Элоиза Джеймс - Избранница герцога

— Уф! — произнесла Элинор и поспешила, чтобы поддержать ее.

Воспользовавшись внезапной свободой, Вильерс приоткрыл другую дверь. Здесь ученицы снова сидели полукругом у окна, склонив головы над работой. Он нерешительно вошел, чувствуя некоторую нелепость своего положения. Девочки вскочили, но приседать без команды миссис Минчем не спешили.

— Доброе утро, — произнес Вильерс.

— Доброе утро! — ответили ему хором, но только после кивка старшей в группе. Затем он увидел все тот же реверанс.

— Над чем вы работаете? — спросил он, сделав над собой усилие.

Ответ последовал после небольшой паузы.

— Мы изготавливаем пуговицы, сэр, — ответила старшая.

Вильерсу никогда не приходило в голову, что разные нарядные пуговицы могут изготавливаться бедными приютскими воспитанницами.

— В вашем милом доме имеются близнецы? — спросил он.

Они, мигая, смотрели на него, пока старшая не сказала:

— Джейн Люсинда и Джейн Филлинда, сэр.

— Где они?

— Филлинда была очень непослушной сегодня... — начала одна малышка и тут же испуганно умолкла.

— Мы не знаем, где она может быть, — сказала главная. — Мы «улитки», а Люсинда и Филлинда — золотошвейки.

— Улитки?!

— Мы прячем пуговку в «домик», обшиваем тканью и обвязываем французскими узелками. В таком виде их еще зовут «мертвыми головами». А другие доводят дело до конца, обкручивая «головы» золотой ниткой.

— И где же находится этой золотой цех?

— Через пару дверей слева по коридору, сэр, — нерешительно ответила девочка после паузы.

Вильерс ринулся туда, не замеченный миссис Минчем. Девочки там тоже сидели у окна и работали. На первый взгляд вся разница заключалась в их коричневых фартуках. Когда они вскочили, он молча смотрел, пытаясь отыскать знакомые фамильные черты.

— Где Люсинда и Филлинда? — выпалил, наконец, он.

Самая маленькая сосала палец, другие просто выжидали.

— Нам это неизвестно, — наконец ответила главная.

Он продолжал изучать всю их линейку, ловя на себе их ответные, боязливые и печальные взгляды. Вот эта малышка, с пальчиком во рту. У нее широко распахнутые голубые глаза, в них сквозит не животный страх, а простая настороженность.

— Как тебя зовут? — спросил он, приблизившись.

— Джейн Мелинда, — пролепетала она еле слышно.

— Вынь палец изо рта, — приказала главная.

Та послушалась, и Вильерс, успевший привлечь к себе ее худенькую ручку, заметил вдруг, что пальцы ее кровоточат. Четыре пальца только кровоточили, а с пятого была содрана кожица.

— Что здесь, черт возьми, с вами происходит? — спросил он, обращаясь ко всем.

— С золотой проволокой надо уметь обращаться, — твердо произнесла старшая. — Это приходит не сразу.

Вильерс схватил руку другой девочки — еще ужаснее картина. Пальцы опухли и кровоточат, кожа местами содрана. Теперь стало понятным назначение коричневых фартуков — на них были незаметны пятна крови.

В центре их кружка стояла корзина с готовыми пуговицами, переливающимися на солнце. К стулу каждой была приделана бобина с золотой нитью.

— Это все проволока, — говорила старшая девочка, ее надо накручивать очень туго, чтобы не выскочила пуговица.

— Боже милосердный, — процедил он сквозь зубы. — Немедленно расскажите мне, где я могу найти Люсинду и Филлинду?

У старшей потемнели глаза от страха.

— Мы не можем... — начала она. — Если узнает миссис Минчем...

Самая младшая оказалась самой смелой. Однако она успела снова отправить пальцы в рот, и поэтому ее речь была нечеткой.

— Джейн Люсинда себя дерзко вела с миссис Минчем, — пояснила она, уставившись на Вильерса своими большими голубыми глазами. — Поэтому ее и отправили в то место. А Филлинда отправилась вместе с ней. Само собой.

— Что это за место? — вскричал Вильерс, догадываясь, что его голос может показаться ужасным этим забитым созданиям. Некоторые уже начинали дрожать.

— Это хлев, — выдавила из себя старшая. — Свинарник.

Вильерс замер, стыдясь сразу сбежать к своим детям, думая, чем бы ободрить этих несчастных. У него не было с собой фруктов, сваренных в сиропе, не было никакого лекарства, чтобы залечить их кровоточащие пальцы. Но он был уверен, что нельзя оставлять их здесь в таком состоянии.

— Все идите за мной! — скомандовал он.

— Что? — не поверила своим ушам старшая Джейн.

— Вам нельзя оставаться здесь, — сказал Вильерс. — Иди ко мне, — подозвал он смелую малышку и с благодарностью принял в свою широкую герцогскую ладонь ее кровоточащую обслюнявленную ладошку.

Он вел по коридору этих девочек в одинаковых фартуках цвета сангины, как мать-утка — своих утят, пока из какой-то двери в середине не выскочила миссис Минчем, глядя на него, как жена Лота на соляной столп, и выкрикивая ругательства. Элинор пыталась забежать вперед и тоже что-то кричала. Лизетт притихла в сторонке, прижимая к себе деток в белых платьях.

— Кто эти девочки? — спросил Вильерс у голубоглазой малышки.

— Это Сары.

— Что они делают?

— Парики.

— Парики для джентльменов, — уточнила другая Джейн, постарше.

Это показалось Вильерсу не столь страшным, как золотые пуговицы.

— Вильерс, — возбужденно крикнула ему Элинор, — ты не поверишь, в каких ужасных условиях содержатся эти дети!

Миссис Минчем была похожа на раскаленный горн. Она что-то вопила голосом таким высоким и визгливым, что он не мог ничего разобрать.

Выпустив руку девочки, он неожиданно для самого себя выдернул шпагу из ножен. Раздался металлический свист, после которого все притихли.

— Минуточку вашего внимания, миссис Минчем, — сказал Вильерс, еле сдерживаясь. — Соблаговолите объяснить, где находится ваш карцер? Кажется, вы решили использовать под него свинарник?

Он со странным любопытством смотрел, как воинственно эта дама выпячивает свою самых внушительных размеров грудь, как несет ее впереди себя ему навстречу, словно корабль с кормой.

— Вы, кажется, изволите быть недовольным моими методами? — выкрикивала она. — Куда вы тащите моих воспитанниц? Как посмели все эти Джейн оставить свою работу? Как ты посмела нарушить мои правила, Джейн Джолинда? — обратилась она к старшей в группе.

Мелинда боязливо жалась к ноге Вильерса.

— Эти дети никогда не вернутся к работе с золотой проволокой, — объявил Вильерс, осторожно опуская шпагу концом вниз. Глаза всех участников сцены тревожно следили за начищенной до блеска сталью.

Но миссис Минчем было непросто запугать, она даже сделала еще шаг вперед.

— И вы осмеливаетесь угрожать мне оружием? Мне, которая стала опорой для сирот, которых присылают сюда со всей Англии? Мне, которая каждый свой день посвящает воспитанию этих отбросов общества, превращая их в его полезных членов? Вы угрожаете мне?

— Да, вам, — ответил Вильерс.

Она рассмеялась ему в лицо:

— Я выполняю работу, за которую никто не берется. Мои девочки получают хорошее воспитание, чтобы не стать жертвами таких повес, как вы. У них будет ремесло, когда они выйдут отсюда. Вы явились сюда, чтобы командовать, но какие у вас моральные принципы? Так ли они высоки, чтобы читать мне мораль и грозить? Всю свою жизнь я посвятила работе! А вы, вы...

— Что же? — спокойно спросил Вильерс.

— Вы, видно, один из них!

— Из них? — переспросил он, перенося шпагу в левую руку, чтобы не задеть случайно Мелинду, которая судорожно цеплялась за его панталоны.

Глаза миссис Минчем метали молнии.

— Вы наверняка из тех, кто производит на свет несчастных отпрысков от своих незаконных, постыдных союзов!

Элинор встала так, чтобы видеть лицо миссис Минчем.

— Жалкое происхождение этих детей вовсе не извиняет ваше жестокое с ними обращение. — Ее голос звенел как сталь от негодования. — Вы не правы!

— Позвольте, что вы понимаете в воспитании? — возразила миссис Минчем негодующим тоном. — Если их не подчинять, они очень скоро проявят свои естественные способности и отправятся шляться на панель, как их матери.

— Я не стану больше тратить на вас слова, вы их все равно не поймете, — заявила Элинор. — Леопольд, позовите, наконец, лакеев, пусть они сопроводят эту даму, она навсегда покидает этот кров.

У Вильерса закружилась голова от того, что она назвала его по имени, чего он чуть раньше безуспешно добивался. Это вышло слишком неожиданно и в такой нелепой обстановке. Но прозвучало так интимно...

Вильерс повернулся к старшей Джейн:

— Моя карета во дворе, пригласи сюда моих грумов, девочка.

Та мгновенно сорвалась с места.

Миссис Минчем била дрожь.

— Лизетт, — позвала Элинор, — нам нужна добрая женщина из окрестностей, которой можно было бы доверить этих бедных крошек на то время, пока будет решаться их судьба.

— Я всегда относилась к ним с милосердием и любовью, — не выдержала миссис Минчем.

— Вероятно, это из чувства милосердия вы и поместили моих детей на ночь в свинарник, мадам? — спросил Вильерс. — Соблаговолите теперь указать нам туда дорогу.

— Ваших детей... ваших?

— Моих, — подтвердил Вильерс. — Это близнецы, временно поименованные как Джейн Люсинда и Джейн Филлинда. Мой дочери, помещенные вами в свинарник.

— Ваши дети здесь? — удивленно воскликнула Лизетт.

Миссис Минчем впервые испугалась. Тут были замешаны слишком личные чувства и интересы, чтобы ей все сошло с рук. Она была слишком мелкой пташкой, чтобы разевать свой булавочный клювик на важную птицу. Но она продолжала упорствовать.

— Эти ваши девочки оказывали разлагающее влияние на остальных воспитанниц, — заявила она. — Они лентяйки, в особенности Люсинда.

— Мои дети дружелюбные, их любят все ученицы, — возразил Вильерс. — Ведите нас в этот сарай и молитесь, чтобы они оказались целы и здоровы. Иначе вам не поздоровится.

Миссис Минчем молчала.

— Это место находится за молочным навесом, — сказала старшая из Сар, жавшихся к Лизетт. — Я была отправлена туда только однажды.

— И осталась совершенно здорова, — заметила Минчем. — Посмотрите, как она прекрасно выглядит.

— Она всегда грозила нам... — пискнула Мелинда и тут же потупилась от взгляда миссис Минчем.

— Говори же, Мелинда, не бойся, — попросил ее Вильерс.

— Она грозила, что нас там съедят свиньи, что она отправит нас к ним, если мы будем спать за работой, — продолжила Мелинда, прячась за его ногу. — Мне страшно. Что, если они уже съели Люсинду и Филлинду, ведь они там оставались всю ночь?

Вильерс выразительно посмотрел на миссис Минчем:

— Молитесь, чтобы у ваших «помощников в воспитании», живущих в хлеву, не проявился аппетит к маленьким девочкам.

По дороге он пытался успокоить Мелинду, убеждая ее, что свиньи питаются растениями. Однако, заслышав с порога громкое жадное чавканье, слегка оторопел. Внутри было темно и плохо пахло. Он не разглядел никаких девочек. Три непомерно разъевшиеся свиньи нежились на соломе, любовно поглядывая на копошившийся рядом поросячий выводок. При виде гостей одна из самок встала и ощетинилась, злобно сверкая заплывшими жиром глазками.

Посреди соломенного настила Вильерс вдруг заметил маленький детский башмачок.

— Его носила Люсинда! — воскликнула старшая Джейн, заливаясь слезами.

— Они сбежали, — попыталась успокоить его Элинор, прижимая плачущую Джейн к себе. — Подумай, ведь это же твои дети, Вильерс. Они наверняка нашли какой-то выход.

Он прошагал по грязной соломе к окошку, посаженному под самой крышей и покрытому нетронутой пылью. Было очевидно, что его никто не открывал.

— Они не могли выбраться отсюда через окно, но съеденными они тоже не могли быть, — сказал Вильерс, поглядывая на раскормленных маток, одна из которых даже не могла устоять на своих копытах из-за жира. Хотя ее огромное чрево, казалось, могло переварить что угодно.

— Боже! Конечно, нет! — воскликнула Элинор. — Кто- то вывел их отсюда, тот, в ком проснулась его христианская совесть. Это должен быть кто-то из дворовых слуг.

Красная пелена ярости застилала его глаза. Элинор, встав рядом, погладила его по руке, которой он сжимал рукоятку шпаги.

— Тот, кто спас моих детей, получит достойное вознаграждение, — объявил Вильерс, пряча шпагу в ножны.

Его конюхи между тем уже уводили миссис Минчем, которая осыпала всех ругательствами. Очень скоро выяснилось, что никто из дворовых не посмел пойти против миссис Минчем. Все они беспрекословно исполняли ее приказы.

— И часто вам приходилось запирать здесь детей? — спросил Вильерс.