Дима, заводя мотор, внимательно посмотрел на неё. Так, как делал это сто раз за последнее время. Она чувствовала, что он видит её насквозь.

— У меня есть к тебе серьезный разговор, — строго сказал он, протягивая шлем. Сама не зная почему, Вика не хотела и даже боялась его вопросов. Однако она так отяжелела от раздумий, что забыла придумать подходящий предлог и выпроводить спасителя, не приглашая в дом. Они открыли дверь, и Вика принялась было топить печь, надеясь согреться. Но окостеневшие пальцы плохо слушались, а Димка, в отличие от обычного, не торопился помочь. Ему, как всегда, было наплевать на холод. Его беспокоило что-то другое, Вика спиной чувствовала пристальный взгляд гостя.

Усевшись на проваленный диван, Дима, не откладывая в долгий ящик, спросил:

— Расскажи, что ты ела вчера?

— Что ела? — Вика опешила, глянула на него через плечо. Она ожидала чего угодно, но только не расспросов о давешнем рационе.

— Да! — ни намека на улыбку не появилось на Димином вечно небритом лице.

— Я уже и не помню, — пожала она плечами и нырнула в чулан за соляркой. Вчера, накануне свадьбы, они допоздна проболтали с Ольгой, до еды ли им было?

— Может быть, ничего не ела? — он сверлил её глазами, и было в них раздраженное нетерпение.

— Конечно же, ела. Макароны у Ольги. А утром яйца жарила, — Вика пожала плечами и опустила глаза.

— Ты знаешь, что это все ложь, но продолжаешь упорствовать. Почему? — Кажется, он злился, и в этот момент она воочию убедилась, что они с Ярославом братья. Те же жёсткие складки у губ, те же резкие повороты корпуса, тот же наклон головы, брови, сведенные над переносицей: только не рыжие — пшеничные. На несколько секунд она замерла, провалившись в резкие слова Ярослава «сколько? — проклятие! — шлюха…». Опомнившись, обиженно развернулась к нему всем корпусом.

— Что ложь? Ничего не ложь! Правда!

— Правда? Я расскажу тебе правду! — от всплеска эмоций он вскочил. — Я давно начал подозревать, что всё не так прекрасно, как ты хочешь показать. Мой брат, будь он неладен, обобрал тебя до нитки. У тебя нет денег даже на еду. Ты мяса не видела уже сто лет! — Дима вопил так, словно обвинял её. — Почему ты не попросила денег у меня? Я ведь тебе друг. Не враг ведь? Да что там попросила? Почему не берешь, если я даю. Как я тебе только не предлагал! Сам и через Ольгу. Да, наша семья обидела тебя. Но не равняй меня с Ярославом! Я — не он! Я ведь не равняю тебя с твоим дедом!

— Дим! — попыталась унять его Вика.

— Подожди. Это ещё не всё. Ты была с моим братом уже после развода? Да?

У Вики глаза расширились от ужаса, но прежде чем она успела сообразить, что ответить, он выкрикнул: — Да? Можешь не отвечать. Я знаю. Он имел наглость приходить к тебе. Ведь ты теперь его ребенка ждешь?

Вика испугалась, что по её обомлевшему лицу он поймет, что прав. Она замерла, но с Димки внезапно схлынуло.

— Вика, я ведь врач, несмотря на то, что кажусь тебе весельчаком. Я имею здесь опыт. А опытный человек видит то, что другим не под силу.

Да какое он имел право так говорить с ней? Она вдруг почувствовала прилив злости: отшвырнула спички и бумагу.

— Перестань нести всякую чушь! Если бы этот ребёнок был от твоего брата, стала бы я жить в этом доме? Собирать старые газеты? Колоть дрова? Ходить по полу, где щели размером с пролив Босфор? Воду таскать? Мыться в ржавом корыте? Ты ополоумел? Прекрати задавать вопросы, ответы на которые сам знаешь! Я не обязана отчитываться перед тобой. Как и ни перед кем! Да, я беременна! — она почти кричала. — Да, я была дурой и два раза наступила на одни и те же грабли по имени — мужчины. И да! Я ношу ребенка. От такого же бесстыдного ублюдка, как твой брат. Да, я позволила ему воспользоваться собой, как в свое время позволила твоему брату! Что ты мне предлагаешь? Попросить у тебя помощи? Может быть, захочешь содержать нас? Да, у меня нет денег. Мне нечего есть. Может быть я гордячка, какой не должна была быть! — Вика брызгала слюной, но ей было наплевать, — просить мне не у кого. Хороши вы друзья! Ты мне друг? Да, последнее время ты поддерживал меня. Но что это за человек, который позволяет другому сесть в лодку, зная, что этой лодке тонуть! Ты не мог не знать про ненависть отца к Беловым. Ты знал, что Ярослав женится, чтобы посмеяться надо мной. И даже не намекнул мне. Пусть не словом! Сделал бы вид, что в вашей семье — я чужая! Нет, ты улыбался и приветствовал! Чтобы больнее было падать! Ты, твой брат — одного поля ягоды! Просить у вас денег? У тебя? Неужели ты думаешь, что мне не хватает еды? Я так больно ударилась, что ещё не скоро захочу дышать, не говоря про то, чтобы питаться. Твой брат отдал мне столько барахла, которым в своё время задаривал меня, что я могу безбедно жить еще три жизни! — она замолчала, презирая себя за вспышку. За слабость. Отвернулась, чтобы Дима не увидел проглоченные слёзы. — Уходи, — выдавила она, мечтая остаться одной, свернуться на печке, пожалеть себя, заштопать прорехи в душе.

— Вика…

— Уходи, — повторила она менее уверенно, быстро обернулась и схватила его за куртку. — Обещай мне, что ты никому ничего не расскажешь. Обещай! Прости, что я тебе наговорила, только не рассказывай никому! — тараторила она сиплым голосом, — сейчас я не готова к новым насмешкам и вопросам «кто?» да «почему?».

— Вика, — он, кажется, пытался успокоить ее, — Вика, прости!

— Обещай! — она уже рыдала в голос. Сил не было выдержать это бесконечное напряжение. Сначала Ярослав язвил, обвинял её в связи с Димкой, придирался к одежде, обжигал ледяным презрением и оскорблял, жестоко целовал и насмехался, теперь его брат сыпал укорами, что она мало ела и забеременела. В чём она виновата? В чём? В том, что полюбила? Что не могла разглядеть шарлатана? Что ютилась в жалком пристанище и мерзла? Будет ли на этом свете хоть один человек, не осуждающий её за все смертные грехи? Хоть кто-то, кому она сможет довериться? Вика зарыдала сильнее, вспомнив про Ольгу, отбывающую сегодня в Европу. Она даже подруге не рассказала ничего! Она превратилась в прокаженную, которой никогда нигде не будет пристанища!

— Вика, я никому ничего не скажу, — он прижал её. — Успокойся. Прости меня. Я виноват. Успокойся. Мы что-нибудь придумаем. Всё будет хорошо.

Он гладил её по голове, спине, шептал слова утешения, не выпуская из рук. Вика не могла унять судорог. Сегодня всё шло наперекосяк. Ярослав собирался жениться! Он больше никогда не посмотрит в её сторону! У её ребенка не будет отца, братьев, сестёр! Ей никогда не быть счастливой! Ей всю жизнь придется одной тащить эту ношу! Ей одной! Ничего не исправить!

Ноги подкосились, Дима посадил её на диван, прижав к себе.

Дал ей выплакаться и успокоиться. В конце концов, она вытерла слезы его платком, вспоминая другую руку, протягивающую ей сегодня другой платок. Разрыдалась снова, вспоминая и вспоминая жестокость Ярослава, хлёсткие слова, кажущуюся обеспокоенность и тёплые пальцы на ледяных руках.

К счастью, даже слезы и жалось к себе иссякли. Она замолчала, и они долго сидели в тишине. Дима укрыл её курткой, но вскоре и она перестала спасать от обступающей прохлады тёмного дома. Когда её начала колотить такая дрожь, что зубы застучали, Дима поднялся и растопил печь. Вика следила за его неумелыми движениями — сама она научилась поджигать дрова быстро и проворно, не тратя силы на лишние повороты. Трясясь от холода, она всё-таки испытывала облегчение, что смогла открыть тайну Диме. Теперь ей не придется всё носить в себе. Конечно, проблем от этого не уменьшилось, но Димка был другом, несмотря на то, что приходился братом Ярославу, и на всё то, что она ему наговорила сгоряча.

Потом они сидели очень долго, так долго, что перед Викиным взором начали мелькать неясные видения — может быть, она задремала? Дима отстранился, встал перед ней на колено. Пока она в изумлении смотрела на него, он снял свое единственное кольцо-печатку и одел ей на палец со словами: «Будь моей женой»!

Она опешила. Вот это разворот! Они что, эти братья, до сих пор вели какую-то игру? Может, их цель — её в психушку отправить? Как она должна на это реагировать? Она вгляделась в серые с тоненькой желто-коричневой каймой глаза Димы. Не увидела в них и капли неискренности.

— Конечно, Ваше кольцо, мой Прекрасный рыцарь, мне великовато, но быть Вашей женой я согласна! — патетически вымолвила она.

Дима состроил грозное лицо:

— Перестань смеяться! Я хочу сделать тебя женой вполне серьезно! Отнесись к этому с пониманием.

Вика скроила на лице строгую училку:

— Дим, перестань. У меня и так мозги не на месте. Я не понимаю уже границы шуток.

— Это не шутка. Так я хотя бы частично заглажу свою вину перед тобой.

— Какую вину? — устало спросила Вика.

— Что не предупредил тебя о Ярославе, — он поднялся с колена, посмотрел на пол: — холодный, зараза! — опять устроился рядом с ней и положил руку на плечи. — Поверь, ко времени вашей женитьбы, он выглядел настолько счастливым, что я подумал: он любит тебя и давно забыл про месть. Я и сейчас так думаю, просто он сам ещё в себе не разобрался. Мальчишка!

— Стоп, стоп, стоп! — Вика предостерегающе подняла ладони, — я не хочу об этом слышать. — Она вспомнила белокурую красавицу, висящую на Выгорском старшем, и сердце принялось кровоточить.

— А мы об этом и не говорим. Мы говорим о выгодах нашего брака. Во-первых, мы вместе сможем понаблюдать, как Ярослав бесится от ревности. Подожди, не перебивай. Во-вторых, ребенок родится в любящей благополучной семье. В-третьих, я получу прекрасную и очаровательную хозяйку, которая будет управлять моим домом.

Она усмехнулась: — У тебя и дома-то нет!

— Да? Как это я раньше не обратил на это внимания? Ну что ж, значит, моя жена его выберет, а я — куплю!

— Дим, это невозможно, — Вика встала.

— Ты плохо обо мне думаешь. Уж однушку-то я в состоянии купить.

— Я не про это. Ты знаешь, я не могу выйти за тебя.

— Нет, не знаю, — Дима удержал её, — но предвижу, что ты знаешь. Скажешь мне почему? — он выразительно посмотрел на неё, и Вика стала искать доводы, делающие их брак нереальным.

— Ты не любишь меня.

— Очень даже люблю!

— Нет, я имею в виду, как мужчина женщину.

Он посмотрел на нее глазами «Эх, ты ничего не знаешь!», отчего у Вики зашевелились волосы на затылке, но сказал:

— Но и ты не любишь меня как женщина мужчину. Не вижу проблемы. Многие мои знакомые так живут и ничего. Вполне счастливы.

— Я жду ребенка от другого.

— Я воспитаю его как родного, обещаю. Кстати, что это за тип?

Вика ждала этого вопроса и боялась его. Если она не сумеет убедительно соврать, её затея переложить ответственность за ребенка с Ярослава на кого-нибудь другого не увенчается успехом. Если Дима понял, что она беременна без всяких тестов — что уж говорить про отцовство. Вике захотелось встать и отойти подальше от его проницательных серых глаз, точных вопросов, но она понимала: если она это сделает, он никогда ей не поверит. Поэтому она медленно сказала, глядя в чёрные зрачки:

— Случайный парень, на Рождество познакомились, у Ольги дома. Там все и произошло. Он друг каких-то друзей. Да это и не важно…, — Вика наконец-то смогла опустить глаза.

— Он знает? — Дима отстранился и наклонился, вынуждая её встретиться взглядом.

— Да, — Вика сделала длинную-предлинную паузу, — он, в общем-то, неплохой, только ребёнок ему сейчас не нужен. Он на первом курсе учится,… с родителями живет. Предлагал мне деньги на аборт, я не согласилась.

— Правильно, — он притянул её к себе.

— Дим, у тебя когда-нибудь было, чтобы девушка от тебя забеременела? — спросила Вика в его плечо.

— Нет, — отрезал он.

— Ты же медик, всё знаешь про контрацепцию.

— По-моему, про это только идиоты не знают.

— Ну да, или идиотки, типа меня.

— На пьяную голову было?

— Угу, — опять солгала Вика.

— Он, небось, и прыщавый был?

— Нет, — покачала Вика головой, молниеносно вспомнив, каким был Ярослав. Могучим, страстным, яростным. Надменно-безразличным. Презирающим. Пугающе-красивым.

— Симпатичный хоть?

— Немножко.

— Ладно, надеюсь, наш ребенок будет красавцем в мамку.

— Прекрати, Дим, не будет никакого нашего. Мой и всё!

Они еще некоторое время препирались, Дима отметал Викины аргументы, как опытный спорщик, в конце концов, она просто сказала:

— Это же невозможно!

— Глупое возражение, опустим его. Если хочешь, будем изображать безумную любовь. Или я буду изображать страсть, а ты — снисхождение ко мне. Мы ведь идеально подходим друг другу, — он улыбнулся, — а ребенку нужен отец.

Она устала, она думала о настоящем отце её ребенка. Ведь не будет ничего страшного, если она спросит у Димы про ту женщину.

— Дим, послушай, Ярослав был на свадьбе. Он был с девушкой, он… собрался жениться?