Очень скоро она поняла, что единственный плюс офиса — это возможность посидеть в сети, если остаться до ночи. Когда Анна Викторовна уходила, Вика наводила порядок, а затем садилась у экрана. Она не раз задерживалась до полуночи, чтобы полазить в интернете, узнать о старой усадьбе. У неё было много рисунков, сделанных самой, но хотелось посмотреть другую информацию: историю здания, архитектора, декораторов, владельца.

Дом оказался загородной усадьбой фабриканта Авдеева. Был построен в 1901 году предположительно по проекту архитектора Кекушева. На старинных фотографиях красовался прекрасный особняк, большой и уютный, он возвышался в окружении великолепного, ухоженного сада. Такие иногда встречаешь, просматривая виды Британии. Снимки начала века представляли восхитительные панно с пейзажами и натюрмортами, волшебного вида люстры, сказочные фонари. Вика не могла насмотреться. Даже фото советского времени отражали величие, которого она и в помине не увидела на руинах. В комментариях прочла: «Интерьер дома был выдержан в стиле парадного загородного особняка. Почти все комнаты имели представительское назначение. Первый этаж являлся фактически офисом для хозяина дома. Там были комнаты для приема, спальни для гостей и две кладовые, одна из них несгораемая. На втором этаже, кроме двух спален (одна с будуаром), все комнаты — парадного назначения. Кроме бального зала, столовой, гостиной, здесь располагалась читальня. На потолках дома находились не только панно с пейзажами, но и тонко приписанная фреска «Танец». Рука Вики сама потянулась к бумаге. Она стала рисовать усадьбу такой, какой она могла бы быть при бережном обращении. Сначала использовала только карандаш. Но дома достала кисти и нарисовала здание в окружении прекрасного зеленого парка. Потом заснеженным утром.

Через несколько дней её коллекция пополнилась новыми зарисовками, воссоздающими усадьбу. Интерьеры, лестницы, лепнина, панно. Она наполнила рисунки музыкой, зажгла на них свечи. Стало немного легче. Так, словно в рисунках она искупала вину перед домом за его разорение. Нашла эскизы архитектора, посмотрела другие его проекты: реализованные и нет. Изучила их интерьеры. Нарисовала множество маленьких набросков. Это было чудесно. Она смогла помечтать о восстановлении особняка. Иногда ей даже снилось, как она реставрирует дом. Как заведенная, Вика рисовала и не могла остановиться. Дома, в дороге. Машинально на работе. Это была отдушина в потянувшихся гнетущих буднях.



Глава 15. Победитель.


…на небо въехал

Да по небу и поехал,

Избоченясь, будто Князь,

Шапка набок, подбодрясь.

А.С. Пушкин


Ярослав покинул лифт «Мендарин ориенталь» на двадцать втором этаже и очутился в лучшем номере отеля с видом на центр и главную улицу Лас-Вегаса. Свет заливал комнату, проникая сквозь огромные стеклянные стены. Ярослав налил воды в стакан и, пока пил, наслаждался видом вечноголубого неба Невады. Он устал как марафонец, проведя в спортивном зале два с половиной часа и выжав из себя все силы. Утомление было приятным. Эти недели ему все доставляло удовольствие. После развода он, наконец-то, смог расслабиться. Ярослав прошел в ванную, бросил полотенце на пол, отразивший его движения гладким черным глянцем. Скинул футболку и встал под душ. Поднял лицо к упругим струям и рассмеялся воспоминаниям.

Он снова видел Вику. На исходе совместной жизни она его порядком беспокоила. Каждое движение вызывало тревогу. Он просыпался и засыпал с коварными мыслями, следил её перемещениями, походами в институт и по магазинам, встречами с подругами и с соседями. Однажды, когда на рассвете они лежали, расслабившись после занятий любовью, она уткнулась подбородок ему в грудь и промурлыкала: «Хочу твоего ребенка». Тихие слова прозвучали подобно воплям доисторического младенца в тишине ночной пещеры. То, что он почувствовал в ту минуту, словами не описать. Чего она хотела? Ребенка? Он чуть не расхохотался! В то время как он напряженно ждал окончательного перевода её собственности на себя, ни о чем другом думать не мог, она предавалась мечтам.

А ещё говорят, что женщины обладают каким-то особым чутьем. Если это так, «бывшая» напрочь была его лишена. Ребенка? Да не сегодня-завтра он собирался вышвырнуть её на улицу, а она грезила младенцами! Даже с девушками, к которым он серьезно относился, он и не думал заводить детей. А здесь?

Ярослав понимал, что надо поскорее оформлять документы. И сматываться.

После минутного замешательства в то утро, он собрался, сделал глубокий вздох и нацепил улыбку в тридцать два зуба. Потянулся к Вике и поцеловал её. «Конечно, дорогая, — ласково посмотрел в темные глаза, приподнялся и лег сверху, — прямо сейчас?» Воспоминания были как раз кстати: через час у него планировалась романтическая встреча с дочкой одного сенатора.

Тогда Вика закивала: «Да». Он долго целовал её, а потом как бы нехотя поднялся. «Я тоже хочу твоего ребенка, — он коснулся её живота и, улыбнувшись, уточнил: — нашего ребенка. Только давай ты начнешь пить витамины. Вдруг сегодня забеременеешь? Малыш должен быть самым крепким и очень умным. С завтрашнего утра — ежедневные прогулки, — наставил на неё палец, обязывая поверить в серьезность слов. — Что еще нужно, чтобы запланировать здоровое вынашивание?»

Вика скорчила недовольную мину: «Не слишком ли много условий, чтобы просто родить ребенка?» — «Нет, если он Выгорский», — отрезал он.

Вика, потянулась, выгнув спину точно профессиональная стриптизерша, пытаясь снова заманить его в объятия. Он не поддался.

Все-таки было приятно коротать время с бывшей женой: в постели она становилась легкой и мягкой. Страстной. Её тело было желанным, почти таким же, как её собственность. Странно, что по мере того, как он проводил с ней больше времени, хотел всё сильнее. Впрочем, и другие женщины были не хуже. Со времени развода он в этом убедился… хотя нет, не было смысла себя обманывать: ни одна женщина ещё не выиграла в сравнении с Викой. Ярослав выключил душ, вытерся и прошел в гардеробную.

Когда Вика все-таки подписала документы, он почувствовал себя победителем. Был на седьмом небе от счастья. Возбужденный, готов был обнять Зуева, озабоченно следившего за его реакцией. Ярослав расхохотался и сел в кресло, будучи не в силах держаться на ногах. Эйфория закружила. Радостный и торжествующий, хотел помчать к мачехе, но всё-таки сдержал себя. Сначала он должен был освободиться от девчонки.

А тут еще и Ощепков!

Он, конечно, разозлил его. Но, в общем-то, подонок не стоил потраченных на него нервов. Как только у Ярослава нашлось достаточно свободного времени, чтобы обмозговать ситуацию, он просто напросто подал на урода в суд. Только велел своим людям сделать это не тихо и аккуратно, а с большим апломбом. Было привлечено такое количество прессы, что предатель не просто заляпался грязью, но и с головой окунулся в неё. Ярослав знал: это было прекрасным уроком: подлец быстро увидел, как те, для кого он шпионил, открестились от него.

Так что Ощепков вынырнет из тины не в ближайшие пять лет.

Что же касается Вики и того разговора… Изначально он планировал пригласить её в хороший ресторан с тихой музыкой, расторопными официантами и степенной публикой. Он не хотел слышать лишних истерик. Конечно, был соблазн унизить её прилюдно. Понаблюдать, что как красавица проглотит пилюлю. Потом передумал: она всё-таки имела право расстроиться и даже всплакнуть.

Ничего подобного Вика не сделала. Сначала она смотрела не понимающими стекляшками глаз, задавала вопросы, бессмысленные и пустые. Некоторые повторяла несколько раз. Ярослав отвечал, отдавая себе отчет, что она его не слышала: не хотела принимать правду про лживость деда. Его телефон как назло звонил и звонил. Тогда он все думал: «Когда же она вникнет»? С каждой минутой злость нарастала: девчонка не хотела осознавать, не понимала своей причастности. Конечно, он не рассчитывал, что она все воспримет спокойно. Но и такого не ожидал. Она даже неуважительно сказала о его отце. Кто она такая, чтобы судить его? Как он ей вообще мог позволить так говорить? В тот момент он готов был ударить её. Что ж, она получила по заслугам! Больше не будет распускать свой ядовитый язык.

В загсе Вика уже не была такой дерзкой.

Ярослав поднялся и прошел в гардеробную. Перебирая рубашки, вспомнил, как кидал одежду в сумку, думая, что Вика ещё дома. В тот день он минут двадцать потратил на телефон, а когда разговор закончился, пошёл в спальню и собрал необходимые вещи. Всё было кончено. Он чувствовал злость и облегчение.

Уходя, Ярослав не мог унять улыбку. Он был свободен! Он выиграл! У него все получилось. Она могла сколько угодно плакать, злиться, даже оспаривать законность сделки. Ему было до лампочки! Он сам собирался заказывать музыку. Он, наконец-то, возвращался домой! Он снова был холостяком! Он не должен был больше приходить и уходить вовремя, дарить цветы, слушать и соглашаться. Стянул кольцо с пальца, подбросил в воздух и положил на комод. Свобода! Пьянящая радость захватывала его. Он сделал то, чего не мог добиться отец. Подхватил сумку, прошел в коридор:

— Я ухожу! — сказал достаточно громко, чтобы девушка, притихшая в ванной комнате, услышала. Ответом прозвучало сплошное безмолвие. Ну что ж! Он усмехнулся и хлопнул дверью.

В первые дни Ярослав наслаждался ощущением победы. Словно он проделал огромную работу, оценил все риски, просчитал волатильность, долго искал новые рынки, вложил все средства, терпел достаточно долго. И выиграл! Он был на коне! Ему даже хотелось, чтобы Вика пошла в суд. Он бы разбил её претензии в пух и прах! Он хотел посмотреть в её глаза, пылающие яростью, когда бы она пыталась вернуть квартиру родителей. Хотел вдоволь поизмываться над ней. Хотел понаблюдать за её попытками одержать верх.

Андрей не разделял его оптимизма, ворчал. «Если она пойдет в суд, — твердил он, — ты можешь остаться без порток. Она может разделить все твои прибыли, полученные в период нахождения в браке, ты это знаешь. Поэтому, пока не оформлен развод, не советую тебе совершать особо доходные сделки, если не хочешь, чтобы она могла купить себе самого дорогого адвоката в стране».

Ярослав не заморачивался. Пользовался независимостью, временем, принадлежащим только ему, доступными женщинами, весельем. Работал, пытаясь наверстать упущенное. На заднем плане сознания ждал Викиного звонка. Она не звонила. Умничка! В конце месяца он планировал проверить, съехала ли она.

Спустя некоторое время тревожный голос Андрея на внутренней связи застал его врасплох:

— Ты Вику давно видел?

— Давно, а что?

— Созванивался с ней?

— Зачем?

— Слушай, у меня на проводе её подружка, спрашивает, где она? Не может ей дозвониться два дня. И ты трубку не берешь. Не то, чтобы она беспокоится, просто спрашивает, не уехали ли вы куда, без её ведома?

— Что за подружка и откуда у нее твой номер? И мой? Пусть Ольге наберет. Вика, наверняка у неё.

— У какой Ольги?

— У Щекотилиной, помнишь, на свадьбе свидетельницей была.

— Помню, конечно. Это она и есть.

— Она её что, найти не может? — Ярослав впервые почувствовал легкий укол… нет не тревоги,… беспокойства и раздражения.

— Она прилетела из Турции два дня назад, с родителями отдыхала три недели. Вику, сам понимаешь, не видела. По возвращении дозвониться не смогла, ни ей, ни тебе. Ездила к вам домой даже — никто ей не открыл. Вот она и спрашивает, что случилось? Я, понятное дело, ей ничего не сказал. Да что я ей могу сказать? Обещал перезвонить.

— Где она может быть?

— Не знаю.

— Может в магазин ушла?

— Ольга говорит, что пыталась достучаться до Вики раз пятьдесят.

— Может, уехала куда, а телефон забыла.

— Это было бы здорово, учитывая её исчезновение.

— Да мне плевать, где она!

— Мне тоже. Сказать об этом её подружке? Пусть в полицию обращается?

— Причем здесь полиция?

— Если твоя жена пропала или ещё что похуже — догадайся, кто первый в списке подозреваемых?

— Заткнись!

— Слышу — догадался.

— Хорошо, я Вике сейчас позвоню.

— Очень мило. Набери потом.

Конечно, телефон был вне зоны. Почему он должен беспокоиться о ней? Она помрет и его за собой потянет. Он ведь дал ей время прийти в себя, и что она вытворяла? Ярослав спустился в машину. «Он просто поедет и посмотрит», — решил он. Может она таблеток наглоталась? Подкатив к дому, увидел Викину ауди. Вот черт! Значит, она никуда не уезжала. Поднялся. Дверь была закрыта только на защелку, точно так, как он оставил, уходя. Может она вскрыла себе вены, не покидая ванную? Если она не покончила с собой, он сам убьет её!

Чашка из-под чая стояла на столе, напоминая о Викиных пальцах на ободке и её затравленном взгляде. Липкое отвращение повисло в воздухе. Вики нигде не было. Ни в ванной, ни в кухне, ни в спальне, ни на балконе.