Мой французский далек от совершенства, но пришлось изрядно поднапрячься, вспомнить все, чему учили в пансионе, ведь любознательная подруга буквально засыпала меня вопросами, искренне сетуя на свое незнание языка. Вскоре мы напрочь позабыли про недавние планы и направление к туманному Альбиону, с головой погрузившись в знакомство с поистине самым прекрасным городом на свете. А он не только не переставал удивлять и поражать, но словно в насмешку открывал все новые и новые грани.

Решающим и переломным стал день, когда судьба привела нас в расположенный на склоне холма Сент-Женевьев Латинский квартал, еще в дремучее средневековье выросший вокруг старинного университета. Округ Пантеон на левом берегу Сены — один из самых древних районов Парижа, пропитанный духом живой истории. Над ним возвышался величественный купол Пантеона, похожего на древнегреческий храм — усыпальницы выдающихся деятелей Франции.

Здесь мирно уживались и маленькие особнячки, и студенческие кампусы, и частные квартиры в двух- или трехэтажных домах. И конечно же, множество разнообразных кафе, уютных ресторанов, кабаре, художественных студий, дорогих магазинов и дешевых лавок, в том числе букинистических, где книги можно приобрести за один-два сантима. Винные погребки, кондитерские, пекарни, симпатичные кривые улочки, а также многочисленные достопримечательности, такие как Музей средневековья и церковь Сен-Северин — все это Латинский квартал.

Здесь же находился великолепный парк — всемирно знаменитый Люксембургский сад — потрясающе красивое и любимейшее место отдыха парижан. Эль пребывала в восторге, уверяя, что нигде ранее ей не дышалось так легко и свободно, взахлеб объясняла, что здесь удивительно сочетается рукотворное и созданное природой. Я слушала, улыбаясь, понимая, что ее эльфийское восприятие сильно отличается от моего, и искренне радовалась за расцветающую на глазах подругу.

Расположившись в кафе неподалеку, мы обменивались впечатлениями.

— Как же мы решимся уехать отсюда? — задумчиво произнесла подруга, неторопливо помешивая кофе в маленькой чашечке.

Она озвучила вопрос, который и я себе задавала в последнее время довольно часто, видя, как счастлива она, просыпаясь по утрам, и как светится, открывая невероятный мир вокруг. Да и самой мне вовсе не хотелось менять этот нарядный город, словно вкуснейший праздничный торт в кондитерской напротив отеля на чопорный мрачноватый Лондон.

— Эль, а ты знаешь, что в Сорбонне, в отличие от британских колледжей, практически нет ограничений для женщин? — я добавила решающий аргумент, ясно осознавая, что отныне наши сердца принадлежат французской столице.

ЭЛЬ

Эйфория, переполнявшая душу с каждым вздохом, — так можно описать мое состояние, начиная с первого мгновения, проведенного в этом городе. Если Мэри права, и возможность остаться в Париже существует, не представляю, о чем еще мечтать?!

Возбужденные внезапно пришедшим решением, мы долго обсуждали варианты, было сладостно страшно в корне изменить свою жизнь и будущее. Я не знаю французского, но подруга уверяла, что при доле упорства и усердия с ее помощью я все одолею. Я верила ей, уж если Тирону против желания удалось вбить в меня сложнейший эльфийский, то неужели, взявшись за дело добровольно, я столкнусь с трудностями? Французская речь звучала очень необычно, с мелодичным журчанием и переливами. Красивый язык ласкал слух, не зря его называли языком любви и дружбы.

А какими изысканными и утонченными выглядели женщины! Как выгодно отличалась яркая европейская мода от невзрачных безвкусных фабричных платьев большинства моих соотечественниц. Да и «гангстерский стиль» Чикаго выглядел вульгарно и вызывающе по сравнению с элегантной одеждой парижанок. Даже огромные ревущие американские машины в моих глазах уступали аккуратным, но солидным французским автомобилям. Как и чашечка кофе с нежнейшими круассанами на завтрак неожиданно стала куда предпочтительнее яичницы с беконом.

Знакомство с желанной Сорбонной повергло меня в священный трепет, вновь заставляя усомниться в своих силах. Главное историческое здание храма науки, расположенное в бывшей часовне святой Урсулы, как и остальные корпуса, впечатляли грандиозностью и величием, вынуждая нервничать каждый раз, когда мы проходили мимо. Неужели и для меня однажды откроются эти двери и тайны знаний, манящие с неудержимой силой, отчего даже безумство нашей затеи казалось правильным решением?

Вспоминая прошлое, я осознавала, что даже в самых безрассудных фантазиях, за которыми пряталась от охотничьей реальности, мои мечты не простирались дальше обычного колледжа или училища. Тогда и это ощущалось несбыточным. Обрушившаяся внезапно перспектива пугала до дрожи, но и манила неудержимо. Однако мало одного желания. Вставало множество других препятствий, на которые Мэри неизменно отвечала убежденным оптимизмом:

— Эль, мы вырвались из кольца сильнейших врагов, пересекли Атлантику! Неужели для тебя еще осталось что-то невозможное? Главное — это вера в лучшее. Пусть сперва придется пойти не самым честным путем, пока не восстановим документы, но что останавливает нас после?

Глава 02

МЭРИ

Вопреки уверенным заявлениям, что для нас нет ничего невозможного, я столкнулась с препятствиями, обойти которые оказалось весьма непросто. Порой опускались руки, и иссякало терпение.

Прежде всего, Эль едва с ума меня не свела, категорически отвергая финансовую помощь. Никакие доводы не возымели действия на упрямую девчонку, считающую неприемлемым брать деньги у другого человека, даже у друга, чем изрядно меня обижала. Я понимала, что ей неудобно находиться в зависимом положении. Единственным компромиссом стала договоренность, по которой она обещала вернуть все, что примет, как только начнет зарабатывать. Что же, спорить с упрямицей бесполезно, по крайней мере, у нее будет возможность спокойно учиться.

Необходимость оформления покупки квартиры на ее имя тоже воспринялась в штыки, но тут у меня нашелся беспроигрышный аргумент. Для нашей безопасности владельцем должен считаться живой человек, что исключало доступ незваным гостям-кровопийцам. С этим вредина поспорить не смогла, и вопрос закрылся.

Зато мы единогласно сошлись во мнении, что больше всего нам подходит прекрасный Латинский квартал. Помимо других несомненных преимуществ, главное — университет буквально в нескольких шагах. Все складывалось как нельзя лучше. Посмотрев несколько вариантов, мы выбрали небольшую частично меблированную квартиру с удобной кухней-столовой в старинном трехэтажном доме на улице Шампольон неподалеку от бульвара Сен-Мишель.

Уверенная, что быстро разберусь с финансами, я убедила владельца жилья поверить, что документы у нас в полном порядке. Небольшого аванса хватило, чтобы милый пожилой джентльмен предоставил отсрочку на две недели, позволив вселиться в любое время.

В Америке большинство банковских структур и крупные государственные организации защищены от вампирского внушения вербеной, добавляемой в воду. Охотничьи гильдии контролируют безопасность важных объектов, иначе страна давно была бы разорена. Я предполагала, что и в Париже дело обстоит подобным образом, в чем и убедилась очень скоро, аккуратно попытавшись применить свои способности к одному из служащих. Увы, собственные счета мне недоступны. А чтобы сделать необходимые бумаги, нужны деньги, и наверняка немалые. Замкнутый круг.

Я оказалась в тупике. Труднее всего было признаться в затруднениях Эль. Ведь это я дала девушке надежду, уговорила поверить в реальность сказки. Я видела, с каким рвением она взялась за учебу, горя желанием поскорее осуществить мечту. Не успели мы обустроиться в новом доме, как она просила помочь найти учителя французского, и вскоре обзавелась частным преподавателем — профессором-лингвистом, вышедшим на пенсию и готовым посвятить абитуриентке свободное время за умеренную плату. Окрыленная удачей, подруга пребывала в состоянии восторженного возбуждения. Разве могла я разрушить ее новый мир признанием, что переоценила свои силы?

Хорошо, что Эль, погрузившись в занятия с энергичным педагогом месье Бушаром, практически перестала замечать что-либо вокруг. Появилась возможность спокойно обдумать сложившуюся ситуацию, не рискуя раскрыть карты и разочаровать увлекшуюся девушку. Единственным логичным выходом оставалось начать с поддельных паспортов, после чего я решу вопрос с деньгами. Но и тут не обошлось без трудностей и неприятных сюрпризов.

Проще всего, как ни странно, оказалось найти «специалиста». Резонно рассудив, что мигранты предпочитают, как и везде, дешевые городские окраины, и, конечно, среди них немало нелегальных, и кто, как не они, могли подсказать нужный адрес? Побродив по окрестностям трущоб, воочию увидев изнанку блистательного Парижа, я осторожно навела справки, и к вечеру следующего дня получила необходимую информацию.

В маленькой пыльной конторе без вывески невысокий мужчина неприметной наружности, назвавшийся Орфеем, не стал задавать лишних вопросов. Вот только сумма, которую он запросил за услуги, была просто запредельной. Того, что у нас оставалось, не хватало даже на аванс. Судя по тому, как хищно блестели цепкие глаза проходимца, все дело в его жадности и моем платежеспособном виде. Раздраженно поняв, как сглупила, но не желая возвращаться ни с чем, я решила, что совесть не будет мучить, если обману наглеца и прибегла к внушению.

На мгновение во взгляде дельца мелькнуло разочарование, и даже злость, заставив напрячься. Но он без возражений согласился принять заказ, и я подумала, что мне показалось. Забрать готовые документы мне предложили через два дня по другому адресу, оправдывая подобные меры конспирацией. Не найдя в его словах подвоха, я удовлетворенно отправилась домой.

Дав телеграмму в Мемфис мистеру Финкелю, который много лет был моим поверенным и вел все фамильные дела, чтобы уведомить о своем новом местонахождении, к сожалению, я убедилась, что везение закончилось.

Оказывается, занятая личными проблемами и страданиями из-за Марко, я совершенно упустила из виду положение в Гринвуде. Помощник мистера Финкеля сообщил, что двоюродная тетя миссис Эмилия Старк, много лет владеющая имуществом Санторо от моего имени, скончалась четыре месяца назад, и вновь остро стоит вопрос о наследстве. Сам же поверенный серьезно заболел и находится в госпитале в тяжелом состоянии. Понимая всю безвыходность обстоятельств, я с тоской и горечью признала, что мои парижские каникулы закончились, а надежды на обретение нового дома отодвинулись. Хоть и временно, но придется вернуться в Америку, разобраться с семейными делами. И как сообщить это Эль?

До получения документов я решила отложить грустную новость и не портить подруге настроение. Благо эльфийка с головой ушла в занятия, стараясь как можно быстрее овладеть азами французского. Очень кстати, ведь скоро меня не будет рядом, а она сможет хоть как-то объясняться с окружающими.

Впереди образовалось два совершенно свободных дня. Следовало бы чудесно провести их, продолжая знакомство с Парижем, но предстоящая разлука не располагала к веселью. Однако я благоразумно решила выбраться из квартиры, потому что происходящее в гостиной окончательно выводило из себя. Я чувствовала, что вот-вот не выдержу и ворвусь туда, чтобы искусать требовательного профессора. Складывалось впечатление, что он буквально вдалбливает знания в бедную девушку.

Осматривать красоты Лувра и Версаля в одиночестве оказалось совсем не так весело и интересно, как с подругой. Просто поразительно, я так сильно успела к ней привязаться. Впрочем, неудивительно, Эль невероятно светлое и замечательное существо. Скорей бы управиться с делами и вернуться, ведь теперь я точно уверена — меня будут ждать. Чудесное ласковое чувство согревало израненную душу.

В назначенное время такси привезло меня в таинственный район на правобережье Сены, многие дома в котором сохранились еще со времен мрачного средневековья. Я снова убедилась, что водители в Париже весьма словоохотливы. В этот раз узнала, что непрестижную нижнюю часть Бельвильского холма после Великой войны облюбовали мигранты — греки, армяне, поляки, евреи, а также выходцы из колоний и Восточной Европы, попортив репутацию некогда пасторальному предместью.

Проход между домами местами здесь настолько сужался, что автомобиль рисковал намертво застрять. Поэтому по узкому мощеному проулку я пешком подошла к убогому притону, который, как подсказал подвыпивший прохожий, и был искомым кабаком, с непритязательным названием «У Жерара». Через омерзительно грязный зал, в котором со всех сторон липли неприятные взгляды, хозяин молча провел меня на кухню, и далее, пройдя через подсобные помещения, постучал в неприметную дверь.