Издав звучный гудок, поезд исчез в дождевой дымке, оставив меня на перроне. И хотя вокруг было множество таких же провожающих, кажется, никогда прежде я не ощущала столь гнетущего одиночества.

Медленно, не обращая внимания на колючие капли дождя, впивающиеся в шею, понуро опустив голову, я побрела ко входу станции метро. И почему я раньше не замечала, как много здесь оставшихся после войны калек, пытающихся торговать сигаретами и всякой мелочью, и старушек, просящих милостыню у стен вокзала, сидящих прямо на мокром бордюре? Казавшаяся ранее мелодичной и приятной французская речь сейчас враждебно и чуждо резала слух. Метрополитен выглядел безликим и скучным, а полутемные вестибюли и платформы, выложенные белым кафелем, создавали жутковатые отталкивающие ассоциации. Придется привыкать, праздник кончился, наступили суровые будни.

Выбравшись на поверхность на станции Сен-Мишель, я опять умудрилась заблудиться. Этой дорогой ходить еще не доводилось, что усугубило уныние. В результате, домой я попала затемно, промокшая и замерзшая, бесконечно несчастная, подавленная неожиданным поворотом событий. На душе было также пусто, как в квартире, то и дело наворачивались слезы, а к горлу подкатывал ком.

Ополоснувшись и переодевшись, зная, что завтра будет мучить совесть за потерянное время, а строгий профессор останется крайне недовольным итогами самоподготовки, я, отчетливо понимая безнадежность попытки, устроилась с учебником на диване. Как и ожидалось, французский язык не собирался сегодня облегчать мое состояние. Слова путались, перевод не запоминался, ударения не выговаривались так как надо, а произношение коробило даже мой американский слух.

Отчаявшись хоть как-то отвлечься от тягостных дум, я почти собралась безудержно разрыдаться, когда мои планы нарушил резкий звонок в дверь. Я вздрогнула, екнувшее сердце на миг решило, что это вернулась Мэри. Глупо, конечно, но я без раздумий бросилась открывать. На пороге стоял мужчина в плаще и с тростью. Длинная черная челка, спадающая на глаза, блестела от капель дождя. Я замерла, ошарашенно глядя на незнакомца.

— Добрый вечер, мадемуазель, — галантно поклонился он, приложив руку к груди. — Прошу великодушно простить за столь поздний и нежданный визит, что, разумеется, говорит о моих отвратительных манерах. Но, преисполненный раскаяния за дерзость, все же спрошу — не соблаговолите ли пригласить промокшего странника в дом?

Завороженная, пригвожденная к месту его бесконечным как космос взглядом, совершенно лишенная способности соображать, я смотрела на ночного гостя, распахнув глаза. И лишь тронувшая его губы легкая лукавая улыбка вернула меня в реальность.

— Извините, месье, — поспешила я исправить оплошность. — Прошу, проходите.

Удивленно изогнутая бровь, аккуратный неторопливый шаг, и мужчина оказался в прихожей.

— Благодарю, милая Энджэль, — мягко произнес он, отчего-то нахмурившись. — Но неужели подруга не предупреждала тебя остерегаться приглашать в квартиру незваных незнакомцев?

ДЖОРИ

Свернув с улицы Эколь на узкую старинную Шампольон, я с трудом нашел место, чтобы припарковаться, не создавая помехи движению. Старый город, черепичные крыши противоположных домов почти соприкасаются. Стоило оставить автомобиль на бульваре, развернуться тут нереально, а еще и проезд, возможно, кто-нибудь перекроет.

Нужный мне второй этаж, по сути, являлся третьим; внизу располагался небольшой магазин. Окна квартиры освещены, дверь на маленький кованый балкон приоткрыта, но разговоров не слышно, значит, девушка одна. Я на месте, но до сих пор не имел даже примерного плана действий. Более того, теперь визит казался ошибочным и неуместным. Являться в гости без приглашения, без предупреждения, не будучи представленным — серьезное нарушение этикета. Сомнения и нерешительность выводили из равновесия, я начинал закипать, злясь на себя, понимая, однако, что не уберусь восвояси, пока не получу ответы.

Еще дома, в просторной гардеробной, подбирая костюм, я поймал себя на мысли, что никогда прежде так тщательно не готовился к выходу и настолько не стремился к созданию идеального образа. Словно барышня, я провел немало времени у большого зеркала. Прокрутил множество вариантов, как заинтересовать Энджэль и войти в доверие, и ни один не принял. В чем же дело? Я вновь попытался проанализировать чувства. «Может, я сражен ее красотой и потерял разум? — пришла в голову бредовая мысль. — Девушка очень хороша, изящна, нежные черты, особенно привлекательны глаза и великолепные каштаново-рыжие волосы. Но, она кажется слишком хрупкой, совсем юной, не достигшей цвета зрелости. Абсолютно не мой тип, скорее, даже противоположность моим предпочтениям. Нет, здесь я, определенно, не в поиске удовольствий».

Но что же тогда снедает меня? Неужели любопытство столь велико, что заставляет так волноваться? И куда делись мои дипломатические и аналитические способности, позволяющие из любых положений находить выходы, строить планы и успешно воплощать их?

Сколько уже можно стоять у подъезда, да еще в такую погоду? Зарядивший с утра моросящий дождь усилился, а я без зонта. Замер истуканом, задрав голову, позволяя неприятным каплям стекать по лицу. Ничего подходящего, похоже, я так и не придумаю. Сатанея и заводясь все сильнее, я предпочел действовать решительно. Сориентируюсь на месте, буду поступать по обстановке, положившись на удачу, она не раз меня выручала.

Не раздумывая более, я взлетел на второй этаж и нажал кнопку звонка. Естественно, я предполагал отказ, практически был уверен в нем. Но к огромному удивлению, зачарованно глядя удивительными печальными глазами совершенно особенной формы и чистоты, которые переливались, вспыхивая мимолетными искорками, хозяйка, не задумываясь, произнесла приглашение. Сказать, что я был озадачен, не сказать ничего. Я поклясться готов, что она понимает мою сущность. Не представляю как, но чувствовал, что она знает. При этом она просто смотрела на меня, а во взгляде буквально видна была вся ее душа — чистая, не замутненная пороками.

ЭЛЬ

Распахнув дверь, я поняла, что ошиблась, наивно полагая, будто Мэри вернулась, но не успела ни удивиться, ни испугаться. Стоило встретиться с чернильными глазами незнакомца, как словно разум помутился, разрывая связь с реальностью. Секундная стрелка на внутренних часах, вздрогнув, замерла в недоумении. Бездонные, бесконечные, неведомые глубины космоса. Я помню это ощущение с детства, когда, сбегая в лес, упав на упругую подстилку из мха и хвои, долго вглядывалась в темнеющее небо между кронами, погружаясь в него, забывшись, каждой клеточкой впитывая гармонию и единение с природой. Звуки размыты, как сквозь толщу воды. Я уловила только импульсы, не услышав и собственного, произнесенного вопреки сознанию, ответа.

Удивленно приподнятая бровь, чарующая полуулыбка нежданного гостя, сменившаяся строгим взглядом. Лишь через несколько невероятных мгновений меня настиг смысл его слов, отрезвляя и стирая оцепенение. Тогда и нахлынул запоздалый страх, охватывающий масштабы собственной глупости.

В такие моменты всегда вспоминается Тирон. Грустно признавать, но злой и жестокий брат прав насчет меня, справедлив до последнего слова. Я сама впустила кровопийцу, прекрасно осознавая, кто передо мной. Разве не от этого предостерегали Мэри и здравый смысл? Еще сегодня я заверяла подругу в осторожности и бдительности, в своей ответственности. И вот, она едва попрощалась с парижским пригородом, а я уже совершила чудовищную, непоправимую ошибку. Чем я думала на тот момент? Внушение исключено, но оно хоть как-то могло оправдать размах моей халатности. Я разозлилась на себя за подобные выдумки. Какие причины побудили меня нарушить все границы допустимого? И нечего искать оправдания. Ответ очевиден.

Глава 05

ДЖОРИ

— Кто вы? — наконец, как и положено, испугалась девушка, когда я не удержался от упрека ее беспечности по отношению к незнакомцам.

Бедняжка даже на несколько шагов отступила, тревожно вздрагивая пушистыми ресницами, что дало возможность разглядеть ее лучше. Несомненно, расстроена отъездом подруги, похоже, недавно плакала. Скромное платье до колен, волосы собраны на затылке в небрежный узел, сколоты простым карандашом, наподобие японской шпильки. Явно никого не ожидала, визитов не планировала, оттого смущена и растеряна.

— Джори Ансело к вашим услугам, мадемуазель, — легким полупоклоном и улыбкой я попытался разрядить возникшее напряжение, насколько это возможно. Не запугивать же ее я сюда явился, в самом деле. Мне до странности не хотелось вызывать волнение и страх этой девушки. Чувство тоже непривычное, тем и удивительное. — Я имел честь выполнить просьбу мадемуазель Мари о французских документах.

Энджэль снова ощутимо заволновалась, заломив брови и сцепив руки, она нервно закусила нижнюю губу. Очень милое впечатление, я даже мысленно обругал себя, что заставляю ее переживать.

— Неужели возникли какие-то проблемы? — звенящий голос дрогнул. — Мэри заверила, что все уладила, но если объясните, то, надеюсь, я смогу решить этот вопрос. Ведь наверняка выход найти можно, правда?

Господи, о чем она вообще думает? Беспокоится о ерунде, стоя перед вампиром, которого глупо и неоправданно впустила в дом! Я снова начал сердиться. Интересно, женщины в состоянии оценить свою логику, или это вообще эфемерное и фантастическое понятие? Похоже, что так, ведь когда я поспешил заверить ее, что пришел вовсе не за этим, и никаких трудностей с заказом или взаимными обязательствами не возникло, она заметно расслабилась и почти успокоилась, что не поддавалось никакому объяснению.

— Так чем же тогда помочь вам, месье Ансело? — спросила невероятная собеседница.

— Может, для начала предложить присесть и выпить? — с улыбкой я наблюдал, как стремительно краснея и досадуя на себя, извинившись, она суетливо пригласила меня располагаться в маленькой гостиной.

Бегло оглядев комнату, я сделал несколько выводов, в основном, очень приятных для себя. Стопка книг, раскрытые учебники и тетради вместо предполагаемых модных журналов. Не было дорогих гарнитуров, оттоманок, толстых ковров, ширм и тяжелых драпировок. Помещение светлое и уютное, ничего не напоказ, не заставлено массой ненужных безделушек, как принято у большинства моих знакомых. Возможно, совсем недавно въехав, хозяйка не успела обзавестись предметами, ярко характеризующими личность, но что-то подсказывало, что и по прошествии времени комната мало изменится.

Ничего крепче шампанского у Энджэль не нашлось, но я сюда, в общем-то, не пить пришел, хотя успокоить не к месту расшатавшиеся нервы не мешало бы. Удобно расположившись в кресле, я продолжал созерцать объект своего острого интереса сквозь игру пузырьков в бокале. Девушка нерешительно присела на край дивана, по-прежнему стискивая руки и внимательно, пристально глядя на меня.

— Самое время открыть причину столь позднего и неуместного визита, согласна? — я старался улыбаться мягко и приветливо, успокаивая бедняжку и благодушными нотками голоса. — Ты разожгла мое любопытство, Энджэль. Я не представляю, как такое возможно, но уверен: тебе известно, что я за существо. Ты знала, едва открыв дверь, и вчера в парке, где я, прости, наблюдал за вами, ты чувствовала мое присутствие. И хотя я очень удивлен, что при этом ты легко впустила меня, кажется, ты не испытываешь опасения, закономерного страха. Я прав?

Поколебавшись мгновение, поразительная девушка кивнула, чем окончательно добила наивностью и безрассудностью. Если у нее есть какой-то невероятный секрет, то открывать его случайному встречному точно не стоило. Я осознавал, что поступаю бессовестно, пользуясь ее легкомыслием, словно ищейка, чуя след, и почти соприкасаясь с загадочным открытием, но не мог отказаться от продолжения расспросов. Я не стал искать поводы и ходить кругами, давая ей возможность действовать разумно, но ее бесхитростность задела за живое, чего я никак не ожидал. Что за дьявольщина происходит со мной? Пришел выяснить причину своего беспокойства, а волнует ее откровенность, которая должна мне на руку играть. Последние два дня стали просто невыносимыми, кажется, я абсолютно утратил способность контролировать ситуацию.

— Это особая магия? — предположил я самый логичный вариант, не в силах остановить галопом скачущее нетерпение, предвкушающее победу. — Ты расскажешь о себе?

— Нет, — совершенно неожиданно пропел нежный звонкий голос. Девушка напротив, слегка нахмурилась, а зачарованный взгляд сменился легким подозрением. — Вероятно, вы правы, мне не стоит откровенничать с незнакомцами. И так уже наделала глупостей.

Я однозначно сошел с ума. Чем дольше я находился в этой уютной гостиной, тем больше уверялся в своем открытии. Пришел за ответами, а сам с удовольствием и даже удовлетворением слушаю отказ. Никогда не страдал от раздвоения личности и противоречивых желаний. Мое эго четко знало, чего я хочу, и именно этому подчинялись и сознательные действия, и подсознание. Я был готов взорваться от болезненного любопытства, понимая, что приблизился на расстояние вытянутой руки к тайне большей и невероятней, чем когда-то открыла тетрадь отца в кожаном переплете. Уверен — не будет мне покоя, пока не выясню все досконально. И одновременно поражаясь тому, что чувствую, я осознавал, что на душе стало легко и даже радостно от ее нерешительного «нет».