— Не забывайте, что держите в этих руках доброе имя доктора и свое тоже. Я желаю вам только счастья.

— Ты можешь сделать меня счастливой, если уедешь и никогда не вернешься, — ответила я.

— Когда-нибудь вы измените свое отношение ко мне, — ответил Дикон. — А сейчас я пойду разыщу мою милую Лотти. Я попрощаюсь с ней и заверю в своей неугасимой любви.

С каким чувством облегчения я глядела ему вслед!

Дни казались долгими и бессмысленными. Я почувствовала, что мои визиты к Изабелле и Дереку только расстраивают их, потому что я напоминала им о Чарльзе.

Ко мне пришла повидаться Эвелина с малышом, которым она очень гордилась.

— Вылитая копия отца, — сказала она и посмотрела на меня с сочувствием во взгляде. — Мне жаль доктора. Он был таким добрым и милым человеком… Но я всегда считала его слишком серьезным для вас. Вам нужен такой человек, который мог бы вас развеселить. Ведь вы и сами серьезная, вам нужен кто-нибудь, вроде того француза. Вы помните его?

Мне хотелось закричать, чтобы она убиралась, но я знала, что Эвелина всего лишь пытается ободрить меня.

Джеймс Фентон стал грустным и задумчивым. Я поинтересовалась у Хэтти, что с ним, и она призналась, что он подумывает о приобретении своей собственной фермы. Он всегда стремился к самостоятельности.

Я спросила:

— Он хочет уехать?

— Нет, мы никуда не уедем, если нужны здесь, — заявила Хэтти.

Я поняла, что должна отпустить их. Они хотели обзавестись своей фермой. Но как я обойдусь без Джеймса?

Все круто изменилось. Я осталась одна, потеряв Жан-Луи и Чарльза. Даже Лотти предпочла меня Дикону. Она всерьез думала о том дне, когда сможет выйти за него замуж, хотя ждать этого дня ей предстояло долго.

Я чувствовала себя такой одинокой, потому что любящие люди покинули меня.

Я попыталась представить будущее. Что мне следует делать? Стоит ли мне держаться от всего в стороне и позволить Лотти связать спою жизнь с Диконом? Или я должна отказать ей в согласии на брак, вычеркнуть ее из завещания и тем самым потерять ее навсегда? Впрочем, без Эверсли она не будет столь привлекательна для Дикона.

Передо мной стояла дилемма, и не было никого, кто бы мог мне что-нибудь посоветовать.

Однажды, когда я сидела в своей спальне, в дверь постучали, и вошла одна из служанок, чтобы сообщить мне, что внизу меня ждет посетитель.

Когда я увидела его, стоящего в холле, мое сердце застучало быстрей, и я почувствовала такое волнение, какого давно не испытывала.

Жерар мало изменился. Конечно, он выглядел старше. На нем был седой парик, из-за чего его глаза казались темнее и ярче, чем они помнились мне. Он держал в руке шляпу с пером, из-под полы его свободного камзола торчала шпага.

Я сбежала к нему по лестнице. Он взял мои руки в свои и поцеловал сначала одну, потом другую. Я вновь почувствовала себя юной, глупой и отчаянной.

— Наконец-то ты позвала меня, — сказал он.

— И ты пришел ко мне, Жерар, — тихо ответила я.

— А ты думала, что я не появлюсь? — спросил ОН. — У нас есть дочь.

— Жерар, мы должны поговорить с тобой спокойно, чтобы нам никто не мешал. Ты приехал один?

— Со мной еще двое слуг.

— Где они? Я распоряжусь, чтобы о них позаботились, а сейчас пойдем.

Я провела его в зимнюю гостиную и закрыла дверь.

— У нас есть ребенок, — сказал он. — Почему ты молчала?

— Я не могла известить тебя об этом. Мой муж думал, что это его дочь. Она была ему таким утешением — Где она?

— Она здесь.

— Я так хочу увидеть ее.

— Ты ее увидишь. Я хочу, чтобы ты спас меня от беды.

— А что случилось?

— Сейчас я все объясню. Пожалуйста, Жерар, выслушай меня.

Я рассказала ему кратко, как могла, о том, что произошло. О том, как страдал Жан-Луи, как я и доктор стали любовниками, как Дикон задумал воспользоваться нашей дочерью для того, чтобы осуществить свои планы.

Я видела по лицу Жерара, что ему трудно понять, почему я считаю Дикона таким уж злодеем. Однако он внимательно выслушал меня и обещал помочь.

Я сказала:

— Я намерена сообщить Лотти, что ты — ее отец. Но сначала я хочу, чтобы она познакомилась с тобой и прониклась к тебе симпатией, в чем я не сомневаюсь. Ты меня понимаешь?

— Прекрасно понимаю.

— Я хочу, чтобы ты увез ее с собой. Ты можешь сказать, что хочешь показать ей свою страну и свой дом. Ее должно увлечь то, что она увидит. Она должна перестать думать, будто жизнь в замужестве с Диконом будет для нее верхом блаженства. Я хочу, чтобы она взглянула на мир, познакомилась с новыми людьми и какое-то время пожила вдали от лома.

— Я сделаю так, как ты хочешь, — пообещал Жерар.

— А теперь я пойду и распоряжусь, чтобы тебе приготовили комнату. Я скажу Лотти, что у нас гость из Франции. Мне не терпится вас познакомить. Ну как?

Жерар бросил на меня озорной взгляд, который был мне так знаком.

— Мне тоже не терпится увидеть ее, — сказал он.

* * *

Конечно же, Жерар сразу очаровал Лотти. В нем сохранились изящество и шарм, которыми он заворожил меня, когда я была молода. Он мало изменился за эти годы, если не считать того, что выглядел более зрелым.

Я почувствовала, что начинаю оживать. Прошло меньше недели с момента приезда Жерара, но я решила, что пора поговорить с Лотти. Когда я открыла ей всю правду, она изумленно уставилась на меня. Она не могла поверить, что этот удивительный человек — ее отец. Он рассказывал ей о своем родовом замке, о французском королевском дворе, к которому был приближен, о Париже и о стране вообще. Казалось, у него была только одна цель — вызвать у нее желание увидеть все это собственным глазами. И ему это с успехом удалось.

Я увидела, как восторженное удивление на лице Лотти сменилось растерянностью. Мне было ясно, что она чувствовала себя предательницей по отношению к Жан-Луи. Она смотрела на меня так, словно увидела меня другими глазами. Перед ней приоткрылась та истина, что не следует делить все на хорошо и плохо. Люди не всегда такие, какими кажутся.

У Лотти был задумчивый вид, но я почувствовала, что она восхищена тем, что у нее такой отец.

— Ты могла бы поехать во Францию погостить у него. Как ты на это смотришь? — спросила я. Лотти была в восторге от такой перспективы.

— Но, мама, — сказала она, — как я могу оставить тебя в такой момент?

— Ты ведь вернешься ко мне.

— Конечно, — ответила она. — Я должна вернуться и обручиться с Диконом.

Она впервые за много дней вспомнила о нем. Когда Жерар и Лотти собрались в дорогу, я вышла их проводить.

— Я буду писать тебе, мамочка, — сказала Лотти. — Буду рассказывать о всех интересных вещах, которые увидела.

— Я тоже буду писать, — сказал Жерар, — чтобы ты не забывала о том, что мы скучаем без тебя.

Они уехали, и я снова почувствовала себя покинутой. Появление Жерара вызвало во мне столько воспоминаний. Я знала, что не смогу забыть его, ничто не могло во мне стереть память о нем, даже то, что было у меня с Чарльзом. Я любила Чарльза и Жан-Луи. Но я не питала ни к тому ни к другому тех чувств, которые вызывал во мне Жерар. Он был восхитительным любовником.

В нем была какая-то загадочность. Что я знала о нем? Он заботился об интересах своей страны, выполняя в Англии какую-то секретную миссию.

Он вошел в мою жизнь, полностью изменив ее. Я мало знала о нем, зато много узнала о себе.

До конца моих дней я буду думать о нем. Своим появлением он вдохнул в меня жизнь. Увижу ли я его когда-нибудь снова?

Дни казались бесконечно долгими. Я грустила по Лотти.

Прошло две недели, прежде чем я получила от нее письмо.

Лотти восторгалась жизнью в Париже. Она посетила Версаль, ее представили стареющему королю, который мило с ней побеседовал, она встретилась с юным дофином. Я могла представить, какое платье купил ей отец, в котором Лотти могла предстать перед царственными особами.

Я снова перечитала письмо. Никаких упоминаний о Диконе.

Пришло письмо и от Жерара. Оно было кратким, но очень важным для меня, и мне пришлось прочесть его три раза, чтобы поверить написанному. В нем говорилось, что Жерар думал обо мне все эти годы. Он не раз собирался приехать в Англию, чтобы повидаться со мной, но были большие трудности. Когда мы встретились, он был женат. Он женился совсем молодым, но это не было браком по любви. Он не скрывал, что любил многих женщин, но то, что произошло у нас с ним, не идет ни в какое сравнение с его многочисленными романами. Его жена умерла пять лет назад, и теперь он свободен. Ему пришло в голову, что родители такой дочери как Лотти, должны быть вместе. Он спрашивал меня, не хочу ли я покинуть свое имение, Англию и обрести статус графини д'Обинье.

«Дорогая Сепфора, — писал Жерар, — я предлагаю тебе сделать это не только ради Лотти, хотя я ее очень люблю. Мы были с тобой так близки и понимали друг друга. Такое не забывается. Если ты еще живешь памятью о том, что было между нами, значит, нам нужно быть вместе. Я жду твоего ответа».

Меня переполняла радость.

Я не колебалась ни минуты, как мне поступить. Однако я помнила об Эверсли.

Я послала Дикону письмо с предложением срочно встретиться, поскольку нашла решение нашей проблемы. Я была уверена, что он приедет.

Затем пошла повидаться с Джеймсом и Хэтти.

— Джеймс, я знаю, что ты хочешь обзавестись собственной фермой, не так ли? — спросила я.

— Мы вас не покинем, — сказала Хэтти.

— Допустим, что у вас появилась такая возможность.

— Вы хотите сказать, что вы нашли нам замену?

Они смотрели на меня с удивлением:

— Джеймс так хорошо освоился с хозяйством…

— Но ведь всегда случаются какие-то перемены. Прошу вас ответить на один простой вопрос. Если бы дела в Эверсли шли хорошо, не предпочли бы вы обзавестись собственной фермой? Мне кажется, что Джеймс решительно на это настроился.

— Да, — ответил Джеймс, — любой человек хочет быть самостоятельным.

— Это я и хотела услышать, — сказала я. Я подошла к ним и расцеловала обоих.

— Вы были мне хорошими друзьями, — сказала я.

— А что такое случилось? — спросила Хэтти. — Вы выглядите так, будто свершилось чудо.

— Так оно и есть, — сказала я, — и вы скоро об этом узнаете.

* * *

Приехал Дикон, уверенный в себе и в том, что я все-таки поумнела за последнее время.

— Что бы ты сказал, Дикон, если бы я передала Эверсли тебе во владение? — спросила я его.

Никогда в жизни не видела его таким растерянным. Он смотрел на меня с подозрением.

— Да, да, я говорю это совершенно серьезно, — сказала я. — Ведь ты стремишься завладеть Эверсли, не так ли? А что если я предложу тебе сделку: ты станешь владельцем Эверсли, но оставишь в покое Лотти?

— Сепфора, — сказал Дикон, — Вы, наверное, шутите? У меня не то настроение, чтобы шутить.

— Лотти уехала во Францию к своему отцу, — сказала я.

Лицо Дикона омрачилось:

— Я не понимаю сути сделки, Сепфора.

— Все очень просто. Ты хотел жениться на Лотти, чтобы завладеть Эверсли. Я знаю, ты прекрасно справишься с имением. Предки поднимутся из могилы и запоют в твою честь аллилуйю. Им было так тяжко сознавать, что их родовое поместье оказалось в руках женщины. Скажи, ты бы отступился от Лотти, если бы прямо сейчас стал владельцем Эверсли?

— Пожалуйста, объясните, что все это значит, — попросил Дикон.

— Что ж, пожалуйста! Джеймс Фентон покупает ферму. Он не останется здесь, если сюда пожалуешь ты. Надо решить много дел. Отец Лотти сделал мне предложение выйти за него замуж. Я дала согласие и уезжаю во Францию. Навсегда. А потому намерена передать Эверсли в твое полное владение. Ты наследник.

Дикон удивленно уставился на меня. Затем его губы растянулись в улыбке.

— Эверсли! — вожделенно промолвил он.

Я сказала:

— Тебе нужно будет найти управляющего для Клаверинга и переехать сюда с Сабриной и Клариссой. Владей имением, ты ведь этого так хотел. — Я рассмеялась. — Это тебе мой безвозмездный дар.

Дикон с восхищением посмотрел на меня и медленно произнес:

— Я обожаю вас, Сепфора!