— Быстрее. Вам придется забыть все, что здесь произошло. Нам нужно бежать, пока не вернулись его люди, — сказала она тихо, но настойчиво, подталкивая пораженных Тиа и Андреа к двери. В уме Рита прикидывала, сколько времени понадобится бандитам, чтобы обыскать весь город, и как далеко они втроем успеют за это время уехать на двух лошадях.

Никто из девочек не шевелился, тогда Рита топнула ногой в нетерпении.

— Поторапливайтесь!

Тиа покачала головой.

— Я хочу остаться с папой… — Рита подошла ближе и схватила дочь за руку. Тиа продолжала, как заведенная, трясти головой. — Я должна остаться с папой. Это из-за меня Андреа зарезала его… Это какая-то ошибка… Папа не мог умереть из-за глупого письма, которое никто не писал. — Ей хотелось броситься на его тело и завыть от горя.

— Я не могу тебя оставить здесь, — спокойно проговорила Рита. — Или ты пойдешь, или мы все останемся и умрем.

Тиа посмотрела на мать, потом на Андреа. Да, их непременно убьют, всех троих. О себе Тиа не думала, но она не могла позволить, чтобы бандиты Черного Кота убили маму и Андреа. Сестра стояла, как лунатик. Ее красивые карие глаза были широко открыты, но она ничего не видела. Андреа с детства не умела плакать…

— Может быть, он жив? — прошептала Тиа. Она ни за что не решилась бы дотронуться до него.

— Нет, он умер, — солгала Рита. — Пошли быстрей, пока они не вернулись.

Тиа вспомнила Безила Джонсона — его тело болталось на веревке, как пустой мешок, — и ее ноги начали медленно двигаться в сторону двери. Никто не мог даже представить себе, что сделают с ними люди отца за то, что они убили их любимого Черного Кота…

Глава вторая

Джуди Баркарт, поджав ноги, сидела в огромном кожаном кресле, любимом кресле отца, и неотрывно смотрела на дверь его спальни. Она закуталась в огромную шаль, как бы стараясь закрыться от необычной печали, царившей в комнате. Доктор Поттер, приехавший из форта Боуи, сказал, что отец умирает. Она ничего не могла сделать, только плакать, но и слезы у нее кончились. Еще вчера, после того как Поттер осмотрел его, они узнали, что отец не встанет с постели. Она хотела остаться с ним, но сиделка, вежливо извинившись, отправила ее в маленькую гостиную — туда, где находились все остальные.

Краем глаза она видела своего брата, Стива. Рядом с ним на стуле с высокой спинкой сидел Джонни Браго — его обутые в сапоги ноги лежали на втором таком же стуле. Он развалился на этом хрупком, неудобном сооружении с комфортом и непринужденностью, которые всегда были присущи ему самому и всем его поступкам.

Джонни посмотрел на нее из-под широких полей шляпы песочного цвета, низко надвинутой на лоб. Его черные сузившиеся глаза сверкнули, она снова ощутила в них силу и притягательность и почувствовала легкий укол стыда за то, что было в прошлом. Он отвернулся и что-то сказал Стиву. Глубокий, чуть хриплый голос Джонни еще больше напомнил ей о прошлом. На какое-то мгновение ей показалось, что она не выдержит и упадет в обморок.

Джуди закрыла глаза, стараясь уйти из реальности, но она могла уйти только из настоящей реальности. Реальность же прошлого, их прошлого — ее и Джонни, было невозможно изгнать из памяти, и она, чувствуя почти облегчение, вернулась к нему, как делала очень часто. И боль этой утраты почти не пугала ее. Гораздо страшнее сейчас было думать о надвигающейся смерти отца.

Поэтому почти с облегчением она мысленно перенеслась к событиям того дня, три года назад…

Джонни был в конюшне, он собирался покинуть ранчо ла Рейна, а значит, и ее, навсегда. Она вошла внутрь, и порыв ветра, захлопнувший за ней тяжелую дверь, поднял ее пышную юбку почти до бедер. Как все, что принадлежало ее отцу, конюшня была большая, прочная, и здесь царил полный порядок. Со стороны дальних гор донесся раскат грома. На улице замычал скот, и лошади нервно зафыркали в стойлах. В окна струился зимний свет, в котором не было ни капли тепла.

Ноги у нее слегка дрожали, когда она подошла и остановилась за спиной Джонни, нерешительно скрестив на груди руки. Он возился с подпругой своей лошади и не соизволил даже оглянуться и поздороваться с ней.

— Привет, Джонни!

— Да? — мрачно ответил он.

— Зачем ты с ним подрался?

— Потому что мне нравится чувство, которое возникает во мне, когда я его бью. — В его ответе прозвучало столько ярости, он был так откровенен, что Джуди едва сдержала улыбку. Но на сердце у нее была такая тоска, что ее губы только чуть скривились.

— Джонни… — Она подошла еще ближе и дотронулась до его широкой спины, тут же почувствовав, как она напряглась и затвердела под ее пальцами.

— Не надо… — с нарочитым безразличием сказал он.

— Но я должна это сделать, — простонала она. — Я не могу тебе позволить уехать…

— Ничего не изменится. Если я останусь здесь, мне придется убить твоего любовника.

Джуди вздрогнула. Она не любила Моргана Тодда, но прекрасно понимала, что, если скажет об этом Джонни, ее признание не поможет. Он будет думать о ней только хуже… если такое вообще возможно. А Морган — такой же высокий и сильный, как Джонни, и так же хорошо умеющий обращаться с винтовкой — может сам убить Браго, не дожидаясь, пока это сделает он. Понимая всю бессмысленность своего поступка, она уже не могла сдержаться.

— Я люблю тебя, Джонни, — прошептана она.

Он повернулся и посмотрел на нее так, как будто видел впервые. Один его глаз почти заплыл, и загорелое, с тонкими чертами лицо распухло от ударов увесистых кулаков Моргана. Сейчас высокие скулы и черные глаза выдавали, что в его жилах течет кровь индейцев из племени чероки. Едва сдерживая ярость, он произнес:

— И именно поэтому ты провела ночь в постели Моргана Тодда? Потому что ты меня любишь?!

Она почувствовала, как слезы душат ее и наворачиваются на глаза, слезы боли и обиды. Вспоминая последние события, которые привели к такому плачевному концу, Джуди судорожно всхлипнула. Неужели Джонни никогда не совершал ошибок? И разве ее ошибка дает ему право так жестоко обращаться с ней?! Теперь ее жизнь должна резко измениться лишь потому, что она ушла с танцев вместе с Морганом и не вернулась ночевать домой.

— Ну хорошо, — проговорила она, выдавливая из себя улыбку, — но ты ведь не можешь уехать, не поцеловав меня на прощание. Кто-нибудь другой на твоем месте…

Заметив, какое дикое отвращение появилось в прищуренных глазах Джонни и как неприязненно скривились его губы, Джуди замолчала, почувствовав прилив неистовой ярости. Не понимая, что делает, она изо всех сил ударила его по лицу. Секунду Джонни удивленно смотрел на нее. Джуди вспыхнула от стыда и низости своего поступка.

— Я вовсе не хотела причинить тебе боль! Я…

Он, не обращая внимания на ее слова, молча схватил Джуди и начал грубо целовать. Сначала она растерялась.

Но когда шок прошел, начала вырываться, колотя его по голове и плечам. Но Джонни, казалось, не замечал ничего и продолжал целовать ее. Она била его, пока у нее не заболели руки, а он все не унимался. Джуди совсем обессилела, начала всхлипывать и, наконец, ослабла в его руках и перестала сопротивляться. Ее руки обняли его за шею, но она тут же почувствовала, как он напрягся.

— Джонни…

Тяжело дыша, как будто пробежал три мили, Джонни отпрянул от нее. Она попыталась удержать его, но он скинул ее руки. Обычно такие сильные, теперь они дрожали.

Джуди любила загорелые руки Джонни. Она видела, как они играли с котенком, как нежно ставили на тонкие, слабые ножки жеребенка. Эти руки однажды прижали ее к себе, и она спрятала в них лицо… И вот теперь эти руки дрожали, отталкивая ее.

— Нет, — произнес он и снова повернулся к ней спиной, возвышаясь над ней, как гора. Она ждала от него каких-нибудь резких и обидных слов, которые ранят ее душу и оставят в ней ненависть. Но Джонни только отвернулся, подошел к лошади и молча уехал.

Джуди было невыносимо сидеть в этой душной гостиной, наполненной грустными людьми. Она встала и, подойдя к окну, выглянула на улицу. Здесь ничего не изменилось. Если посмотреть в прошлое, то эта ссора могла произойти и сто лет назад. Неужели пролетело только три года? Стив и отец написали Джонни, попросив приехать и занять должность управляющего вместо Мидаса Карри, которому сломал шею дикий мустанг. Джонни ответил, что будет через неделю, но приехал только через две. Он пробыл в их доме уже четыре дня, но старательно избегал ее, даже не встречаясь с ней взглядом. Джонни немного изменился, — повзрослел и возмужал. Усы, которые он теперь носил, придавали его внешности обаяние и дерзость. Мужчины никогда не были равнодушны к ее красоте, и теперь она была заинтригована поведением Джонни.

Джуди слышала, как ковбои на ранчо говорили о Джонни. Они называли его блестящим стрелком. Стив как-то видел его во время соревнований по стрельбе и сказал, что Джонни никогда не спешит. «Не палит без остановки, — вспоминал он. — Браго всегда выжидает. За все время он спустил курок только один раз». Все другие ковбои уважительно кивали головами, как будто поняли, как это важно. Грант позже объяснил ей, что Джонни никогда не паникует и не начинает судорожно стрелять, что может быть очень опасно для зрителей.

Она с любопытством еще раз внимательно посмотрела на Джонни, но не заметила ничего, кроме напряжения в его черных глазах и некоторой скованности в движениях, словно его что-то тревожило. Да, это был не тот юноша, который три года назад ускакал с ранчо ла Рейна.

Внезапно он тоже поднял на нее глаза, и по тому, как его безразличный взгляд скользнул по ее лицу, ни на секунду не задержавшись, Джуди поняла ужасную правду, которая сжала холодом ее сердце. Она для него ничего не значит. Абсолютно ничего! И в эту минуту она возненавидела его всем своим существом. У нее неожиданно вырвался короткий, сдавленный всхлип. Она прижала ко рту обе руки, пытаясь заглушить этот звук, который с головой выдавал ее.

* * *

Мысли Джонни невольно возвратились к Джуди, и он неловко повернулся на стуле. Ее выразительный взгляд тут же напомнил ему о той страсти и необузданном огне, который всегда горел в ней и на который ее отец так часто с горечью жаловался ему. Она уже смирилась со смертью отца. Он видел это по ее губам. Обычно чувственные и подвижные, сейчас они застыли в немом отчаянии.

На его же лице не отражалось никаких эмоций. Джонни был в этом уверен. Он уже давно научился скрывать свои чувства от людей. Но в глубине души в нем поднимался странный протест — несмотря на то что он уже давно не любил ее, Джонни ощущал, что их что-то связывает. Джуди всегда отличалась обостренным восприятием и никогда не прятала своих чувств, а бросалась в них, как в омут, с головой. У него были девушки, о которых стоило пожалеть, но лишь о Джуди он жалел по-настоящему. Все остальные женщины в его жизни не оставили после себя никаких ярких воспоминаний.

Все, кроме Тиа, которая пропала так же внезапно, как и появилась, и он больше ее не видел. Джонни провел в Тубаке целую неделю, надеясь встретиться с ней, но она так и не пришла. Она просто исчезла…

Джонни постарался выкинуть Тиа из головы. Он стал думать о Стиве Баркарте, старшем брате Джуди, которого смерть Билла коснется больше всех, потому что на его сильные плечи лягут все заботы по управлению ранчо и шахтой. Стив сидел в углу, и взгляд его был угрюм.

Для трех мексиканок, прислуживающих в доме, которые утром горячо молились о своем хозяине, а сейчас угрюмо бродили по комнатам, шаркая кожаными сандалиями, жизнь почти не изменится. Впрочем, как и для других рабочих, живущих на ранчо, которые собрались на крыльце дома, искренне сожалея о своем хозяине. Джонни безумно хотелось начать работать с ними, ощутить дыхание ветра на лице, вдохнуть пьянящий запах свободы, которую невозможно почувствовать, находясь в доме, даже в таком большом, добротном и удобном. Теперь, став управляющим, он будет считаться членом семьи. Фактически…

В комнате так же находились доктор Поттер, медсестра и Аманда Адамс — женщина, которая всегда мечтала выйти замуж за Билла, надеясь таким образом стать владелицей Лаки Касс — серебряного рудника, находившегося в Томбстоуне. Между ними не было любви. Билл отличался независимым характером и никогда не верил в романтические чувства.

Джонни не надеялся, что Билл оставит ему что-нибудь в наследство. Он был всего лишь управляющим. До того как Билл слег, все они — Джонни, Билл и Стив — работали вместе, и им было очень легко друг с другом. Теперь они будут работать вдвоем… Стив очень выносливый и трудолюбивый, к тому же гораздо образованнее любого ковбоя, никогда не заносился и в любой момент был готов прислушаться к совету Джонни.