— Все это ужасно, — сказала я.

— Да, конечно, такую леди, как вы, это шокирует, но его светлость хотел видеть вас, и, пока Джесси проводит время с Эймосом Керью, у вас есть возможность встретиться с ним. Идите сейчас прямо в его комнату. Может, он и задремал, но вы его разбудите, и он расскажет, что ему нужно, зачем он вызвал вас… но я не думаю, что он хочет избавиться от Джесси… просто он не может при ней рассказать вам о своих намерениях.

— Я возвращаюсь в дом и иду к нему.

— Еще рановато. Подождите, пока Джесси не пойдет в дом Керью. Ее можно будет увидеть через чердачное окно. Мой дом стоит на пригорке, из него можно видеть дом Керью. Она приходит туда обычно в одно и то же время — в два часа. Мы можем понаблюдать. Давайте поднимемся.

Короткая лестница вела наверх — в спальню Джефро, которая занимала всю верхнюю часть дома. Там были маленькие окошки, одно из которых выходило на огород Джефро, через другое можно было видеть дома за лугом.

Джефро приставил к окну два стула.

— Смотрите на правый дом. Там живет управляющий. Всегда именно в этом доме, сколько я помню, да и при моем отце и дяде тоже. Теперь там живет Эймос Керью. Он веселый малый и нравится людям. Особенно девчонкам. Я думаю, кое-кто из них не прочь поселиться в его доме, но он не расположен жениться. А вскоре после своего приезда он притащил сюда и Джесси. Она проникла в дом и обольстила его светлость. Она сделала так, что он не может обойтись без нее. Он дарит ей украшения, наряды, дал ей власть над всем домом. Он же уже старик… ну, Джесси с Эймосом и завладели всем домом. Вот так обстоят дела.

— Это самое грязное дело, о каком я когда-либо слышала.

— Только потому, что вы леди по рождению я воспитанию, но такие вещи случаются сплошь и рядом. Жаль, что это произошло с его светлостью. Вот. Смотрите во все глаза. Сейчас, сейчас…

— Как только мы ее увидим, я побегу в дом и пойду прямо в комнату лорда Эверсли.

— Да, именно так. Узнайте, чего он хочет. И если понадобится моя помощь, вы знаете, где меня найти. Что-то она сегодня припозднилась.

— А что это за строение, там, подальше?

— О, это Эндерби.

— Да, да, я помню Эндерби.

— Этот дом всегда считался таинственным местом.

— А кто там сейчас живет?

— Я не знаю его новых владельцев. По-моему, что-то неладно с этим домом. В нем происходят странные вещи. И жильцы там долго не задерживаются.

— Все-таки странно, что дом приобрел такую славу.

— Говорят, это дом с привидениями. Там произошло какое-то несчастье. Некоторые считают, что и земля там проклята. По преданиям, там похоронили жертву преступления.

— Это место всегда выглядело очень мрачно, насколько я знаю.

— О да. Эндерби это не то место, которое легко забыть. Смотрите. Вот она. Сейчас и вы увидите. Смотрите, она старается держаться ближе к деревьям. Но ей придется выйти на открытое пространство у дома. А уж ее ни с кем не спутаешь. — Он хмыкнул. — Думаю, сегодня ей есть что порассказать Эймосу.

Джесси зашла в дом без стука. Значит, ее ждали.

— Я потороплюсь назад, — сказала я. — И спасибо тебе за все, Джефро. Мы скоро увидимся.

— Конечно. А сейчас идите. Ступайте прямо к нему в комнату. Ничего страшного, если он спит. Будите его. Он очень хотел вас видеть.

Я тихо вошла в дом и прокралась наверх. Когда я вошла в комнату дяди Карла, он приподнялся на постели, видимо, ожидая меня.

Его глаза радостно засветились, когда он увидел меня.

— Ты видела Джефро.

— Да, и он сказал, что в это время мы сможем поговорить наедине.

— Джесси спит. Она любит подремать в этот час. В его глазах я заметила грусть и поняла, что он знает о визитах Джесси к управляющему имением и о том, что эти посещения означают. Возможно, я вообразила это, будучи захвачена врасплох положением дел, которое сочла бы невообразимым до своего приезда сюда.

— Моя дорогая, как мило с твоей стороны приехать сюда.

— Я рада, что поступила так.

— И тем более я рад, что ты одна. Твой муж, возможно, не сумел бы во всем разобраться.

— О, я уверена, смог бы. Скажите мне, как я могу помочь вам?

— Подойди и сядь рядом со мной на кровать так, чтобы я мог тебя видеть. О, как ты похожа на Клариссу! Дорогая, милая девочка… Я думаю, что основу нашей семьи составляют женщины. Мужчины… у них свои слабости, но женщины всегда сильны. Но давай ближе к делу, не так ли? Нам многое нужно сделать за это время, которое отпущено. Моя дорогая, я хочу, чтобы ты помогла мне составить завещание.

— О!

— Да. Конечно, это формальность. Надо будет учесть все, должны будут прийти стряпчие. Это довольно сложно… при таких обстоятельствах.

Я решила говорить без обиняков.

— Вы имеете в виду, из-за Джесси?

— Да, — ответил он. — Из-за Джесси. — Он поднял руку. — Я знаю, что ты хочешь предложить. Избавиться от Джесси.

Я кивнула.

— Это то, чего тебе не понять. Ты всегда жила размеренной жизнью, у тебя отличные родители, а теперь хороший муж. Но не все столь удачливы. Не у каждого жизнь течет гладко. Далеко не у всех все всегда столь благополучно.

— Вы хотите сказать, что Джесси занимает особое место в доме и поэтому от нее нелегко избавиться.

— Ну конечно, она уедет, если я прикажу ей. Это можно устроить.

— И вы хотите, чтобы я с помощью вашего адвоката устроила это?

— Нет! О, Боже мой, нет! Я не хочу потерять Джесси. Я не знаю, что бы я без нее делал… Это невозможно.

— Но тогда…

— Я же предупреждал тебя, что понять будет нелегко, не так ли? Я всегда увлекался женщинами. Где-то до сорока лет я не мог без них представить жизни. Меня всегда окружали женщины. Я вел необузданную жизнь. У меня с двадцати лет перебывало с десяток любовниц. Мне очень жаль. Я понимаю, что ужасаю тебя, но ты должна понять. Мои… удобства зависят от нее. Но я не хочу довести дело до беды, да она и не может стать владелицей Эверсли, ведь так? Ты можешь представить, как все разгневанные предки ополчатся на меня? Я буду уничтожен прежде, чем поднесу перо к бумаге. Ну, к тому же у меня тоже есть фамильная гордость. Нет… Эверсли — для семейства Эверсли. Преемственность не должна прерываться.

— Мне кажется, я начинаю понимать вас, дядя Карл.

— Это хорошо. Наверное, ты слышала про Феличе — мою жену. Мне было сорок, когда мы встретились. Я безумно любил ее. Ей было двадцать два. Пять лет мы были вместе. Я не был образцом идеального супруга, я не отказывался от своих удовольствий. Потом мы надеялись иметь ребенка. Это стало бы вершиной счастья. Но она умерла, и ребенок тоже. Такого горя я никогда больше не испытывал.

— Мне очень жаль, дядя Карл. Я слышала о вашем несчастье.

— Что же, такое случается нередко. А что, по-твоему, я стал делать? Я заставил себя забыть о своем горе и вновь окунулся в ту разгульную жизнь, которой жил до встречи с Феличе. Женщины… они должны были быть рядом, я не мог без них. Все время были женщины. Мой тезка — твой друг дядя Карл, генерал, не одобрял меня. После смерти Ли я должен был унаследовать имение, но это сделал он, потому что я не собирался оставлять Лондон. Он был военным и не чувствовал особой привязанности к родовому гнезду. А когда он умер, я снова переменился. Я понял, в чем мой долг. И внезапно я пришел в себя… и вот я вернулся. Я наслаждался этими местами. Ты это понимаешь. Все эти портреты предков, развешанные вокруг, становятся частью тебя самого. Я стал гордиться славой Эверсли и понял, как это замечательно, что уже долгие годы в этом доме живут потомки одной семьи, значит, мы прочнее камня. У меня был отличный управляющий — Эймос Керью. А потом появилась Джесси. Я нашел в ней то, что меня всегда привлекало в женщинах, какую-то готовность, искру понимания, возникшую между нами. Вы хотите одного и того же и одинакового мнения обо всем. Тебе это не понять, милое дитя. Ты совершенно не такая. Джесси и я с самого начала чувствовали себя как старые добрые друзья. Она дарит мне много радости.

— Она завладела всем домом.

— Ты же знаешь, она экономка.

— Но, мне кажется, она управляет всеми.

— Ты хочешь сказать, мною.

— Ну, я должна приходить к вам только, когда она спит.

— Это лишь потому, что я не хочу расстраивать ее. Я не хочу, чтобы она узнала об этом завещании.

— Но, возможно, она и не надеется унаследовать этот дом?

— Она может думать, что ей удастся достичь этого. Это невозможно, конечно. Но мне бы не хотелось расстраивать ее. Поэтому я и хочу, чтобы ты нашла способ привести сюда законников. Я напишу свою последнюю волю, и ты возьмешь завещание. Они могут прийти со свидетелями, которые его подпишут… после полудня.

— Я думаю, мы сможем это провернуть.

— Но Джесси не должна узнать. Это привело бы ее в ярость.

Я молчала, тогда он положил свою ладонь поверх моей.

— Не думай плохо о Джесси. Она такая, какая есть, да и я такой… а может, и все мы такие. Она согрела мою старость, и я не могу жить без нее. Я многое о ней знаю… понимаю, как она выглядит в глазах людей, как ты. Но мне бы хотелось, чтобы ты оставила это на моей совести. Я завещаю этот дом тебе. Я хочу, чтобы он был твоим, потому что ты внучка Карлотты. Карлотта была самым очаровательным созданием, какое я когда-либо видел. Вообще-то, твоя мать была дочерью этого плута Хессенфилда, одного из якобитских главарей того времени. Но Карлотта была изумительным созданием. Красивая, свободная, страстная. Я видел ее лишь ребенком, но понял все это. Я ее никогда не смогу забыть. Между прочим, ты напоминаешь мне ее. Это ее глаза — такие темно-синие, почти фиолетовые. Я помню, они были такого же цвета. Она хотела выйти замуж за одного распутника, который соблазнил ее. Они встречались в Эндерби… О, это целая история. Потом он исчез. Очень загадочно… Позже об этом ходила масса слухов. Говорили, что он убит, а его тело закопано где-то в Эндерби. Да, о ней рассказывали массу всего. Я часто думаю о ней сейчас, когда я так много времени провожу в постели. Карлотта была полна жизни и так красива. И она умерла такой молодой, немногим старше двадцати. Я часто думаю об этом. Я стар, уже готов для того света, можно сказать. Я прожил свою жизнь. Но что чувствуют те, кто уходит в расцвете красоты и молодости… Перед ними вся жизнь, и вдруг… ничего. Я иногда думаю, что кто-то, вроде нее, должен вернуться, чтобы прожить жизнь до конца… Ты думаешь, я старый чудак. Да, я и сам подозреваю, что это так, но у меня есть время подумать, пока я лежу здесь.

— Я рада, что приехала, — сказала я.

— Я не могу передать, как я рад. Ну, так ты сделаешь это для меня? Ты сможешь сделать все осмотрительно, я хочу сказать?

— Я сделаю все, что смогу. Вы напишите все, что считаете нужным и дайте мне. Я отнесу это адвокату, и он все подготовит. Дело останется только за подписями. А это, как я понимаю, должно быть сделано здесь. Есть ли кто-нибудь, кто подпишет? Джефро…

— Нет, не Джефро. Я кое-что оставляю ему, а, насколько я знаю, это против закона, чтобы подпись ставил один из наследников. Должна быть незаинтересованная сторона. Ты должна найти кого-нибудь из стряпчих.

— Хорошо, — сказала я, — тогда, во-первых, вы должны записать все ваши пожелания и я доставлю их адвокату, чтобы тот составил документ. А потом мы подумаем и о подписях.

— Я вижу, ты практичная молодая особа.

— Где я могу найти ручку и бумагу?

— В столе.

Я достала их, и старик начал писать.

Я уселась у окна. Меня страшило, что Джесси может вернуться раньше, чем обычно, потому что ее могло обеспокоить мое присутствие в доме. А еще тут была и Эвелина. Я не сомневалась, что девчонка — опытный шпион.

Я размышляла о том, в какую странную историю — я оказалась втянута, и представляла, как поступил бы Жан-Луи, окажись он со мной. Я не сомневалась, что он прекрасно справился бы с подобной ситуацией.

Дядя Карл прилежно писал. Все было тихо. Я прислушивалась, а часы на стене отсчитывали минуты. У меня появилось ощущение нереальности происходящего.

Я оглянулась на кровать. Дядя Карл улыбнулся мне.

— Вот, возьми это, моя дорогая. Если ты отнесешь это в адвокатскую контору «Розен, Стид и Розен» и объяснишь им, что я хочу, они все уладят. «Розен, Стид и Розен», — повторил он. — Это в городе. Ты не перепутаешь? Главная улица, дом номер восемьдесят девять.

Я взяла бумаги.

— Посиди со мной, — попросил он. — Расскажи мне о своем муже. Я знаю, он управляет Клаверингом.

— Да, с тех пор, как умер прежний управляющий. Это было, когда мы поженились, десять лет назад.

— У тебя очень большое имение. У меня тоже, а Керью — хороший человек. Я доверяю ему. Но всегда лучше, если сам владелец принимает активное участие в управлении. Это означает причастность к семейным делам, если ты понимаешь, что это означает. Такие поместья в Англии всегда принадлежали родовитым семьям, которые гордились своими работниками. Хорошие хозяева всегда заинтересованы в них. Я пришел к пониманию этого. Но слишком поздно. Я знаю, что многие жалели о смерти моего предшественника. Старики много говорили о нем. Я пренебрегал своими обязанностями. Теперь я это понимаю.