовь.

Она наивно предполагала, что, став студенткой, может считать себя взрослой и в праве сама выбирать с кем, когда и где встречаться. Но получилось наоборот. Если прежде в передвижениях по городу ее кроме гувернантки с прошлого года стал сопровождать охранник, даже на занятиях в лицее он терпеливо ожидал в коридоре, то в последнее время ей вообще запретили выходить куда-либо, более того, дядя принял решение негласно переправить ее в свой дом в Ле Кло де Сампиньи.

Подобные ограничения влюбленной Маноле очень не понравились, хотя дядя и объяснил их сложной международной обстановкой, и она вынуждена была им подчиниться, понимая, как важно сейчас президенту сосредоточиться на более важных делах, чем семейные проблемы. Тем не менее, жизнь в провинции вместо блестящего Парижа или Лазурного берега ее совершенно не прельщала, а разлука с любимым тем более.

Но воспитанная по всем правилам, она понимала, что ослушаться не может. И вот прошлым вечером, в сопровождении лишь телохранителя и горничной, она села в автомобиль. Без проблем они проехали по городу, но через несколько километров на пустом загородном шоссе путь им перегородил большой грузовик, развернувшийся поперек дороги, и рядом с ним покореженная малолитражка Бебе-Пежо.

После вынужденной остановки телохранитель вышел посмотреть, что произошло, и не нужна ли помощь, а заодно оценить можно ли проехать или следует подыскать объезд. Со стороны грузовика раздался негромкий хлопок, и в свете фар Манола увидела, как на груди упавшего навзничь охранника расплывается большое кровавое пятно. Девушка закричала, а шофер торопливо принялся заводить автомобиль, чтобы развернуться и скрыться оттуда.

Но не успел он завершить маневр, как дверцы с обеих сторон резко распахнулись, и водитель и гувернантка были убиты. Те самые два немца, преследовавшие Манолу, выволокли и скрутили панически вопящую и сопротивляющуюся девушку, заткнули ей рот, завязали глаза и затолкали в другую машину, очевидно в тот самый Бебе-Пежо.

Довольно долго ее куда-то везли. Потом, так и не сняв повязки, вытащили из автомобиля и заставили спуститься вниз по лестнице. Там Маноле развязали руки и оставили запертой одну в большом темном, захламленном помещении. Кто эти люди и зачем ее похитили, она не знала, но совершенно ясно, что хорошего от них ожидать не приходилось. В полной темноте она проплакала всю ночь, спотыкаясь, устроившись наощупь на каком-то тряпье, пока утром ей не принесли немного поесть, бутылку воды и оставили свечу.

На вопросы похитители не отвечали, на слезы и жалобы не реагировали. Когда они ушли, Манола, наконец, получила возможность разглядеть место, где оказалась. Это был большой подвал с каменными стенами, заваленный различной рухлядью и поломанной мебелью. Она решила более внимательно осмотреть помещение, пока свеча не погасла, в надежде найти какое-то подобие оружие, ведь девичье воображение от отчаяния рисовало жуткие картины надругательств, и она решила дорого продать свою честь. Через некоторое время ей пришла в голову мысль забаррикадироваться изнутри в надежде продержаться так до прихода полиции, которая, она была уверена, уже прочесывает весь город, и вот-вот должна ее освободить.

Так, совершенно неожиданно, когда она умудрилась немного сдвинуть тяжелый буфет у стены, и осознав, что переместить его к выходу ей не хватит сил, она вдруг обнаружила, что за ним тоже находится дверь. Окрыленная надеждой, она смогла протиснуться в образовавшееся пространство. При последнем отблеске догоревшей свечи, Манола отодвинула массивную щеколду на двери и выбралась из подвала.

К сожалению, снаружи было также темно, да еще и воняло сыростью и затхлостью, и первое время она могла пробираться, лишь держась рукой за стену, стремясь оказаться как можно дальше от своих мучителей. Потом вдали забрезжил свет, и девушка смогла немного оглядеться. То, что находится в катакомбах, она поняла: еще в детстве ее, как и остальных парижских детей строго-настрого предупреждали держаться от этих мест как можно дальше.