«А сам он останется ни с чем», – с грустью думала Николь. Слезы, появившиеся у нее на глазах, были похожи на капли утренней росы, которая моментально высыхает под первыми лучами солнца.

В свете наступающего дня Майкл выглядел мужественным и прекрасным. Его красивое лицо было загоревшим, высокая стройная фигура выглядела элегантной и подтянутой, он был свежевыбрит, его золотой пояс сверкал, а воротничок на шее был просто ослепителен. Эммет же, наоборот, казалась похудевшей и утомленной, во всем ее облике чувствовалась какая-то грусть, она почти совсем потеряла свою, и без того скромную, привлекательность.

– О, моя дорогая! – воскликнула Николь и порывисто обняла служанку, вытирая слезы с ее странных разноцветных глаз.

– Арабелла, – грубо оборвал ее Майкл, – мне нужно идти. Лагерь начнет собираться в любую минуту, и хотя я смогу объяснить свое получасовое отсутствие, но дольше я задержаться не могу. Так что слушай меня внимательно. Ты должна отправиться в Бернстейпл, как только будешь готова. Держитесь большой дороги, ведущей в Эксмур, и поезжайте так быстро, как только это будет возможно.

– Сегодня будет сражение?

– Я не вправе обсуждать такие вещи, но советую тебе уезжать как можно быстрей.

Николь вдруг почувствовала невероятную благодарность.

– Ты был так добр ко мне, – произнесла она и порывисто обняла его.

Он поцеловал ее в ответ, но по тому, как холодно он это сделал, она поняла, что его любовь к ней действительно прошла.

– У моего ребенка замечательная мать, – просто ответил он.

– Я обещаю тебе, что буду беречь Миранду.

– А лорд Джоселин, будет ли он, как прежде, любить ее, ведь у него теперь есть свой сын.

– Его отношение к ней никогда не изменится. Ведь он, женившись на мне, принял и мою дочь. К тому же он очень благородный человек.

– Тогда я спокоен, – сказал Майкл и повернулся к двери.

У дверей послышался шум, и Николь поняла, что там стоит Джекобина и подслушивает их разговор. На ней был темно-синий дорожный костюм, бархатная накидка придавала ей бравый вид, роскошные белокурые волосы спадали на плечи из-под небольшой шляпки. Она совсем не была больше похожа на застенчивую фею.

– Доброе утро, – спокойно произнесла она и мило улыбнулась всем троим.

Удивленная необыкновенной переменой, произошедшей с ее подругой, Николь сказала:

– Я так рада видеть, что ты уже готова, да еще и выглядишь просто красавицей. Значит, мы можем отправляться прямо сейчас.

Джекобина соединила одетые в перчатки руки и ответила:

– Дорогая, я проснулась так рано совсем не для этого. Я пришла сказать тебе, что решила не ехать с тобой в Бернстейпл, так что нам придется расстаться.

– Но почему? – совершенно потрясенная спросила Николь.

Джекобина повернулась к Майклу:

– Полковник, вчера за обедом, когда я выпила немного лишнего и задавала довольно откровенные вопросы, вы сказали, что вам не нужна возлюбленная, а нужен надежный друг. Я обдумала ваши слова и пришла к выводу, что это ваше желание возникло оттого, что вы когда-то любили, но потом потеряли Арабеллу. Так вот, у меня тоже был возлюбленный, и я тоже потеряла его, поэтому я прекрасно понимаю ваши чувства. – Майкл смотрел на нее слегка ошарашенный, не произнося ни слова. – Вы сказали, – продолжала Джекобина, – что хотите иметь рядом женщину, способную разделить с вами все ваши беды и радости. И если вы говорили это искренне, я согласна стать такой женщиной. Я останусь с вами и разделю все то, что судьба уготовит нам, и буду жить, не думая о том, что произойдет завтра.

Николь стояла, не в силах даже шевельнуться от изумления, она была поражена тем, что война может сделать с человеком, как она моментально сбрасывает с него маску снобизма и ложной светскости, ломает привычные ему рамки поведения и заставляет показать свое истинное лицо. Искоса смотря на Майкла, она с нетерпением ждала его ответа.

– Но вы такая красивая, – вместо ответа произнес он.

– Ну и что из этого следует?

– Ну, вы могли бы найти себе кого-нибудь более достойного. Почему вам пришло в голову стать подругой бойца из вражеского стана?

Лицо Джекобины окаменело:

– Простите меня, полковник. Или я не поняла, что вы на самом деле вчера имели в виду, или я просто вам не нравлюсь. Я думаю, что вы не обидитесь на то, что я вам сказала, и забудете об этом, – с этими словами она повернулась, готовая уйти.

Наконец-то Майкл двинулся с места, он порывисто вскочил и схватил ее за руку:

– Да нет же, вы все поняли правильно, и я говорил совершенно искренне, но как я могу такое милое создание втянуть в жесткую авантюру?

– О, ради Бога, Майкл, – вмешалась Николь, чувствуя, что больше не может слушать эту словесную перепалку, – не смотри на то, что Джекобина выглядит такой хрупкой, на самом деле она твердая, как кремень. Лучше скажи, ты собираешься принять ее предложение или нет? – тут она кое-что вспомнила. – А кстати, среди твоих предков случайно не было герцогов? – Джекобина удивленно уставилась на нее, а она пробормотала в ответ на ее взгляд: – Предсказание Эмеральда Дитча.

– Мой прадед по материнской линии был герцог Норфолк, – ответил удивленный Майкл, – но я думал, что ты знаешь об этом, Арабелла.

– А, я забыла, – беспечно произнесла Николь и тут же перешла на прежнюю тему: – Так как насчет предложения Джекобины?

– Если она не против такого неопределенного будущего, мне даже и думать не стоит. Лучшего товарища мне и желать не надо.

– Тогда я отправляюсь с тобой прямо сейчас, – деловито сказала Джекобина.

– Нет, ты останешься дожидаться меня в Таунтоне, – ответил Майкл категоричным тоном. – Сегодня прольется много крови, и я не хочу, чтобы ты прибавила к ней хоть каплю своей. Я вернусь за тобой, как только сражение закончится. Но если я вдруг не вернусь, ты сможешь отправиться в Бернстейпл к Арабелле.

Лицо Джекобины опять погрустнело:

– Я-то думала, что наши отношения начнутся прямо сейчас.

– Они уже начались, – ответил Майкл. – Клянусь тебе, я обязательно приеду за тобой.

Майкл нагнулся и поцеловал ее, и по тому, как страстно он это сделал, и по тому, как доверчиво открылись губы Джекобины, Николь поняла, что пройдет совсем немного времени, и они оба будут наслаждаться друг другом в постели, так что все их прошлые беды и разочарования забудутся сами собой. Она повернулась к Эммет:

– Иди и побыстрей собери Миранду, ей еще нужно будет попрощаться с отцом, – потом, заметив как Джекобина и Майкл смотрят друг на друга, Николь добавила: – Я пойду с тобой, – и почти выбежала из комнаты.

Она долго потом не могла забыть, как выглядели эти двое: ее бывший любовник и подруга, которую она когда-то так жестоко предала; они казались ей далекими и нереальными, тогда как все вокруг было настоящим и осязаемым, эти двое выглядели так, будто она смотрела на них сквозь стеклянный магический кристал.

* * *

Через час Николь распрощалась с ними обоими, но долго еще видела Джекобину, махавшую вслед повозке, катившейся по разбитой дороге в сторону Бернстейпла. Майкл ушел задолго до того, как они уехали, он присоединился к войску «круглоголовых» под командованием сэра Томаса Ферфакса, стоявшему у деревни Лонг Саттон. Теперь тишину и спокойствие дня нарушали доносившиеся издалека мушкетные выстрелы, бой барабанов и тонкое ржание испуганных лошадей.

– Знаете, Арабелла, я так устала, я уже просто ненавижу эти звуки, – сказала бедная Эммет, сидевшая, прижавшись к Николь с одной стороны, а с другой – к ней так же тесно прижалась Миранда.

С какой-то тайной грустью в душе, похожая на Мамашу Кураж, Николь нежно обнимала их обеих, не спуская, однако, умиленного взгляда с Эмлина, крепко спящего в своей корзинке.

Они строго придерживались совета Майкла, следуя по дороге, ведущей в Эксмур, поэтому им не пришлось увидеть сражение. Пока они ехали, Николь не переставала думать о молодом полковнике «круглоголовых» и его новой подруге: ей было радостно сознавать, что эта ужасная гражданская война, которая всех разлучала и поселяла ужас в людские души, помогла хотя бы этим двоим обрести надежду и поверить в свое личное счастье.

Постепенно эти мысли сменились другими: Николь начала вспоминать все, что читала когда-то об этом времени. Она знала, гражданская война подходит к концу, и совсем скоро Англия сделается парламентской страной. Жизнь станет тяжелой, правительство будет жестоким и особенно будет преследовать тех, кто воевал на стороне роялистов.

«Как бы мне хотелось вспомнить, что станет с каждым из этих знатных господ», – думала она.

Но одно она знала наверняка: очень скоро король будет казнен, и мысль о том, что его казнь может помешать ее встрече с Джоселином, заставила ее содрогнуться.

Эммет, сидевшая совсем близко и очень хорошо знавшая свою госпожу, спросила, как бы прочитав ее мысли:

– Лорд Джоселин встретит нас в Бернстейпле?

Николь покачала головой:

– Понятия не имею. Я знаю только, что он был вместе с королем в Раглан Кастл, но я не имею ни малейшего представления, куда он оттуда направился.

– И подумать только, он даже не видел еще своего сына.

– Не напоминай мне об этом, – ответила Николь, почувствовав вдруг сильное беспокойство и подавленность.

Изнуряющая жара летнего дня утомила не только женщин, но и лошадей, так что около полудня Николь решила сменить их. Она справедливо рассудила, что на ночлег они могут остановиться в небольшом торговом городишке Норд Молтон, который почти вплотную примыкал с севера к Эксмуру. Следующий день, как им показалось, когда они утром отправились дальше, выдался немного прохладнее предыдущего. Теперь, наконец, они двигались по территории, принадлежавшей роялистам, и могли смело начать поиски лорда Джоселина Аттвуда.

В Бернстейпле еще со времен саксонских королей размещалась королевская резиденция, и Николь сразу же поняла, почему она находится именно здесь, когда увидела ее, уютно пристроившуюся на берегу лениво текущей реки То. Оглядывая красивые городские здания, любуясь старинными церквами, и заметив даже самый настоящий театр, построенный при Елизавете, Николь почувствовала, как у нее поднимается настроение. В гостинице «Черный Лебедь», стоящей у самой воды, отыскались свободные комнаты, и Николь, сменив дорожное платье, немедленно отправилась в здание, возвышавшееся посреди торговой площади, которое Карл и принц Уэльский, по ее мнению, должны были предпочесть холодным стенам Северного дворца и поселиться именно там.

Явиться к принцу без приглашения или хотя бы без предупреждения было довольно невежливо, но Николь была не в том настроении, чтобы думать о хороших манерах. Единственной ее целью было узнать новости о своем муже, узнать о его планах на будущее, которое теперь стало реальностью, теперь, когда она чуть не вернулась в свое время, но все-таки избежала этой опасности.

Слуга, открывший дверь, сообщил ей, что принц Уэльский собрал на совет своих министров и просил его не беспокоить. Немного огорчившись, Николь пообещала прийти через час и отправилась бродить по оживленному берегу реки.

Реку То с востока на запад пересекал очень живописный мост, его строительство можно было отнести к пятнадцатому столетию. Город был построен на восточном берегу, в том месте, где река широко разливалась, разделялась на два потока. Не отдавая себе отчета в своих действиях, Николь взошла на мост и стала вглядываться в бегущую под ним воду, ловя в ней отражения причудливых узоров моста.

Было время прилива, и река, полноводная и быстрая, покрытая мелкой рябью, неслась к морю, которое, казалось, зовет ее. Николь посмотрела туда, где было море, но услышала лишь гул прибоя, почувствовала запах соленой воды и увидела смутную радужную пелену брызг. Вдруг ей пришло в голову, что вода – это главный путь спасения роялистов. По воде уплыла Генриетта-Мария, вскоре принц Уэльский тоже спасет свою кавалерию, переправив ее через Ла-Манш. Теперь она точно знала, что должна сделать, чтобы спасти только одну небольшую семью, но значившую теперь для нее так много. С мыслью об этом Николь вернулась на торговую площадь.

Принявший ее через полчаса принц значительно отличался от того маленького дьяволенка, который так бессовестно посмеялся над ней у крыльца школы танцев и фехтования мистера Уильяма Стоука в Оксфорде. Молодой человек, поднявшийся из кресла навстречу вошедшей Николь, недавно отпраздновал свое пятнадцатилетие и был уже около шести футов росту, так что он уже почти стал таким, каким, как знала Николь, он будет, когда вырастет. Он улыбнулся ей, черты его загоревшего лица были четкими, на какое-то мгновение Николь уловила в них сходство с отцом, хотя в его внешности явно преобладали черты его предков Медичи. Делая учтивый реверанс, Николь подумала, что это просто потрясающе, как двое таких малюток, какими были король и Генриетта-Мария, смогли произвести на свет такого гиганта.